Ничего себе Россия

Ведь то, что Безруков влюбился в китаянку (у нас что на Руси - женщины перевелись?), могла искупить только медленная и мучительная смерть героини. Но в финале герои отправляются куда-то в русские просторы лелеять свою «лубофф». Поверить же в эту «лубофф» невозможно.

Безруков не характерный актер, он не создает некоего отдельного от себя человека. Он, за редким исключением, не меняет своей внешности, не варьирует голос. Поэтому вся нагрузка ложится на истинность и силу переживания. Герой должен «жить, думать, чувствовать, любить, свершать от-крытья». Актер пытается показать силу чувств тем, что несколько раз отчаянно кричит: «Я люблю ее!» Но когда он не кричит, а двигается по сюжету, у него все та же насмешливая улыбка, те же томные глаза, те же манеры вечного любимчика. И видно, что слегка скучающий эльф опять валяет дурака и по привычке морочит людишек.

Обаяние его не покинуло, так когда оно его покидало? И лидера преступного сообщества Сашу Белого из «Бригады», и булгаковского Иешуа из «Мастера и Маргариты», и Сергея Бхенина, и Бриллинга из «Азазели», и мошенника из «Китайского сервиза» - он сыграл «на чистом обаянии», как повара в богатых домах жарят «на чистом сливочном масле». Улыбка сияет и точно плавает в воздухе, глаза излучают синие туманы, звучит насмешливая колдовская музыка, начинается карнавал, комедия масок, где не разобрать - кто это, Арлекин или Коломбина… А начнешь думать, вникать - что же, собственно, сыграл актер? И не знаешь, что и сказать.

Как раз всяких мошенников и авантюристов в жанровых картинах Безруков играет замечательно - легко, со вкусом и юмором. Но эльфическое обаяние его оказалось неуместным, например, для роли Иешуа. Картинные волнистые пряди падали на хорошо загримированное лицо, актер старался говорить медленно и значительно, и все-таки насмешливый и самовлюбленный эльф то и дело проглядывал сквозь все сознательные усилия. И когда Пилат на лунной дорожке спрашивал: «Но скажи, ведь казни не было?» - этот Иешуа улыбался так лукаво, так многозначительно и недобро, что в обманчивом лунном свете казался опасным и коварным самозванцем, надменным соблазнителем, а уж никак не сыном Божьим.

А роли идут валом, множатся - вот и Есенин сыгран, да и сам Александр Сергеевич Пушкин оприходован… Неужто вся русская культура спешит принять на себя облик Сергея Безрукова, улыбнувшись нам на прощание злой улыбкой равнодушного к людям, насмешливого эльфа?

ГОЛЫЕИЗЛЫЕ

Популярный шоумен, блистательный фарсовый телекомик Дмитрий Нагиев никак не хочет забывать о своей первой профессии, записанной в его дипломе так: актер драматического театра. Свидетельством тому явилась премьера нового спектакля «Территория» с участием артиста. Вот упрямый человек!

«Территория» - это уже четвертый антрепризный спектакль, сделанный «под Нагиева». На этот раз вместо немудреной развлекательности какой-нибудь «Кыси» или «Милашки» (так назывались предыдущие спектакли с Нагиевым), перед несколько обескураженным зрителем появился «серьезный» Нагиев в драматической роли загадочного чеченца, бегущего из тюрьмы вместе с русским Ваней (Игорь Лифанов). Посмеяться не удалось (хотя один милый сюрприз авторы спектакля зрителю все-таки приготовили, о чем еще будет рассказ).

В начале представления что-то зарокотало и загрохотало, луч лазера начертал в воздухе название спектакля, а по бокам авансцены двое мужчин в камуфляже начали дико орать какие-то объяснения будущей ситуации: почему некий чечен Юсуп и рус ский опер из Ставрополья кому-то навредили и их надо ликвидировать. Ничего понять не удалось.

Затем на подмостках появились очень сердитые Нагиев и Лифапов, причем правая рука Нагиева была прикована к левой руке Лифанова полутораметровой цепью. Они стали бросаться друг на друга с рычанием, видимо, олицетворяя национальную рознь народов бывшего СССР.

Поскольку никаких таких цепей в тюрьмах РФ не существует, я стала размышлять, чем же руководствовалось воображение драматурга Марины Гавриловой, и вспомнила знаменитый фильм Стэнли Крамера «Не склонившие головы» («Скованные одной цепью», 1958). Там черный и белый арестанты как раз и бежали из тюрьмы, постепенно переплавляя расовый антагонизм в крепкую мужскую дружбу. Но американская картина была предельно ясной и эффектной, чего не скажешь об этом русском спектакле: он предельно невнятен. История не имеет ни четкого начала, ни финала, диалоги вялы, действие движется случайными, внешними толчками, характеры не выписаны и не развиваются. Так что остается просто смотреть на «живого Нагиева» и не менее живого Лифанова - милейшего и явно добродушнейшего артиста, который по злой иронии судьбы вечно играет в сериалах каких-то хрипящих отморозков.

Театральный антрепренер в пьесе А. Н. Островского «Таланты и поклонники» дает такое определение таланту актера: «Делает сборы - значит, талант». С этим все в порядке - Нагиев собирает полный зал всегда, в любой день и любую погоду. Однако педагоги артиста, если бы они решились посетить своего ученика, были бы расстроены: к сожалению, Дмитрий Нагиев находился на сцене;в состоянии ужасного «зажима», то есть мышечной несвободы. От зажатости много и некрасиво кричал, как это обычно бывает в таких случаях. А кричать на сцене можно очень редко, очень осторожно и по строгому «рецепту» врача-режиссера. Привыкший скрываться за яркой маской фарсовых ¦персонажей, Нагиев оказался несколько «голым» •в роли без комикования, без переодеваний, без разных юмористических приспособлений. Этому горю мог бы помочь квалифицированный режиссер, умеющий работать именно с драматическими актерами, но Лев Рахлин, постановщик всех наги-евских представлений, специализируется на мюзик-холле, так что горю не помог никто.

Но голым Нагиев оказался не только в переносном, но и в прямом смысле. Пометавшись по сце-н|е, разнообразно попинав и покусав друг дружку, Юсуп и Ваня решают идти куда-то в обход, через?ropbi. В горах, по их утверждениям, начинается дождь. Чтобы сохранить сухую одежду, беглецы решают ее снять и прижаться друг к другу телами, чтоб не замерзнуть.

Я это видела, граждане! Картина была такая. Нагиев и Лифанов стали медленно раздеваться догола, причем Нагиев стоял передом, а Лифанов рядом с ним, но задом. Не заслоняя того места, которое вызывает некоторое любопытство у поклонниц Дмитрия. По крайней мере, на это хватило мизансценического искусства Льва Рахлина! Правда, честно говоря, на этом месте у Нагиева примерно то же самое, что у трех миллиардов муж чип земли. А вот тыл Лифанова - это вещица более эксклюзивная. Там имеются ямочки! Когда Лифанов положил руку на плечо Нагиева и голые злые парни застыли в роскошной, почти античной позе, зал стал тихо веселиться. Так надо понимать, что горы, куда ушли наши герои, видимо, оказались горбатыми, и национальная рознь была преодолена старым казачьим способом…

Не знаю, какова прокатная судьба этого беспомощного безобразия. Дмитрий Нагиев и Игорь Лифанов - одаренные люди, и это видно даже из спектакля «Территория». Но не может сбыться театральная судьба драматического актера без работы в полноценном театре с равными партнерами, без настоящей режиссуры, без качественного драматургического материала, без постоянного труда над собой. Как бы ни был упрям Нагиев, логика жизни еще упрямее. Раньше зритель шел посмотреть на «живого Нагиева». Теперь пойдет смотреть на «голого Нагиева». А дальше что? Чем торговать будем? Внутренностями?

Как всякая звезда, Нагиев горд, самодостаточен и предпочитает оставаться в знакомом кругу приятелей, обслуживающих его творческие запросы: куда легче общаться с покладистым другом-постановщиком, чем отдавать себя в руки неизвестного, пусть в тысячу раз более талантливого режиссера. На этой «территории самомнения» уже сгорели бесследно десятки звезд и звездочек, решивших, что талант им дан лично и навечно, и каждое их шевеление есть факт искусства.

Увы! Талант не только дают, но и отбирают. За плохое поведение, за несоблюдение условий пра вильного хранения, за неверную эксплуатацию. Так что Дмитрию Нагиеву стоило бы подумать о многом. Впрочем, не ему одному.