Проект 018. Жизнь!

Бонапарт принимает предложение ростовщиков. Стороны договариваются, что по приходе к власти он реформирует финансовую систему Франции. Функции Центробанка он передаст частной организации, именуемой «Банк Франции».

Историки и биографы Наполеона подобны архивариусам, выискивающим мелкие детали и складирующим их по вехам его жизни. Но они не глядят на картину в целом, и потому у них не возникает очевидного вопроса — откуда у Бонапарта огромные деньги?

Наполеон не имел никакого состояния. Сохранилась история регистрации отношений с Жозефиной. Нотариус в брачном свидетельстве хотел записать «будущий муж не имеет никакого имущества». Наполеон заявил, что это не совсем так, что у него есть имущество — шпага. Именно так и было записано в документах нотариуса об имуществе Наполеона.

Пророческие слова. Шпага действительно оказалась более ценным имуществом, чем горы золота и недвижимости. Но пока это была просто шпага. Больше у Наполеона ничего не было. Возникает вопрос — как же ему удалось залить золотом финансовый хаос Франции, созданный топорными действиями революционных властей?

Предшествовавшие Наполеону вожди не понимали природы денег. Они исходили из того, что деньги — это такие красивые бумажки, которые нужно напечатать, специальным указом назначить их деньгами, а для верности заверить указ печатью. Они так и сделали — напечатали много бумажных денег, чтобы всем хватило. Чтобы не было больше бедных. Назвали эти деньги новым революционным словом — «ассигнатами». Выпустили указ, где объявляли, что это не просто полиграфическая продукция, а платежное средство.

После доброго дела с чувством глубокого удовлетворения стали дальше думать, что бы им еще такого хорошего народу сделать. Но не успели они как следует задуматься, как приходит плохая новость — бумажки, назначенные быть деньгами, ими не становятся.

Революционеры начали разбираться, в чем дело. Ага, рынок не принимает… Ну, так это дело поправимое… Выпустили они новый революционный указ, предписывающий всем принимать деньги к оплате. А за отказ — смертная казнь! Вот так!

Но после этого указа положение стало еще хуже — все товары пропали с прилавков. Торговцы не отказываются принимать новые деньги. Они просто товар не выставляют на продажу. Кто виноват — непонятно. Соответственно, кого расстреливать, тоже неясно.

Непонятнее всего было, что дальше делать. Серьезно задумались революционные вожди, что же это такое творится… Колдовством бы это хорошо объяснить, произвести охоту на ведьм, но нельзя… Революция отменила религию и Бога и провозгласила атеизм и культ разума. Значит, на происки нечистой силы проблему не свалишь. А жаль…

Задались революционеры вопросом — почему выпускаемые королем бумажки народ считал деньгами и принимал их к оплате, а выпущенные народной властью бумажки, на тех же машинах напечатанные, народ не принимает, хоть ты тресни?

После долгих размышлений, жарких дискуссий и бессонных ночей пришли они к выводу, что рынок принимал к оплате королевские деньги, потому что они красивые были. Узоры там всякие на них были, вензеля, картинки. А революция печатала свои деньги просто, без выкрутасов (ассигнаты были скверного качества). Народ темный еще не отвык от старорежимных штучек, решили революционеры, выкрутасы ему подавай. Ну да ладно, пойдем навстречу народу, подумали они, выпустим красивые деньги…

Удовлетворенные найденным решением, революционеры издают указ выпустить красивые революционные деньги. Чтобы все понимали, что это не те деньги, это другие деньги, им даже новое название дают — «мандаты». Выпуск новых денег сопровождают соответствующими указами, печатями. В общем, все как положено.

Но случилось совершенно неожиданное — новые деньги еще быстрее повторяют участь старых. Борцы за народное счастье, честные, смелые и простоватые ребята, как конь со «Скотного двора» Оруэлла, были в полной растерянности. Революционеры хотели, чтобы денег всем хватило, чтобы бедных больше не было. Но получалось ровно наоборот. Даже хуже — бедные становятся не просто еще беднее, они теперь от голода умирают.

Честные, но неумные правители напоминают солдата на поле боя, склонившегося над умирающим товарищем. Он очень хочет ему помочь, но не знает, что делать. Он и шинель ему под голову подложит, и попить даст. А тому все хуже и хуже… Умирает… В таком же положении были новые власти революционной Франции.

Это были люди, которых революционная волна неожиданно подняла на самый верх. В первую очередь это было чудом для них самих. Еще вчера они думать про это не думали, а сегодня уже от них ждут каких-то действий, государственных решений.

Одно дело на баррикадах бороться за счастье народное. Здесь все более-менее ясно. Другое дело управлять государством. Какие конкретно действия предполагает это управление, вопрошали они себя и, не находя ответа, топили растерянность в браваде.

Если бы на них с неба лил золотой дождь, как это было недавно в современной России, новоиспеченные правители не столкнулись бы с такими проблемами. Воровали бы потихоньку и гнили, как это случается практически со всеми случайными людьми во власти. Исключения можно найти, но это страшная редкость.

Но, увы, на французских революционеров дождь из нефтедолларов с неба не лил. Им досталась система не в лучшем состоянии. Она требовала грамотного руководства. Только откуда оно возьмется, если все, что могли эти люди, — на трибуне врагов революции клеймить. Их словно поставили за операционный стол, на котором лежал человек. Вот тебе все полномочия, инструменты — лечи! Революционеры оказались именно в таком положении — со страной нужно было что-то делать, но никто понятия не имел, что именно.

Начиная борьбу с монархией, они считали, что все вопросы можно решить грубой силой. План действий был понятен. Во-первых, нужно было казнить врагов народа (кто такие враги — определим по ситуации). Во-вторых, на ключевые узлы нужно поставить честных людей. Вот, кажется, и все. Если это сделаем, думали революционеры, дальше все само наладится. С чего вдруг наладится… Никто таким вопросом не задавался.

Так сейчас думают националисты. Они уверены, что во всех бедах виноваты люди неправильной нации (у всех националистов свое понимание неправильной нации). Если убрать из страны неправильных и оставить только правильных, жизнь сразу наладится. Сразу наука восстановится, промышленность заработает и прочее.

На чем основаны подобные умозаключения, откуда они выведены — люди этого формата никогда не думают. Понятно же, что во всем чужаки виноваты… Чего тут еще говорить? Делать нужно, а не языком молоть. Такие вот они суровые ребята…

Дети в песочнице во всех странах ведут себя одинаково. Революционеры во всех странах тоже ведут себя одинаково. Понятия не имея, как устроена система, они полагают, что все вопросы можно решить, если честно их делать и не отступать. Вот только ни у одного солдата не получилось по такому рецепту своего умирающего товарища спасти.

Известно, что глупый, волевой, честный человек может принести вреда больше врага. Враг работает за деньги. Он думает не как реально навредить, а как создать видимость, что навредил, чтобы оплатили его труды. Глупый же и честный человек в своих ошибках будет демонстрировать чудеса храбрости и воли. Он так навредит, как никакой враг не сможет.

Как делу выздоровления умирающего товарища не помогает честность намерений и лозунги, так делу управления обществом не помогают честность, лозунги и грубая сила. Но так как у революционеров не было ничего, кроме перечисленного, они сели в лужу.

У читателя здесь может возникнуть вопрос — почему при короле бумажные деньги рынком принимались, а при правителях, поставленных революцией, рынок от них отказывался наотрез? В чем дело? Вроде там и там бумага, картинки только на ней разные.

А дело в том, что при короле бумажные деньги можно было обменять на золото по указанному на них номиналу, а при революционерах — нет. Причина самая банальная — потому что у революционеров золота не было. Была только бумага. И сколько на ней ни пиши, что это не просто бумага, а средство платежа, от написания на бумаге букв и цифр она не становится платежным средством. Бумагу делала деньгами только возможность поменять ее на золото. Если такой возможности нет, бумага так и останется бумагой, что на ней ни пиши. Когда банкиры ушли с финансового рынка вместе со своим золотом и к власти пришли революционеры, заведомо было понятно, что дальше страну начнет душить кризис. И он будет продолжаться, пока в систему не вернется золото.