Рядовой свидетель эпохи.

Ни одного убитого немца не было видно. Такая вот опять забавная история.

Тут же команда — всем по машинам, вперед. Сразу попадаем на окружную дорогу и, увеличив скорость, движемся по ней. Наш танк где-то в середине колонны, тут никакой напряженности, не то, что идти первым танком... Впереди, поперек нашему пути неожиданно появляется немецкая колонна, выходящая из города — автомашины, пушки на прицепах, машины с солдатами, минометы на прицепах... На бешеной скорости немецкая колонна мчится впереди нашей колонны сначала по окружной дороге, затем сворачивает направо, как потом стало ясно, на основное рижское шоссе. Они метрах в семистах от нас, но стрелять по ним нельзя. Шоссе окаймлено старыми толстыми деревьями, к тому же извилистое. Наши танки пытаются догнать немцев. Скорость у Т-34 по хорошему шоссе приличная, позднее в Восточной Пруссии на магистрали Кенигсберг — Данциг мы выжимали до 90 км/час. Но это по чистому широкому шоссе без помех. В колонне такую скорость не выжмешь. К тому же немцы начинают бросать машину за машиной прямо на шоссе, явно для того, чтобы затормозить нашу танковую колонну, у нас начинаются кратковременные заминки. Передние танки вынуждены спихивать оставленные немецкие машины на обочины. Временами немецкие машины и сами сваливаются под откос. У такой машины, лежащей на боку, колеса еще крутятся... При очередной заминке на дороге вижу в кювете лежащего немца с расстегнутой кобурой пистолета на боку. Жестом даю знать командиру, что выскакиваю. Быстро на ходу — за борт, вынул пистолет из расстегнутой кобуры немца и опять бегом на танк. Сзади, схватившись за скобу удобно вскочить на танк и на ходу. Трофей оказался для меня самый желанный. В недавнем детстве много занимались изготовлением своего личного огнестрельного оружия — самопалов-дробовиков, как было принято их называть у нас в детдоме. Теперь же у меня в руках собственный настоящий трофейный пистолет, обойма к нему, в ней 8 патронов. Пистолет был, как потом хорошо рассмотрел, необычный. Это был наш советский пистолет ТТ, но наши черные со звездами щечки рукоятки у него были заменены на тонкие плексиглазовые со свастикой. Он был более плоским и хорошо умещался в кармане брюк. Интересно, кому он принадлежал: немецкому офицеру или предателю из бывших наших? Мне владельца этого пистолета рассматривать было некогда, я даже не был уверен — мертв он был, или ранен, или жив, некогда думать об этом, скорее надо было бежать за движущимся танком. Преследование немецкой колонны продолжалось, она постепенно отрывалась от нас. Наша погоня длилась уже немало времени.

Неожиданно наша танковая колонна остановилась, впереди послышались взрывы. Оказалось, немцы на дороге у небольшой мызы устроили завал, повалив придорожные толстые деревья, а по обочинам разбросали противотанковые мины, замаскировав их соломой. Два наших танка сразу подорвались на них, остальные танки сразу встали. Последовала команда — всем рассредоточиться, замаскировать танки — жди налета немецкой авиации.

Увидев справа метрах в семистах отдельный хутор, мы направились туда через сжатое поле. На поле стоит несколько скирд соломы, некоторые наши танки устремились к ним. Хутор безлюден, по крайней мере, так кажется. В нем всего один дом и большой сарай, но вокруг много больших деревьев с густыми развесистыми Кронами. Сначала хотели, было, въехать в сараи, но во время сообразили — там нас легко обнаружить по следу гусениц. Подъехав к нему и круто развернувшись, отъехали под кроны деревьев, встали под одним из них. Вдвоем мы вышли из танка — давно пора размяться и немного прогуляться. Подошли к дому, удивились и насторожились, увидев у крыльца привязанного под седлом породистого коня. Ого! Хозяин-то коня может быть где-то рядом — на чердаке, в подвале, в сарае.

Держу пистолет наготове, вовремя я его добыл себе. На запад от дома — лощина, там, по всем признакам, речка, противоположный склон лощины заметно поднимается вверх. На нем группа немцев, похоже, с противотанковым ружьем спешат в нашу сторону, залегли. Через минуту над нами шумно профырчала , наверное, бронебойная пуля. Ясно, пристреливаются.

Нам не стоит отходить от танка. Вдруг видим, как в полукилометре севернее нас промчалась на большой скорости немецкая автомашина с солдатами. Значит, кругом нас отступающие немцы, надо быть начеку. В этот момент в воздухе над полем появляются немецкие самолеты, и начинается бомбежка и штурмовка наших танков. Первыми пострадали те танки, которые замаскировались в скирдах соломы. Как и следовало ожидать, они легко были обнаружены по следам от гусениц. Из горящей соломы выбираются танкисты начинают разбрасывать горящюю солому. В черном они хорошо заметны на жнивье, немецкие штурмовики, это ФВ-190, переключаются на их обстрел. В следующий заход немецких штурмовиков бомба попадает в тот сараи, в который мы собирались встать вначале. Налеты следуют один за одним с интервалом минут семь — десять, налетают немцы небольшими группами, но часто, один самолет пикирует опять на наш хутор.

Из моего открытого люка хорошо видны отцепившиеся от него бомбы с длинными штырями впереди. Это, наверное, чисто осколочные бомбы, они должны разрываться от первого соприкосновения штыря с землей и поражать осколками все вокруг. Бомбы летят явно не в нас, рванут в стороне. Все же мое положение в экипаже самое лучшее для наблюдения, кроме, конечно, командира танка, люк которого расположен рядом с моим.

Над головой у меня отдельный люк. Когда мой люк открыт или приоткрыт, через него хорошо видно все вокруг не только тогда, когда сидишь на его борту на башне, но и когда стоишь на боеукладке внутри танка. Хуже в этом смысле стреляющему командиру орудия, зажатому в левом переднем углу башни, у него обзор только через прицел танка с узким полем зрения, да перископ над головой, вставные триплексы которого постоянно запотевают. Еще хуже пулеметчику внизу, в правом углу, у него для наблюдения имеется лишь маленькая оптическая трубочка-прицел пулемета с очень узким полем зрения. Немного лучше механику-водителю, но тоже не очень. Через его перископ на крышке люка видна хорошо только дорога, что делается по сторонам — видно плохо. Поэтому опытные механики-водители держат в бою люк приоткрытым и левой рукой регулируют эту приоткрытость то больше, то меньше. Это, конечно, не очень удобно делать, так как левая рука нужна и для управления рычагами.

Из-за такого своего положения мои три товарища остаются в неведении о том, что делается вокруг танка. Нервы и психика у них напряжены больше, чем у нас с командиром танка, и когда вокруг грохочут бомбы, они настоятельно просят меня закрыть мой люк, хотя командир танка молчит об этом, он знает цену открытого люка. В перерывах между разрывами я доказываю им, что вероятность попадания бомбы или снаряда самолетной пушки в мой открытый люк, равна, практически, нулю, но они с этим не очень соглашаются.

Между тем налеты немецких штурмовиков продолжаются и продолжаются. У них, конечно, цель в том, чтобы не дать танкам собраться и приготовиться к продвижению вперед. Все же после очередного налета немецких самолетов поступает по радио команда — собраться всем в район завала на дороге. Путь расчищен, идем вперед. Выезжаем из-под укрывшей нас кроны и двигаемся через поле. Но в это время опять появляются над полем два ФВ-190 и начинают заход за заходом гоняться за экипажами с подбитых танков. Бредущие отдельными неравными группами по сжатому полю к дороге, они все в черном. Это упрощает немецким летчикам задачу прицеливания по ним. Все это делается у нас на глазах и, естественно, не оставляет нас равнодушными.

Предлагаю командиру вынуть спаренный с пушкой пулемет и попробовать стрелять по самолетам с башни танка. И хотя не очень ясно, как мы будем это делать, командир принимает это предложение. Но в этот момент мы с командиром оба одновременно оглянулись вправо на рев мотора, идущего на нас самолета, совершенно независимо, не обмолвившись ни словом, мгновенно юркнули внутрь танка... Что произошло в эти доли секунды, память не восприняла. Все последующие события помнятся хорошо, но лишь с того момента, когда я, стоя в танке на боеукладке, начал ощущать скапливание крови над поясным ремнем и почувствовал боль в спине.