Открывая новые горизонты. Споры у истоков русского кино. Жизнь и творчество Марка Алданова (СИ)

На раннем этапе русской литературной критики Пушкин сформулировал главную заповедь для критиков: руководствоваться при оценке произведений исключительно любовью к искусству. Но фирма требовала от нанятых ею на работу журналистов ставить превыше всего ее, фирмы, интересы. Киножурналисту приходилось постоянно приспосабливаться, идти на компромиссы. Объективно оценивая одни стороны кинематографического процесса, одни фильмы, он был вынужден о других умалчивать или представлять их в искаженном свете.

За годы первой мировой войны в "Вестнике кинематографии" сменилось три редактора: Г.А. Леонов в конце 1914 года был призван в армию, его сменил В.М. Гончаров, после смерти Гончарова в 1916 году редактором стал А.Ф. Донецкий. Однако линия журнала не изменялась. В некрологах на смерть Гончарова, одного из первых энтузиастов кино в России, автора сценария "Понизовой вольницы", кинорежиссера десятков фильмов, вовсе не упоминалось о его журналистской деятельности. Много лет спустя Хан- жонков написал воспоминания о Гончарове, но, сообщив множество деталей их сотрудничества, ни словом не обмолвился о Гончарове-редакторе. Объяснение возможно одно: редакторы были номинальными фигурами, вели лишь текущую административную работу. Линию "Вестника кинематографии" определял, являлся его фактическим редактором глава фирмы.

Узкие рамки, заданные Ханжонковым "Вестнику кинематографии", вскоре перестают его удовлетворять. Он привлекает к сотрудничеству двух новых авторов, рассчитывая с их помощью завоевать журналу новый авторитет.

Первый из них -- профессор Московского университета, видный экономист И.X. Озеров, член Государственного совета, обладавший влиянием в правительственных кругах. Поборник применения технических средств в обучении, он в 1907 году в книге "К реформе преподавания" призывал педагогов систематически использовать диапозитивы. В 1915 году в сборник статей "На новый путь! К экономическому освобождению России", широко отмеченный прессой, включил статью "Кинематограф и школа" -- настоящий гимн учебному фильму.

Озеров, разносторонне образованный человек, неплохой поэт (выступал под псевдонимом 3. Ихоров), был сыном неграмотных крестьян-бедняков. На собственном опыте он знал, как трудно человеку из низов было получить образование в царской России, и, несомненно, доказывая эффективность и экономическую выгоду использования фильма в народном просвещении, был искренен.

Но Озеров стал членом реорганизованного в начале войны правления акционерного общества "А. Ханжонков и К°". Со страниц "Вестника кинематографии" он доказывает теперь не только пользу учебного фильма, но и высокое качество учебных фильмов фирмы Ханжонкова.

Второй новый автор -- писатель и журналист Никандр Васильевич Туркин. Когда в 1912 году вышел в свет его сборник рассказов "Загадки жизни", черносотенная газета "Гроза" откликнулась следующим образом: "Леонид Андреев, Арцыбашев, Куприн, Аверченко, Туркин -- вот наши палачи, вот осквернители, предатели и опошлители всего святого и истинного. Сколько зла они принесли людям, какое опустошение произвели они в русском обществе. Их проповеди разврата, неверия, бесстыдных оргий, порока и лжи не прошли даром -- они широкой волной прокатились по всей Руси необъятной и заразили тяжкой болезнью все слои русского общества на долгие годы".

Брань мракобесной газеты и упоминание вместе с маститыми литераторами были лестными для Н. Туркина, вырезку с этой рецензией он хранил в личном архиве, рядом с вырезкой из другой - газеты "Земщина", где его называли "социал-демократом, издававшим "красный" журнал".

Однако он не был ни писателем уровня Куприна или Леонида Андреева, ни социал-демократом. Проработав около 20 лет в провинциальных газетах, Н. Туркин добивается известности в годы первой русской революции в Москве как обозреватель прокадетской "Вечерней почты", с 1908 года он фактический редактор органа октябристов "Голос Москвы", в 1910--1911 годах печатался в эсеровском "Голосе жизни". Затем последовал "писательский" период его деятельности. В предвоенные годы в театре Сабурова ставился его фарс "Зигзаги любви", "немного в духе Боккаччо", как писал близкий автору "Голос Москвы". В том же духе был выдержан сборник его рассказов "Загадки жизни". По театрам ряда городов прошла пьеса "Русская душа" -- одна из немногих русских пьес о газетчиках, эту среду Н. Туркин хорошо знал.

"Русская душа" -- название крупной газеты, в которой, по автору, сотрудничали люди самых разных политических взглядов, объединенные идеей "внесения культуры" в широкую читательскую аудиторию. Два образа разработаны подробно: миллионер-издатель и энтузиаст газетного дела главный редактор, мечтающий, чтобы его похоронили обернутым в газетные листы, как в парадный мундир. Однако конфликт между ними -- конфликт личностей, а не мировоззрений, и в пьесе можно было прочесть некое похвальное слово мудрому меценату.

С февраля 1915 года Н. Туркин ведет в "Вестнике кинематографии" новую постоянную рубрику "Записки театрала", а с ноября того же года становится главным редактором нового ежемесячника фирмы Ханжонкова, толстого "журнала искусств" "Пегас". Быстрая его карьера у Ханжонкова была связана с таким обстоятельством. Он имел определенное, хотя и некрупное писательское имя. Когда достигла апогея начавшаяся перед войной мода на приглашение в кино деятелей литературы, театра, живописи и все надеялись, что они облагородят кино, Ханжонкову удалось "обскакать" конкурентов: он не только создал при фирме литературно-сценарную часть, он привлек в "Вестник кинематографии" писателя. Это был первый случай, когда писатель переквалифицировался в киножурналиста. Репутация человека со стороны, не замешанного в интриги фирм, делала Н. Туркина очень подходящим для этого киномагната.

С приходом Н. Туркина в "Вестник кинематографии" сразу же меняется облик журнала: в нем становится больше крупных проблемных статей, однако, по видимости глубокие и объективные, они имели постоянную особенность: положительные примеры в них брались из картин Ханжонкова, отрицательные -- из картин его конкурентов. Таким образом незаметно, исподволь читателю внушалось, что картины Ханжонкова -- самые лучшие. На смену прежней примитивности "Вестника кинематографии", когда лестные отзывы о картинах фирмы, его выпускавшей, были кратки и очевидно рекламны, теперь приходит "наукообразная", завуалированная пропаганда. Возможно, создателем новой стратегии журнала стал Никандр Туркин.

Вскоре Ханжонков решает первым из кинопромышленников адресовать рекламное издание непосредственно зрителям. Он рассчитывал вызвать увеличение зрительского спроса на фильмы своей фирмы и вынудить прокатчиков и театровладельцев этот спрос удовлетворять. Созданный для этой цели "Пегас" не оправдал его надежд: еще не сформировался достаточно широкий круг читателей киноизданий. Репутация "Пегаса" сразу же оказалась под сомнением: его обвиняли в "завербованности". Начав издавать "Пегас", Ханжонков приостановил было выпуск "Вестника кинематографии", но, увидев, что привычный способ обращения к киноспециалистам оказывается более результативным, в мае 1916 года он возобновил издание "Вестника", а "Пегас" в феврале 1917 года закрыл.

В передовой статье первого по возобновлении номера (N 117) говорилось: "Являясь по существу известиями кинематографического рынка, "Вестник кинематографии" отныне будет уделять особое внимание своевременному, тщательному и чуждому предвзятости осведомлению своих читателей о всех новостях как русского, так и заграничного кинематографического рынка". О том, как понимал журнал отсутствие предвзятости, можно судить хотя бы по материалам отдела хроники этого номера. В нем помещены сообщения о различных неприятностях, преследующих конкурентов Ханжонкова, и об успехах его фирмы: