Полдень, XXI век (декабрь 2012)

Темнота за приоткрытой гермодверью успевает сверкнуть и пукнуть еще раз, последний визгливый рикошет уходит в глубину отсека, не причинив вреда. В наступившей тишине из-за гермодвери раздается шорох и, неуверенно:

– Хью?.. Лягушонок, это ты, что ли?!

– Бинго? Бинго-бой? «Серебряные», какого черта, что за пальба?! А ну, выходите оттуда…

– Мы думали, экипаж… Мертвяки…

– Очумели? Наша лодка на корме, Бинго.

– Мы подошли с носа.

– А облет?

– Не делали, Хью, спешили очень… Черт, Хью, вы целы там?

– Раздолбай. Иван, что Пончик?

– Убит Пончик, – Иван всовывает дрожащими руками усики от кольца обратно в чеку гранаты, злобно поглядывая на появляющихся из-за гермодвери троих с «Серебряного Заката», – а если бы не он, убили бы Моню. Сссуки безголовые…

– Ладно, Иван… Моня, работай! Бинго, говори быстро, что у вас?

– Мы… Это… Хотели начинать с ракет работать, но туда с носа прямо не пройти: пусковая палуба задраена изнутри, обеими гермодверями. Ганс с Яцеком побежали искать обход… Схемы у нас дерьмовые по этой лодке, ничего не разобрать.

– Я не могу, – тихо говорит вдруг Везунчик, – не успеваю. Не понимаю ничего. Простите, ребята… Давайте, я вам помогу со взрывчаткой?

– Ага… – Хью наклоняется к Моне, заглядывая через плечо в монитор, и – без размаха, коротко, бьет Имона по затылку, а после успевает еще подхватить обмякшего хакера, – извини, Моня, это чтобы без рефлексий, времени нет… Времени вообще нет! О, и воздух у тебя почти на нуле… Бинго-Бой, давай запасной баллон. Давай быстро, тебе он больше не пригодится. А это – Имон О'Хейли, Бинго-бой. Тот самый! Шанс-для-всех, понимаешь? Его спасти надо… Иван!!!

– Да, командир.

– Выносишь Моню в «Стрекозу». Возьми, вот… Включаешь этот баллон ему в аппарат. Отправляешь наверх. Уйдешь с ним – не осужу. Вернешься нам пособить – отлично, быстрее управимся… Но за отправку Мони – на том свете мне ответишь, понял? Бинго-бой! Давай, работай по пусковым, если успеешь. А мы бегом к реактору. И…

В этот миг ракетоносец вздрагивает, по лодке проносится короткий тяжелый рев. Через несколько секунд – еще раз.

– Всё. Не успели. Боевой пуск, – крестится Иван, – помоги нашим, наверху, не оплошать, Господи.

– К реактору, бегоом! – взвывает Хью, уже откуда-то из соседнего отсека…

– Капитан, сэр! Мастер-акустик. Звук подводного пуска… и… звук подводного пуска повторно!

«“Воробушек”. Новый сигнала на сонаре. И еще один.»

– Огневым постам! Готовность шесть… четыре… два… ноль!

Океан вспучивается грохочущим куполом и исторгает из себя зависший на огненном столбе цилиндрик, такой веселенько-шашечный и безобидный издали…

…И еще один, почти сразу, а первый уже рвется прочь, в зенит, чуть уклонившись к заданной кем-то когда-то далекой цели. И второй, следом за ним.

Оба – на Северную Америку.

– Выход целей!!! Ухожу с точки. “Воробушек”.

И – корабли, vis-a-vis на зеркале Океана, взрываются одновременно дымом и пламенем из обращенных друг к другу бортов, словно сошлись в последнем морском бою. Огненно-дымные тучи срываются с палуб, сливаясь в одну, и с воем устремляются на перехват двух преисподен, упакованных до срока в набирающие скорость многотонные металлические посылки.

Схлестываются.

Настигают.

Внутри, в косматом чудовище, бьются сполохи и океан внизу кипит под дождем обломков.

Поодаль и выше высверкивает перехватчик, плюющийся в растущую тучу огнем и длинными дымными струями.

Четырежды рявкают и выстреливают дымом «Пэтриоты», четыре огненные стрелы исчезают козырными тузами в кипени разрывов над Охотой. Одновременно с ними, последним аргументом, вступает со своей ревущей песней «Тартар», стараясь не посрамить гордости своего хозяина – Большого Брамса…

– Брамс! Доложить эффективность огня.

– Много помех! Половина выстрелов работают друг по другу. В данный моме…

В данный момент по амбразурам бьет великанская огненная кувалда.

Удар, огонь и грохот, вспухший и погасший, оставивший после себя звон в ушах. «Баловень» содрогается, словно налетел на риф. Веером свистят осколки стекла, крошась о стены и столы. Вестовой матрос у одного из бывших иллюминаторов падает, как подкошенный.

И дым.

«Стоишь на мостике… а снаружи валит черная гарь»…

– Старпом?! – рявкает Йенссен, зажимающий уши. Справа из-под ладони у него показывается капля крови и пробирается по бритой щеке к бородке.

«Живы. Не ядерный. Хорошо».

– Сильный взрыв на полубаке, сэр. Спасатели… Пошли, жду доклада. У вас кровь, сэр…

Мастер-Пилот и Мастер-Инженер, сидевшие ближе всех к носовой переборке, лежат теперь головами на столах. Мастер-Инженер подергивается и вслепую шарит по столу руками. Из-под головы Мастер-Пилота расползается алая лужица. Взрывом вынесло стекла рубки у трех амбразур. Остальные офицеры крутят головами, трут уши и глаза. Мастер-Дайвер, осыпанный какой-то белой трухой у переборки по правому борту, сидит с планшетом на коленях и оглядывает пост. Джереми Смит посерел лицом.

– Мистер Кэмп, посмотрите, что с Мастером Лучано, будьте добры… Остальные живы?.. Продолжаем!

– Я в порядке, – Мастер-Пилот зашевелился и приподнял окровавленное лицо, – порезало осколками, наверное. И слышу плохо… Сэр.

– Вестовой убит, сэр.

– Йен, что там у тебя?

– Это «Паамс», Капитан, – Мастер-Комендор стоит на осколках у разбитого носового иллюминатора, над телом вестового, и всматривается в амбразуру, опершись о стенку обеими порезанными руками. – Сам рванул… На очередном пуске… Мы потеряли «Паамс», сэр… И его крюйт-камеру со всеми зарядами… И с ними, похоже, пару «Эрликонов-Скайгардов», сэр…

– Йен, тебе помощь требуется? Йенссен! Ты там жив?!

– У меня порядок, Джо, не волнуйся.

Через полубак, развороченный провалом, метнулся кто-то орущим огненным клубком; пожарные накрывают его веером воды из брандспойта. Рваная дыра в палубе исторгает густой дым, подсвеченный сполохами пожара внизу, в трюме. Спасатели возятся в этом дыму, укладывая на носилки тело из развороченного правого «Эрликона».

– Кой черт, «порядок» – из тебя же полыхнуло на полнеба, и дымище валит, как из…

– Потери, сэр. Расчет «Паамса», в полном составе. Матросы-подающие, в крюйт-камере под «Паамсом»: два погибли, один изувечен. Палубный спасатель – сильно обгорел. «Эрликон» правого борта уничтожен. Старший расчета погиб, оператор ранен, в тяжелом состоянии. «Эрликон» носовой поврежден, частично боеспособен, расчет получил легкие ранения и контузии. Помощь оказана на месте. «Эрликон» левого борта поврежден незначительно, полностью боеспособен, расчет продолжает бой.

Йенссен достает из кителя трубочку, замирает, смотрит на нее недоуменно и убирает обратно в карман.

– Капитан, сэр, Мастер-пилот…

– Секунду, Лучано… Брамс, кто у вас был в правом «Скайгарде»?

– Так… Старший расчета – Ник-Богомол… Оператор – Сэмуэль Джой, юнга.

«…хорошее место. Под обломки лезть не надо, под воду тоже. Если ядерные боеголовки… рядом не сработают…»

– Эээ… Капитан, сэр, Мастер-Пилот… Наш «Воробушек»… Он не успел уйти после выхода ракет. Его сбили, сэр.

– «Воробушка»?!

– Кто-то из «Серебряных» ребят. Видимо, прогадили перезакладку кодов в «Свой-Чужой», сэр. Другого объяснения не вижу. «Воробушка» сожгли, сэр…

– Смит!!!

– …Спасатели! Пункт последнего расположения Ориентира! Мгновенно!!! «Воробушек»…

– …Джонни! Дерьмо дело. Твои завалили моего «Воробушка».

– Да, Йен, мне доложили. Прости. Мне очень жаль. Найду ублюдков и расстреляю после Охоты…

Из-под броненавеса по штирборту «Баловня» вырывается, на острие пенного следа, лодка с морскими спасателями и исчезает во всплесках атаки.

– Это потом, Джо. Спасателей давай. От тебя ближе. Хоть кого-нибудь попробуйте вытащить. Пожалуйста, Джо.