Путин против Путина. Бывший будущий президент

На Западе — и особенно в США — мнения о режиме Путина и его геополитическом значении разделились. Часть стратегов считала, что Путин приемлем для Запада и его лояльность США достаточна. Другая часть — Бжезинский, Волфовиц и т. д. — была убеждена, что Путин лишь отвоевывает хитростью для России передышку, и она скоро воспрянет. Эта вторая часть — с опорой на некоторые антипутинские круги бывших и настоящих россиян — решила цинично протестировать реальный статус системы Путина, которая, по некоторым внешним признакам, стала давать брешь за брешью. «Норд-Ост» стал своего рода reality check, таким же, каким спустя шесть лет стало нападение в августе 2008 года Грузии на Южную Осетию.

Очевидно, что теракт на Дубровке был организован с подачи этих геополитических сил. Исламисты-чеченцы — кстати, Мовсар Бараев был выкормышем именно исламиста Хаттаба и его помощника, которые были, как сегодня общепризнано, кадровыми сотрудниками ЦРУ — играли на руку совсем иным заказчикам. Каналы показывали «сестер», по-арабски, совершенно не по-чеченски завернутых в черную ткань, оставлявшую лишь прорезь для глаз. Позже выяснилось, что опорной инфраструктурой террористов в Москве оказалась совсем не чеченская диаспора. Когда террористы осуществили первый этап своего плана, многие вещи стали очевидными. Снова, как при позднем Ельцине, всплыли так называемые «демократические» политики: Хакамада, Немцов, Явлинский, Кобзон, даже пожилой Примаков, которого остаточные СМИ изгнанных олигархов с помощью террористов попытались реанимировать. Снова раздались забытые лозунги правозащитников — «Нет войне в Чечне». Если бы эта кампания достигла определенного уровня и Путин еще немного поколебался бы, его политическая легитимность была бы окончательно потеряна и мы бы оказались в совершенно иной стране. В этом и заключался коварный замысел: нерешительный в самом главном вопросе Путин — больше не Путин, а Россия — снова, как при Ельцине, — больше не Россия. На это и делалась ставка.

Серьезность вызова дополнялась и еще одним обстоятельством — если бы в результате штурма погибли все заложники, что было более чем вероятно, то Путину пришлось бы подтверждать свою правоту такими мерами, на которые он психологически был не готов. Кроме того, это могло вызвать неконтролируемую волну стихийного национального гнева, межэтнические трения, что поставило бы страну на грань гражданской войны. Организаторы теракта все рассчитали точно: с таким вызовом путинская система, не способная решить куда более простые задачи в благоприятных условиях и буксующая почти на ровном месте целых три года, не могла бы справиться. Владимир Путин должен был бы подтвердить свой радикальный выбор серией столь серьезных политических мер, что было бы критическим для страны и народа. Оставалось одно решение — узкие врата, решение в духе Симплигад.

Во время «Норд-Оста» — Путина, политический строй и Россию в целом спасли спецслужбисты. В этот раз силовики решили почти неразрешимое уравнение. Несколько секунд промедления — и число жертв изменилось бы в десятки раз, однако на кону было нечто большее. В руках чекистов была Россия. Они ее не потеряли. Они спасли Президента, спасли страну, спасли нас с вами. 26 октября 2002 года были спасены не только 700 заложников — была спасена Россия. После этого Владимиру Путину оставалось лишь закрепить свою тяжелую драматическую победу. Он оказался «тем, что надо». Он оправдал веру тех, кто в него поверил. Он встал стеной на пути тех, кто решили, — из-за его колебаний — что из него можно вить веревки и все вернуть на прежние позиции. Как оказалось, нельзя. Тогда мы победили. Это было непросто. Это было оплачено дорогой ценой. Но это так. Погибшие люди — не отравленный скот. Они пали за Родину, за страну. Ведь каждый русский, каждый россиянин уже на войне — нас мало кто любит вокруг, и уж точно никто не жалеет. И мы должны быть готовы в любой момент заплатить за то, что наша страна — Россия, что наш язык — русский, что мы — граждане великого Отечества. За величие, достоинство, гордость и свободу всегда надо платить.Пощады нам не будет. Мы должны быть милосердны, но только поставив сапог на грудь поверженного врага. Не раньше того. Не раньше. В «Норд-Осте» президент Путин взял на себя новый аккорд ответственности перед нацией. Она ему верила, и не зря, что он и продемонстрировал. Но после этого от него ждали дальнейших действий. Руки у президента были развязаны, мандат доверия — возобновлен. «Да, он способен нас защитить, он способен сказать жесткое “нет” врагам», — про себя или вслух думали россияне от Камчатки до Калининграда. Он развеял сгущавшиеся сомнения.

В дни трагических событий на Дубровке адекватными российскими каналами, помогавшими Владимиру Путину, народу, силовикам, показали себя «Первый канал» и «Россия». Они с честью выдержали испытания. Это — действительно национальные СМИ. Странно повело себя ТВЦ. Показалось, будто тогдашний московский мэр Лужков только и ждал, что Кремль оступится, чтобы вновь заиграть свою сомнительную мелодию. НТВ продемонстрировало, что не способно изгнать до конца хмель фрондирующего псевдогуманистического цинизма. В целом СМИ вели себя адекватно, хотя ряд элементов вопиющим образом выходил за рамки национальных стандартов политкорректности. Нити, ведущие к русофобскому лобби, неизменно играющему на понижение статуса России и ее властей, сохранились и до сих пор. Поведение нынешних медиаактивистов, в основном перебравшихся в Интернет, не слишком далеко ушло от прямого пособничества террористам. Их исправит только нервно-паралитический газ. Однако в целом можно сделать вывод о том, как же далеко мы ушли с Путиным от страшных ельцинских времен. До 1999 года террористы давали бы свои пресс-конференции по всем российским каналам, общались бы с «Касьяновым» и «Путиным» по телефону, расстреливали перед облизывающимся «Киселевым» заложников…

«Норд-Ост» стал испытанием Путина еще и в том, что в очередной раз продемонстрировал: вопрос Северного Кавказа и безопасности в целом уперся не в силовые возможности и не в международное сообщество. Он уперся в коррумпированность политического класса — в том числе и военного. Решить эту тему невозможно без реальной и содержательной кадровой революции. Сегодня она не просто возможна, она неизбежна. Владимир Путин обязан придать реальное содержание тому, что он начал. Мы ждем от него, чтобы он продолжал быть самим собой, чтобы он стал наконец самим собой. И мы всем сердцем его в этом поддержим.

Искушение пустотой

Помимо «горячих» внешних и внутренних вызовов и чрезвычайных ситуаций Путину пришлось столкнуться и с вызовом «мирного времени», с мировоззренческим вызовом повседневности. Внутренняя политика России в какой-то момент оказалась на перепутье. С одной стороны, в партийной и парламентской жизни была достигнута предельная ясность: все в руках пропрезидентской «Единой России», которая, в свою очередь, в руках самого Путина. Либеральная, национал-патриотическая и коммунистическая фронда настолько маргинализирована и рассеяна, что никакой угрозы ни для кого не представляет. В обществе все признаки политического консенсуса. Путинская Россия спокойна, сосредоточенна, умиротворёны, управляема. Надо признать, что в таком политическом «замирении» огромную роль сыграли технологии. Пользуясь тем, что российская партийно-политическая жизнь в 90-е была сама по себе искусственной, «театральной», «манипулятивной», кремлевские политтехнологи, — в первую очередь Владислав Сурков — вышибли «клин клином» и довели «балаганный» и «разводочный» характер до абсурда: шоу победило шоу. Иными словами, прямое отсутствие политики — в партийном воплощении — победило «видимость политики», ее суррогат, ее дубль. В политической жизни России остался один политический гигант — «Гулливер» Путин [7]вместе со своей верной «тенью» в лице «Единой России», и несколько второстепенных жестко манипулируемых партийных шоу-проектов — для «демократии».