Фашизофрения

Задачи исследователя в данном случае — систематизировать как можно больше причин и свести к минимуму количество их групп. Но тема этой книги — не распад СССР, который, как принято говорить, есть тема будущего, еще ожидающая своего исследователя. Хотя и сегодня уже есть немало достойных работ. Но пока для большинства интересующихся темой пепел Клааса еще слишком горяч, он не просто стучит в сердца, а прямо-таки долбит и барабанит.

Сейчас разные люди видят у себя на экранах разные «окна» и возводят в абсолют те или иные причины. Одни — внешние воздействия, другие — кризис руководства, а иные абсолютизируют методы воздействия, видя причину в них (таких появилось очень много после выхода вызывавших большой общественный резонанс книг С.Г. Кара-Мурзы, в первую очередь — «Манипуляции сознанием»).

Однако один аспект распада Советского Союза очень важен для тематики этой книги. Разрушение СССР стало победой торжествующего социал-дарвинизма.

Сегодня трудно себе представить, что рабочие станут бастовать, добиваясь права на безработицу. Но это было. Я сам видел таких, говорил со многими и сейчас могу наглядно представить мотивацию этой протестной группы.

Базировалась она на ненависти к уравниловке. Был в СССР такой термин, означавший, что от каждого, конечно — по способностям, но каждому должен быть обеспечен минимальный уровень потребностей. Но как же это так, я вкалываю, а Васька (Ванька, Петька, Борька) только смену отбывает, думает, как бы скорее пошабашить и водки попить. А получаем почти одинаково.

В каждом так называемом трудовом коллективе, особенно в научных, где в штатах состояло наибольшее число непризнанных гениев, велись разговоры о том, что если «сократить балласт», то остальным, нужным и правильным сотрудникам, можно будет поднять зарплату в разы.

Кто ж тогда думал, что балластом окажутся почти все? Одни научные сотрудники пошли в лоточники, другие — в олигархи. Каждому свое ^{63} , — мы помним этот лозунг. Причем в лоточники (условно говоря) попали вовсе не самые глупые, а в олигархи — не самые умные. Скорее даже наоборот.

Миллионы честных, трудолюбивых и лишенных пороков массового общества людей впали в нищету. В полном соответствии с максимой Сергея Довлатова: бедные не грешат.

К богатству же потянулись те, о которых сказано: хитрость — ум дурака. Тот, кто первым додумался, чтомогут в новых условиях «письма счастья» (пошлите пять рублей по пяти адресам, через три месяца получите сто тысяч), — тот стал основателем первых отечественных финансовых пирамид.

Царствие небесное, как учил Христос, принадлежит нищим, ну а на земле деньги принадлежат неразборчивым в средствах. В рассказе «Страшные Соломоновы острова» дано очень точное определение успешности в процессе обретения капитала. Джек Лондон называет это качество неизбежным зломи связывает с отсутствием воображения, то есть отсутствием способности представлять себе, как твои поступки отразятся на других людях.

А в отечественной литературе наиболее точное описание того, как в постсоветских странах проходил процесс первичного накопления капитала, дано в романе братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».

Итак, основные черты, необходимые для успешности, — это неразборчивость в средствах и отсутствие рефлексии, то есть в данном случае — неспособность представить, как твои действия отражаются на других (у последнего качества есть оборотная сторона — слишком часто в результате такой неспособности новые капиталисты попадали под пули и автомобили).

В старых капиталистических, или, как сейчас политкорректно говорят, цивилизованных странах капиталы создавались многолетним трудом или многолетним воровством и жульничеством, а чаще всего всеми тремя способами, соединенными в разных пропорциях. А в постсоциалистических странах Восточной Европы капиталы вообще не создавались, а отнималисьу общества и затем делилисьмежду своими, к этим качествам надо добавить еще одно необходимое условие — вхождение в круг этих самых своих. Потому в литературе капитализмв бывших социалистических странах очень часто поминается с эпитетом инсайдерский.

А умная и независимая отечественная пресса не перестает удивляться: почему у нас капиталисты ведут себя совсем не так, как на Западе? Почему у нас никогда свободная благотворная конкуренция, даже когда она имеет место быть, не приводит, как это описывается и предсказывается во всех учебниках, к снижению цен, а всегда — к их повышению, в лучшем случае — к замораживанию на некотором весьма высоком уровне? У нас почему-то — чем больше в городе супермаркетов, тем выше цены. Почему, когда во всем мире цены снижаются, у нас они, наоборот, растут?

Наверное, словосочетание «умная пресса» — это оксюморон. Вроде как «горячий снег» или «морозная Сахара». Гиены, извиняюсь, акулы пера неспособны понять, что у нас капитализм — другой. Он рожден не накоплением, а перераспределением. Прихватизацией. Экспроприацией. После 1917 года рабочие и крестьяне отняли у помещиков и капиталистов земли и заводы. И поделили, вернее, обобществили. Национализировали.

После 1991-го пошел обратный процесс (в таком контексте его вполне уместно называть контрреволюцией). Самые наглые, хитрые, беспринципные и неразборчивые в средствах отняли и разделили общественное имущество. Приватизировали. Денационализировали.

Ни один из богатых людей современной России (и Украины, естественно) не заработал своих капиталов. Они просто купили у государства заводы-пароходы — за деньги, которое им дало государство. Зачем такому, вдруг в одночасье из лаборанта или таксиста превратившегося в миллиардера, снижать цены? Он мыслит совсем иными категориями.

Это на Западе 400-процентная рентабельность — фантастика, у нас — норма жизни. Отечественные бизнесмены-вумены даже не плюнут в сторону проекта, который не сулит отдачи по-быстрому и в разы, а лучше — на порядки. Вложить сто, чтобы к концу года иметь сто тысяч, — какой выпускник колледжа в современной России (Украине) не грезит о таком? Нет, они не прекраснодушные мечтатели. Они, как советовал Грибоедов, учатся, на старших глядя.

Но разрушив СССР, мы оставили себе от прошлого все самое худшее. Именно так — все хорошее забыли и отбросили, все плохое оставили и еще больше взлелеяли. Сегодня вспоминаем болезни из прошлого: туберкулез, фашизм… что дальше?

Как злые и глупые дети, катающиеся по полу в истерике и бьющиеся об стены, чтобы навредить себе назло маме, которая не позволяет нам иметь те красивые вещи, которые мы хотим.

Кто еще помнит 1991 год, канун всеукраинского референдума о независимости, тот вспомнит и обилие листовок, словно по единому свистку-сигналу появившихся повсюду. Создавалось впечатление, что их разбрасывают над городами с бомбардировщиков, причем не прерывают бомбардировок ни на секунду.

Основной посыл тех листовок был простым и очень милым душе мещанина: нас объедает «Центр» (такой эвфемизм использовался, когда активисты разрушения не хотели прямо говорить «Москва» или «Россия»).

Почитаем эти листовки сейчас, когда многое из обещанного их авторами (незалежнисть, разрушение СССР, уничтожение «руководящей и направляющей» роли КПСС) уже сбылось.

«Тому бідні, що невільні… Щоб бути багатими, треба бути незалежними!» ^{64}

Сегодня полезно вспомнить слова из тех листовок, может, хоть другие станут учиться на наших ошибках, раз мы сами неспособны (цитаты выделены курсивом).

«Украина гарантирует особое уважение освободителям от фашизма».

Они его получили. Именно «особое». Ну, вот как в местах лишения свободы бывает «особый режим». Никто ведь не обещал просто «уважения», правда?

На празднике Победы ветераны освистали В. Ющенко. Он призывал чтить подвиги УПА. Вчера призывал, а завтра, мечтает, станет приказывать. Неподчинившихся — сажать. За отрицание голодомора, или за очернение украинской действительности, или еще за что-нибудь подобное.