Полдень, XXI век (декабрь 2012)

С горя ломанулись в темноте через лес, куда глаза глядят. На что надеялись? На чудо. Если к утру тепла не найдем, то все – носом в снег и волчья отходная. Плохо помню я этот бег. Ветки по глазам хлещут, кусты робу дерут, и без того драную, по спине пот стекает, но тепла от этого ни капли – трясешься на морозе, да еще и мокрый. Потом силы кончились. Помню, встал на колени и думаю: хватит – здесь и лягу.

Только вдруг Санек со всего маху по шее мне как даст!

– Слышишь ты или нет, что говорю!

Я повернулся медленно, смотрю на него без мысли. В ушах глухо так голос, как через перину:

– Там, гляди… жилье, что ли?

Не сразу дошло до меня. А как сообразил, о чем он, протер глаза, присмотрелся – вижу и впрямь: лес впереди редеет, луна в чистом поле светит, а на пригорке – крохотное какое-то строеньице – не то хатка, не то будка, для жилой избы вроде маловата, для собачьей конуры – великовата. Стоит черным кубиком, и ни огонька кругом, ни тына. Может, и правда, кусок скалы? А что, если будка эта – сторожевая? Ну да нам с Саньком бояться уж нечего, отбоялись свое.

Подошли, разглядели, пощупали. Оказалось – листового железа сарай, ворота двустворчатые, без замка, проушины толстой проволокой замотаны.

– А ну, давай, Санек! Для твоих клешней задача! Раскрути-ка эту проволоку.

– Не могу, – говорит, а сам поник совсем. – Пальцы онемели, ничего не чувствуют…

Ну взялся я сам, варежки драные, шкура с пальцев клочьями сходит, совсем застудил руки, но размотал проволоку и ворота открыл. Вот бы, думаю, тут ход подземный, пусть к вертухаям, лишь бы в тепло! Но нет, железная, стылая громада во весь сарай. Пахнет соляркой. Сбоку – электропакетник и кабель наружу уходит. Пощелкал рубильником – хрен. Нет напруги. И тут сообразил: да это же электрогенератор! Если завести мотор, будет электричество, свет. Может, и тепло. Только как его завести? Эх! Сюда бы Гошку!

Пошарил еще вокруг генератора, нашел железную рукоятку, вроде той, что моторы заводят. Нашел и дыру, с виду подходящую – да все почти на ощупь, хорошо, луна в спину…

Вставил рукоятку, зацепил там за что-то, поднажал – еле-еле провернулось, чавкнуло – и все. Нет, так нам его не завести.

– Санек! – зову. – А ну помоги! Один я корячиться должен, что ли?

Не отвечает Санек, кабан ленивый. Как буханки жрать, так он первый! А как навалиться хорошенько… Я крутанул еще раз. Будто веслом в трясине гребешь – ни толку, ни удовольствия.

– Нет, брат, дизель так не запустить, – раздалось за спиной.

– А как? Может, ты знаешь?

– Тут бензиновый пускач должен быть. Долей в бак из канистры.

– Сам долей! Откуда мне знать, какой такой бак?!

Я сердито обернулся и чуть не упал от неожиданности. В дверях маячила щуплая низенькая тень.

– Под рукой у тебя патрубок! Крышку свинти.

Голос какой знакомый…

– Сплю я, что ли?

– Вот именно! Спишь на ходу! Бери канистру, вон там, в углу! Лей!

Я послушно поднял тяжелую емкость, снял крышку, наклонил. Пахнуло бензином.

– Осторожно! Не разливай! Блюди технику безопасности! Ну, хватит, завинчивай. Теперь подключи магнето. Видишь, проводок висит? Сюда его примотай, на клемму. Ну а теперь – крути маховик.

– Гошка, – прошептал я, взявшись за рукоятку. – Как же это так?

– Крути, тебе говорят!

Я крутанул. Еще. Проскочила искра. Маленький бензиновый двигатель чихнул и затарахтел ровно.

– Подавай муфту! – велел Гошка, показывая на короткий рычаг с набалдашником.

Я надавил на рычаг, что-то лязгнуло, заскрипело, провернулось, и вдруг страшно взревел дизель. Под потолком сарая сначала тускло, потом все ярче разгорелась пыльная лампочка.

– Готово дело! – Гошка вытер руки ветошью и бросил ее мне.

– Ну, пошли!

– Куда?

– Ты что же, не видишь?!

И тут я увидел.

Провода, что тянулись от нашего дизеля в поле, стали, будто елочные гирлянды, вспыхивать лампочками. Лампочки загорались сначала по одной, по две, по четыре, а потом целыми гроздьями, как в театре. И чем дальше, тем больше ветвились, разбегались в разные стороны огни, и вот уже свету достало на целый город. Осветились окна, улицы, побежали машины и огромный паровоз без трубы прогудел, набирая ход. А над крышами, посылая во все стороны лучи, висел огромный дирижабль.

– Что это, Гоша?! – спросил я.

Ноги у меня подкашивались уже не с устали, а от удивления.

– Чудак-человек! – рассмеялся Сухотин. – Я же тебе говорил: это секретный город! Пошли! У нас еще дел по горло.

– А Санек? – я обернулся.

Санек спал сидя, привалившись к металлической двери сарая. Ноги его заметал снег.

– Пусть спит, – сказал Гошка. – Намаялся, хватит с него.

– Он же замерзнет! – обеспокоился я.

Гошка таинственно улыбнулся.

– Нет, нет! Он уже не замерзнет! Пошли!

Мы шли по широким, солнечным улицам, а вокруг поднимались дома-небоскребы, над головой проплывали дирижабли, навстречу нам попадались люди, на ходу разговаривающие по телефону, что у каждого висел на ремне через плечо. И никто из них не обращал внимания на нашу зэковскую робу, на номера, пришитые на груди и на лбу, на весь одичалый наш вид.

– А документы у нас не спросят? – на всякий случай поинтересовался я.

– Не спросят, не спросят, – успокоил Гошка. – Тут уже Амнистия наступила. Про нас теперь все знают.

– За что это нам такая честь?

– За то, что мы идем на доклад к Самому.

И вот мы подошли к незаметной двери, спустились глубоко под землю и оказались перед экраном. Гошкин земляк как раз оказался дежурным и сразу дал Москву…

Ну а дальше вы знаете, товарищ Верховный Главнокомандующий. Извините, если рассказывал слишком долго, но вы сами приказали – во всех подробностях. А напоследок разрешите мне от лица всех фронтовиков республики Коми пожелать вам, дорогой товарищ Верховный Главнокомандующий, крепкого здоровья и долгих, долгих лет жизни!

2. Личности. Идеи. Мысли

Павел Полуян. Ефремов: резидент Космоса

В октябре исполнилось 40 лет со дня смерти Ивана Ефремова. Его роман «Туманность Андромеды», опубликованный в год первого спутника Земли, стал символом космических устремлений человечества. Вписаны в историю русской литературы философская антиутопия «Час Быка», исторические повести «Тайс Афинская», «На краю Ойкумены», роман «Лезвие бритвы » и многочисленные «Рассказы о необычайном», где фантастические догадки переплетаются с реальными впечатлениями из жизни геолога-практика и ученого-палеонтолога. Между тем, до сих пор не раскрыта одна загадка – ровно через месяц после смерти Ефремова органы КГБ провели у него в квартире обыск, причины которого не ясны. Существуют версии, где Ефремов предстает то как английский шпион, то как инопланетный агент… Мы предложим на суд читателей еще одну гипотезу.

Обыск в ноябре

– Вот бы нашим геологам такое оборудование! – сказала Таисия насмешливо.

Один из оперативников – тот, что шарил металлоискателем вдоль подоконника, обернулся. Однако, встретив взгляд начальника, поправил наушник и крутанул ручку фазоамплитудного компенсатора, демонстрируя безразличие к посторонним звукам. Да и сказанное не к его технике относилось – в комнату внесли рентгеноскоп на треноге. Стало ясно, для чего кагэбисты сложили на столе крупные камни из геологической коллекции – не изымать собрались, а только просвечивать. Вдруг внутри малахита тайник?

Обыск в квартире писателя-фантаста Ивана Ефремова шел несколько часов: в тесноте орудовали десять человек, не считая понятых. «Такой большой писатель, а всего две комнаты!» – удивлялась женщина при погонах. Ее включили в группу на случай сопротивления вдовы писателя, но Таисия Иосифовна вела себя спокойно, только один раз возмутилась, когда потребовали открыть стеклянный шкафчик, где стояла урна с прахом. Со дня кремации прошел месяц, скорбный сосуд пока находился дома – предстояла дальняя дорога. Встретив протест, люди из КГБ отступились. Зато сняли с полированной стенки золотистую палицу, висящую на тесьме. Сей экзотический предмет Иван Антонович привез из зарубежной экспедиции. Арестованную палицу так и не вернули.