Рядовой свидетель эпохи.

Примерно через час впереди показалась деревня, её довольно хорошо видно, перед ней идут какие-то спешные работы. Мелькают силуэты людей, взметаются вверх лопаты. Похоже, немцы сооружают что-то оборонительное — или траншеи, или площадки для огневых точек, или окопы для танков. Останавливаемся. В самый бы раз ударить по немцам из трех танков с места — пушки заряжены, диски с патронами на пулеметах. Но командир танка жестами останавливает нашу прыть, ведет переговоры по радио с комбатом. После этого дает команду механику-водителю к развороту танка — ГПЗ приказано шума не поднимать, разведывать другие дороги, идущие от недавно проехавшего нами перекрестка. Возвращаемся к нему и расходимся от него по двум разным дорогам. Один танк остается на перекрестке поджидать весь танковый батальон. По-прежнему идем осторожно на небольшой скорости... Впереди опять деревня, в ней, кажется, все спокойно. Не останавливаясь, проезжаем её посередине. Но вдруг, сзади и слева, раздается автоматная очередь, наши автоматчики-десантники вскрикивают. Не сговорившись, никто не отвечает из наших на выстрелы. Останавливаемся только выехав из деревни, осматриваемся, двое из наших десантников-автоматчиков ранены, перевязывают их товарищи, и, уложив на надгусеничные крылья, привязывают к бортовым скобам. Прибавив скорость, следуем дальше. Вскоре опять на нашем пути — развилка дорог.

Останавливаемся, связываемся по радио со своим танковым батальоном, получаем команду разведать дорогу, которая идет перпендикулярно той, по которой только что попали сюда. Эта боковая дорога явно не основная, но что делается на ней, понятно, знать надо. Она обсажена старыми, толстенными деревьями и опасно узкая. Двигаемся не торопясь, осматриваемся по сторонам, все спокойно, но в километре неожиданно, за крутым поворотом, почти вплотную натыкаемся на преградивший дорогу танк. На фоне зарева хорошо виден его силуэт, пушка с пламягасителем на конце ствола направлена чуть в сторону от дороги. Это — «тигр». Все говорит за то, что он без экипажа. В деревне все спокойно, рядом на лугу мирно пасутся лошади. Быстро расстегиваю кассеты сзади в нише башни с бронебойными снарядами, заменяю осколочный снаряд на бронебойный, двигатель работает на малых оборотах, совещаемся. Решаем коллективно: развернемся и ударим по «Тигру» — такую возможность упускать нельзя. Водитель дает задний ход, затем поворачивает вправо и съезжает с дороги на луг, чтобы развернуться. Но танк наш начинает пробуксовывать, это мы хорошо чувствуем, луг, наверное, приболотный, низинный, вот-вот сядем на «брюхо». Встревожились, — беда, если засядем на обочине, «тигр» закрыт от нас деревьями, они ограничивают и разворот нашей пушки. Этот психологически очень напряженный момент я описал в книге, но нельзя не коснуться его снова и здесь. Все обошлось благополучно. Почти. Механик-водитель Орлов (Фамилии всех членов первого своего экипажа помню, а имена не помню) все же вывел танк из опасного места, не застрял, но при выезде непосредственно на дорогу между деревьями все же ударил в дерево правым ленивцем. От сильного удара командир танка ткнулся переносицей в кромку люка и, потеряв сознание, сполз вниз на боеу- кладку. Из расстегнутой кассеты в нише башни полетели вниз бронебойные снаряды, один из которых угодил по голове пулеметчику, сильно напугав его. Все же удар по голове, хотя и под ребристым шлемом, 16-ти килограммовым снарядом, удар ощутимый. После этого мы вчетвером решили с «тигром» не связываться, а скорее вернуться на развилку дорог и доложить о результатах разведки. Так и сделали. Наши действия комбат признал правильными, предупредив еще раз о нашей основной задаче: разведка и предотвращение неожиданных нападений противника из засад.

Весь батальон танков стоит с заглушёнными моторами на основной дороге, перпендикулярной нашей. Теперь наша ближайшая задача держать под наблюдением дорогу, по которой только что возвратились в готовности к её обстрелу. Невдалеке, чуть в стороне стрекочет то ли наш «кукурузник», то ли какой-то подобный немецкий самолет. Луны нет, под большими развесистыми деревьями нас сверху, похоже, не видно. Через некоторое время послышался новый звук впереди и чуть правее дороги — тарахтение то ли танка, то ли трактора. Все слушают, пытаясь угадать, что это такое. Наверное, всем ясно, что это одиночный объект, посланный, возможно, для разведки местонахождения наших танков, он явно приближается к нам. Вдруг из переднего танка, стоящего чуть впереди других танков на той дороге, раздается пушечный выстрел, спустя мгновение... дикие крики. Несколько человек, наверное, автоматчиков, побежали на эти крики. Как рассказали вернувшиеся, навстречу танкам ехал трактор с прицепом, в котором находились беженцы. Бронебойный снаряд попал в повозку и оторвал голову ребенку. Ситуация — та еще. Все набросились с упреками и руганью на лейтенанта Л., из танка которого был сделан поспешный выстрел. Настроение после этого нелепого случая — прескверное, наверное, у всех узнавших об этом, одинаковое, все проклинают этого лейтенанта Л.

Комбат посылает его танк на разведку основной дороги, ведущей на юго-запад. Посылает именно его, убрать с глаз, чтобы не возбуждал ненужных в тот момент эмоции. Мы все остались на месте, устанавливается тишина, лишь где-то вдалеке стрекочет тихоходный воздушный разведчик. Ночь теплая, звездная. Навязываются воспоминания. Что- то делают сейчас мои друзья в Ростове — Ярославском. Казню себя за то, что не ответил тогда, в 1942-м на единственную открытку из Ростова, присланную мне в Рыбинск. Сейчас можно было бы узнать о всех, о ком сохранилась у меня добрая память, о детдомовцах, эвакуированных в мало кому известную Чухлому... Но раздается далекий пушечный выстрел, и я возвращаюсь в своих мыслях к действительности. Других выстрелов не слышно. Опять лейтенант Л. выдал что-то не то, докладывает ли он что-нибудь по радио, неизвестно. Наш лейтенант молчит, мучается, наверное, от боли в переносице. Через некоторое время танк лейтенанта Л. возвращается, сразу становится известно — они догнали большую немецкую колонну, состоящую из автобусов, грузовых автомашин, конных повозок, уходящую на запад, и ударили по последней машине из пушки. Думаю, у всех сразу возник один и тот же вопрос: зачем? Разумнее было бы пристроиться сзади к колонне и передавать сведения о ней по радио.

Комбат вызывает командира нашего танка и дает задание снова идти в ГПЗ, стараться лишнего шума не поднимать, не стрелять зря из пушки. На приличной скорости мчимся по разведанной уже дороге. Километров через десять видим на дороге догорающий автобус, не останавливаясь обходим его и продолжаем путь на приличной скорости. Вскоре догоняем колонну конных повозок, спокойно обходим её, потом стали попадаться автобусы, грузовые автомашины. Командир докладывает по колонне комбату и, видимо, получает команду её обходить. Левая сторона дороги свободна, колонна идет строго по правой стороне в строгом порядке, на каждой повозке на козлах по два солдата, до них, кажется, можно рукой достать, смотрят строго вперед, не обращая на нас никакого внимания. Как ни странно, спокойна и вся колонна. Мы тоже, как ни в чем не бывало, обходим её. Интересно, о чем думают сейчас эти немцы в касках, понимают ли, что их обходят советские танки? Ночью наших красных звезд на зеленом фоне основной окраски танка, конечно не видно, А на козлах, наверное, одни обозники, они вряд ли могут отличить по силуэту свои танки от наших. Может быть и так, но нам это неведомо, и мы спокойно обгоняем и обгоняем их по левой стороне... Очень интересная ситуация. Что делается позади нас, неизвестно, видны только три танка нашей ГПЗ, идут ли за нами остальные танки скоро ли закончится эта немецкая колонна? Как будем действовать дальше? Все эти вопросы сверлят мозги, командир на переговорах с комбатом по радио, до нас результаты этих переговоров не доходят. Весь экипаж напряжен, всматриваемся в темноту.

Вдруг над колонной правее танка проносится снаряд с трассером, и... началась свалка. Один из танков ГПЗ повернув вправо остановил колонну. Загорелись некоторые машины немцев, стало светло, за нами видны еще танки. Потом стало известно, что колонну немецкую обходила вся наша танковая рота старшего лейтенанта Федорова. Из какого-то заднего танка и пальнули бронебойным снарядом вдоль колонны. Вздыбились многие лошади, некоторые немцы прыгают на танки, автоматчики их спихивают, перемешались и наши, и немцы, многие немцы кинулись в кусты и исчезают в темноте, по ним почти не стреляют из-за боязни попасть по своим, на некоторых танках идет рукопашная. Мы стараемся скорее прорваться вперед, слева от нас вырывается вперед еще один танк. С машин, идущих впереди, немцы разбегаются по сторонам. Наконец, к нам присоединяются и остальные танки... Впереди один из наших танков загорается, вырвавшиеся вперед танки начинают стрелять с места, нам цели пока не видно. Потом к нам в командирский люк вваливается командир нашей танковой роты Федоров, вырывает у нашего командира шнур от шлемофона, включает в сеть радиостанции шнур своего шлемофона и начинает кого-то распекать мать-в-перемать. Оказывается, его танк подбит... Немецкая противотанковая батарея замолкла, её всю разбили дружным огнем вырвавшиеся вперед наши танки. Останавливаемся. Из наших танков высыпает народ, танкисты, автоматчики. Рядом брошенная большая немецкая машина-фургон, внутри уже наши автоматчики потрошат ящики. Наш пулеметчик тащит полуоткрытый ящик с немецкими консервами в маленьких баночках, кто-то из нашего экипажа несет еще тяжелую коробку, в ней что-то тоже съедобное.