Рядом с читателем (О Вильяме Козлове и его книгах)

Впечатления военного детства оказались главными в его жизни. А остальное, особенно то, что происходило с другими людьми и в другие времена, он мог наблюдать и обдумывать уже как художник-профессионал. Ближе всего была ему судьба его поколения.

Слово "поколение" особенно много значит для писателя. Поколение В. Козлова - это не только миллионы людей, которые в детстве прошли через войну. Это и десятки советских писателей, среди которых такие замечательные прозаики, как Василий Шукшин и Чингиз Айтматов, Василий Быков и Виталий Семин, это такие крупные ленинградские писатели, как Виктор Конецкий, Радий Погодин, Глеб Горышин, Алексей Леонов, Владимир Ляленков, в книгах которых война, с ее жестокими уроками и испытаниями, трудное и сложное послевоенное время стали во многом главным содержанием.

Можно сказать, что ошеломляющие открытия в своей судьбе, небывалый опыт, накопленный поколением мальчишек военных лет, столько хлебнувших, столько вобравших в себя в те годы, стали содержанием одной из больших и нестареющих книг нашей литературы.

Свои страницы в этой книге принадлежат и Вильяму Козлову.

Если присмотреться к "географии" его лучших произведений, то, в сущности, вся она связана с маршрутами его детства, в особенности военного, прифронтового, с послевоенными скитаниями и исканиями. "География" его книг - это "география" его судьбы. Главные события в них происходят на русской земле между Ленинградом и Москвой, на великом и много давшем русской литературе пути "из Петербурга в Москву". Бологое, Великие Луки, Куженкино, Невель, Псков, Печоры, Новгород... Здесь, неподалеку от радищевского Хотилова, дед Козлова Андрей Иванович Абрамов поставил когда-то в сосновом бору первый дом на том месте, где вскоре возникла железнодорожная станция и поселок Куженкино.

Железная дорога тоже герой книг Козлова. Вдоль железной дороги развиваются сюжеты повести "Юрка Гусь", романов "Я спешу за счастьем...", "Солнце на стене"... Вспоминая о послевоенном времени, о своих поисках главного дела, В. Козлов рассказывает: "Я на мотоцикле исколесил всю область вдоль и поперек... Бездорожье меня не смущало. Где не проехать, там пройдешь. Мне выпало на долю увидеть, как поднималась на ноги истерзанная послевоенная деревня, как строились города и села, как пережившие войну люди перебирались из землянок и хибар в благоустроенные дома. Так мало тогда нужно было людям для счастья!"

И в последующие годы писатель подолгу живет в псковской деревне. Читая его книги, мы видим, что он хорошо чувствует нашу природу, умеет передать ее состояние в разные времена года; он знает послевоенную жизнь людей русской "провинции".

Здесь, на родной земле, в давние и недавние годы писатель и его герои ищут свою судьбу. Нередко плутают и ошибаются, но опять и опять - словно по неумолимой стрелке душевного компаса - идут к главному делу, ищут и находят то, что становится оправданием и смыслом их существования.

Сам В. Козлов, говоря о том, как он стал писателем, употребляет слово "призвание". "Вся моя жизнь, - восклицает он, - была бы лишена смысла, если бы я не пришел к тому, чем я сейчас занимаюсь!"

Да и во всех его произведениях сильнейшим двигателем сюжета становится стремление человека к тому, что он считает своим местом в жизни. Энергию этого движения В. Козлов открыл прежде всего в себе самом.

...Вспоминается в этой связи любопытный эпизод. Из автобиографии писателя мы узнаем, что настоящее, данное ему при рождении имя - Вил Иванович Надточеев. После усыновления отчимом он стал называться Вилом Федоровичем Козловым. Но, рассказывает писатель, ему больше нравилось другое имя - Вильямс. Он твердо настоял на том, чтобы все называли его только так. И в конце концов добился своего: утратив одну, последнюю букву, это имя стало его собственным. Разве не проявился в этом случае характер человека? И он не только сам себя назвал - он сам себя и создавал, лепил, выражал: как личность и как литератор.

Не удивительно, что человеческое самосотворение, самосоздание вошло в сюжеты его лучших книг. И нет ничего странного, что в этом смысле он герой многих своих произведений, точнее говоря, созданные им персонажи снова и снова проходят тот путь поисков самого себя и самоутверждения, который внутренне стал для писателя В. Козлова главным в человеческой жизни. И хотя книги В. Козлова не являются автобиографическими, они все же вобрали в себя всю биографию писателя. В них вложен опыт пережитого писателем как человеком своего поколения - в меру его душевных сил, в меру возможностей его чувства, разума, знания, психологической проницательности. Он вправе был сказать, что вся его биография - в его книгах, вся роздана его героям.

...Почему произведения В. Козлова нравятся массовому читателю разных возрастов? Потому что писатель внутренне ему близок. В разговоре с ним писатель легко находит верный тон. Со своих детских лет он понял, какого общения ждет читатель. "Мне нравились книги мужественные и суровые, когда писатель разговаривает с детьми, как равный. Так старался и я писать для ребят". Дети, подростки (вообще люди в раннюю пору становления) стихийно избегают нравоучений. И правильно делают. Они не хотят, чтобы им "вешали лапшу на уши". Они хотят видеть все сами, свободно, говорить с жизнью "на равных". Им нужно сначала непредвзято накопить жизненный багаж, все увидеть своими глазами, потрогать своими руками, своим умом дойти до всего. А там, после, захочется - и послушать, что скажут другие.

Эту особенность психологии своего читателя хорошо знает В. Козлов. Он и сам был таким когда-то - избегал поучений и наставлений. Собственный опыт был ему дороже. И своему читателю он не докучает наставлениями и нравоучениями, не "воспитывает" его, а дружески идет рядом с читателем.

Но тут же нужно сказать, что он-то хорошо понимает, как в действительности нужна подростку, входящему в жизнь, дружеская поддержка правдивой и мужественной книги. И именно в самых трудных обстоятельствах. Как это ни странным сегодня покажется, но война была для этого поколения временем чтения - запойного, безудержного, самозабвенного. "Я уверен, признается В. Козлов в автобиографии, - что только книги не дали мне пропасть в военные годы. В вещевом мешке, когда я мальчишкой разыскивал в тылу, за Уральским хребтом, свою мать, лежал у меня томик Вальтера Скотта "Айвенго"". Мальчишка в тяжелые, страшные годы был прикрыт от душевных перегрузок войны хорошими книгами, был защищен от разрушительных стихий времени мужественным писательским словом.