Блуждания разума в информационном океане

Создание искусственных мыслящих существ является, таким образом, задачей необыкновенно честолюбивой и захватывающей, отягощённой, однако, дурным убеждением, что, стремясь к созданию чего-то в роде "искусственного человека", по существу создать его - во всей его экипировке - мы вовсе не обязательно хотим. Дилемма Франкенштейна проявляется здесь во всём великолепии. В отношении заявлений, предсказывающих создание искусственного интеллекта уже в ближайшее время, Лем сохраняет далеко идущий скептицизм, хотя такой возможности a priori не отвергает. Он ожидает, однако, что вместо машин, имитирующих один - человеческий - способ мышления, возникнет очень много разнообразных вариантов устройств, мыслящих разнообразными, отличными от человеческого, способами. Сегодня в этой ситуации значительно более обещающим кажется направление связанное с развитием суррогатов, известных нам из романа "Осмотр на месте", то есть устройств, гибко реагирующих на все - в том числе, идущие от дефектов человеческой природы - угрозы для безопасности индивидуумов. Создание искусственного интеллекта, наделённого индивидуальным сознанием и чувством собственного "я", было бы заменено строительством своего рода "доброжелательной среды", управляемой интеллектом, специализированным на предохранительных функциях по отношению к биологической жизни, а также - может быть - на фильтрации присутствующей в компьютерных сетях информации, чтобы таким образом отсеивать из неё всё, что лишено ценности или преступно. Этот интеллект был бы лишённым личности, и следовательно, принципиально нечеловеческим и на человеческий не похожим. Таким образом, вероятно, удалось бы исправить ошибки, допущенные при создании Интернета: это значит, что вместо механического умножения наихудших человеческих инстинктов, можно было бы - с помощью машин и программ - препятствовать их присутствию.

Особенными являются те проблемы, которые человечество создаёт себе, постоянно расширяя границы познания и производя интеллектуальную продукцию. Эти проблемы можно заключить в одном вопросе: как океан информации влить в пробирку индивидуального ума? Ибо что же мне за польза из того факта, что где-то там находят решение дилеммы, которые меня волнуют, раз до этих решений я не дойду никогда, будучи приговорённым к ограниченности собственного разума и физических возможностей. Человека не удовлетворит знание, принимающее вид "Вавилонской библиотеки" Борхеса, - он хотел бы такого, которое сохранит субъективный характер и вместится в чью-то частную "картину мира". Как эту мечту осуществить? Во-первых, конструируя такой машинный интеллект, который не был бы уже только электронным складом информации, а умел бы с этим знанием обращаться "как человек", то есть, составляя из него правильное систематическое целое, составленное в соответствии со своим (что же из того, что искусственным?) "я". Во-вторых, создавая безграничную сеть, собирающую и пересылающую информацию и, вместе с этим, сеть "демократичную", обеспечивающую в принципе каждому из участников одинаковый доступ ко всем залежам знаний.

Выгоды обоих этих методов кажутся иллюзорными: конструирование искусственного разума будет попыткой исполнения мечтаний о своеобразном "Боге из машины", то есть существа, которое сняло бы с нас тяжесть слишком подавляющего своей огромностью знания и одновременно знало бы, как с ним поступить, как из этих кирпичиков построить мироздание. Перспектива создания такого существа, которое - как Голем XIV Лема - сумело бы взглянуть на человечество и его проблемы "свысока", если оно вообще возможно, отодвигается в неопределённое будущее. Иначе обстоят дела с сетью: эта предлагает исполнение мечтаний немедленно, но это исполнение имеет иронический оттенок: общедоступность информации становится не столько благословением для индивидуума, сколько скорее кошмаром, раз она исключает возможность охватить умом и пониманием как ценность, так и просто сложность и богатство того, что сеть предлагает.

"Мегабитовая бомба" могла бы показаться произведением двусмысленным или, скорее, пессеместическим если бы не тот удивительный фрагмент, который Лем дописал к ней в форме вступления. Он рассказывает в нём, как свою фантастическую идею субстанциализации информации из повести "Профессор А. Доньда" неожиданно обнаружил в серьёзной космогонической теории Пола Дейвиса (Davies). Какая отсюда мораль? Что даже в беспредельностях информационного океана две бутылки, несущие схожее послание, могут столкнуться друг с другом, и, следовательно, что комбинаторные способности человеческого ума сталкиваются с какими-то границами, что позволяет считать, что мы в этом океане, однако, окончательно не затеряемся.