Родина имени Путина

В.: За неосторожность в желаниях. Может, это прозвучит по-идиотски, но я как-то захотел уйти в монастырь, но понял, что никогда не решусь на это добровольно. Вот, Высшая Сила меня сюда и закрыла.

Н.: За убеждения.

Самая глупая трата денег?

К.: Казино и проститутки.

В.: Попытка дачи взятки ментам, которые меня потом и закрыли.

Н.: На жигулевскую «шестерку», которую я купил без прав в 16 лет и у которой не закрывалась дверь. Через две недели машину угнали.

Тебе снятся цветные сны?

К.: Иногда бывает, но очень редко.

В.: Да.

Н.: По-моему, да.

Кого ненавидишь?

К.: Нет таких.

В.: Свои низменные порывы. Сначала поддаешься искушению, а потом каешься.

Н.: Я много кого ненавижу. Мусоров, обывателей.

Мечта?

К.: Остаться самим собою. Домик с видом на море или на океан и горы.

В.: Волшебная палочка или золотая рыбка, но лучше волшебная палочка, она без лимитная.

Н.: Выйти на свободу.

Любимая книга?

К.: Предпочтений особых нет.

В.: Сейчас, пожалуй, «Робинзон Крузо».

Н.: «Майн кампф», фантастика.

Где сидел?

К.: Кремлевский централ, Бутырка, спецблок «Матроски».

В.: На общей «Матросске» и на спецблоке.

Н.: На общей «Матросске» и на спецблоке.

Любимое место в мире, Москве, России?

К.: Калифорния, Флорида, Австрия, Швейцария. В Москве противно, гнусно и неинтересно, а то, что нравилось раньше, — вызывает раздражение. Может, возрастное. В России — Комарово.

В.: Кутузовский проспект от начала до конца.

Н.: В Москве — нет. В России — в лесу, на водохранилище, в мире — на море.

Блондинки или брюнетки?

К.: Брюнетки, а так вообще все.

В.: Красивые и доступные. Если недоступные, чего ими любоваться?

Н.: И те, и те.

Любимая музыка?

К.: Битлы, Пинк Флойд, Модерн Токинг, Бонни Эм, АББА, Секрет сервис, Смокки, Эй_ си-ди-си.

В.: Советское ретро. Что-то типа «Я буду долго гнать велосипед.», «Сябры», музыка из «Неуловимых». А еще советский гимн нравится, там где про «Союз нерушимых.».

Н.: Hate, Core, RAC.

Думал о самоубийстве?

К.: Всегда задумываешься, но решаешь подождать. Надо бороться, как бы тяжело ни было.

В.: В прямом смысле нет. Только как о приключении, чтобы узнать, что же все-таки там находится, но понял, что все равно узнаю.

Н.: Думал и думаю.

Самый тяжелый выбор?

К.: Ситуаций много было непростых, а жениться или не жениться, пожалуй, самый тяжелый выбор.

В.: Сначала загрузить подельников и не сесть, потом загрузить подельников и выйти, ну, и, наконец, загрузить подельников и получить условный срок.

Н.: Между посвящением себя идеологии террора и личной жизнью-карьерой.

Любимая выпивка?

К.: Алкоголь, но хороший.

В.: Текила.

Н.: Я не пью.

Что для тебя деньги?

К.: Возможности, степень свободы, цель бизнеса.

В.: Оптимизация достижения целей.

Н.: Одно из средств достижения цели.

Любимое блюдо?

К.: Главное, чтобы вкусно.

В.: Гречневая каша.

Н.: Курица с ананасами.

Сколько нужно денег для счастья?

К.: Чтобы чувствовать себя свободным и независимым. Чем больше денег, тем меньше счастья.

В.: Для счастья деньги вообще не нужны.

Н.: Мне бы деньги счастья не сделали.

Самый сумасшедший восторг?

К.: Пока, наверное, с бабами. Может, что изменится.

В.: Три недели до ареста в ожидании приема. Ощущение, что каждый час может быть последним. Все твои обязательства аннулируются и ты начинаешь жить этим потрясающим адреналиновым гибельным восторгом. Как там у Высоцкого: «Чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю.».

Н.: Слава от сделанного и от собственной неуловимости. Знаешь, что рано или поздно поймают, но пока они лохи.

Любимое животное?

К.: Собаки.

В.: Попугай.

Н.: Лошадь.

Где бы хотел жить?

К.: В месте с красивой природой, без суеты.

В.: На воле.

Н.: Мне у себя дома было неплохо. В принципе, было бы круто жить в деревне, чтобы не видеть чернож...

Любимый поэт?

К.: Скорее Пушкин, а так много.

В.: Тютчев.

Н.: Я стихов вообще не читаю.

Памятное четверостишие?

К.: Я не знаю, что это означает, но начало стихотворения Генри Гейне «Лори Лай» звучит красиво.

В.: Не помню.

Н.: В голове они у меня не откладываются.

Кто такой Путин?

К.: Я этого не буду говорить здесь. Не очень высокого мнения об этом человеке. Сожалею, что он из Питера.

В.: С одной стороны, Путин удержал страну от развала. С другой, он губит свой народ, не давая ему проявить свои лучшие качества. Как и предыдущие правители, он любит страну, но ненавидит свой народ, держа его за быдло. Если ВВ остановится на том, что сделал, его можно поставить в один ряд со Сталиным — Лениным, которые, укрепляя государственность, уничтожали свой народ. Но все равно я считаю его искренним человеком, хотя на выборах голосовал за Жирика.

Н.: Умный. Я бы его казнил за то, что выдвинул Медведева в президенты.

Кто такой Медведев?

К.: Похоже никто, но время покажет.

В.: Г…н.

Н.: Жидо-масон. Мендель, кстати, у него фамилия.

Политический режим в России?

К.: Кэгэбэшный тоталитаризм.

В.: Олигархия.

Н.: Закос под демократию, которая таковой не является. Нашим правительством направляют извне, последовательно уничтожая русский народ, заменяя его гастрабайтерами. Есть специальный план, разработанный Америкой, чтобы количество русских уменьшить в десятки раз. По миллиону вымирает русских в год.

Судебная система?

К.: Эта не система — это репрессивный аппарат.

В.: Коррумпированный беспредел.

Н.: Коррумпирована целиком и полностью. Я бы вернул смертную казнь за изнасилование и наркоторговлю.

Идеал политического лидера?

К.: Юлий Цезарь.

В.: Христос, поскольку истинная политика неотделима от понимания человеческой сущности и подлинных целей человечества.

Н.: Гитлер. За время своего правления поднял свою страну. Был настоящим патриотом своей страны.

Хобби?

К.: Водка, женщины, спорт.

В.: Коллекционирую личности.

Н.: Спорт, интернет: новости, форумы, игры.

За какую партию голосовал?

К.: Ни за какую.

В.: За «ЕдРо».

Н.: Ни за какую.

СКИСШИЕ ДУШИ

Перебиты, поломаны крылья.

Серой болью всю душу свело.

Кокаина серебряной пылью

Все дороги мои замело.

Романс из к/ф «Рожденная революцией»

«Привет. Это ты или за тебя кто-то пишет?» — выскочило сообщение в «Одноклассниках». Автор строк «Лиза ***», по фотографии миловидная девушка, отдаленно знакомая. Настолько отдаленно, что эту знакомость я списал на дежавю. Черное каре окутывало маленькую головку со спрятанной грустью больших глаз.

«Привет. Это я», — отстучал по клавишам.

«Помнишь меня? — пришло немедленно. — Если это ты, набери 903_573_95.».

Я позвонил: «Лиза?»

— Привет, — протянулось на другом конце провода. — Узнал?

— Пытаюсь, Лизонька.

— Ну, вспоминай же, — нетерпеливо-недовольно потребовала девушка, продолжив. — Ну, Владивосток.

— Лиза?! Неужели?

— Вспомнил, — мурлыкнуло в трубке. — Увидимся?

С ней я познакомился шесть лет назад во время командировки на Дальний Восток. Студентка-первокурсница тамошнего университета, высокая и стройная, приехавшая покорять высшее образование из деревни вместе со своей сестрой. Они ютились в общаге, сводя концы с концами случайными, но в меру порядочными заработками. Девчонки трудились моделями на выставках, помощницами руководителей, однако на последних должностях они обычно не задерживались дольше испытательного срока, изгоняемые из офисов за безжалостный отказ начальству в половой нужде.

Спасение от голода и блуда сестренки нашли под крышей краевого Комсомола, куда их привел сосед по общежитию гидроцефальный Гена с японским автозагаром. Гена круглый год носил костюм с чужого крупногабаритного плеча. В брюки, затянутые на животе гармошкой, комсомолец заправлял сальный галстук. Рубашки у парня было две — белые, точнее некогда белые, жеваные, с ломанными воротничками. Несколько пуговиц были утрачены, однако Гену это не смущало, поскольку их отсутствие скрывал отталкивающий взгляды галстук. Навязчивое желание пожрать Гена побеждал ночной экспроприацией излишков хлеба и соевой колбасы у несознательных соседей по общежитию, презирая их за жадность и побои. Из имущества, кроме гардероба, у Гены был только портрет Ленина, удачно подобранный на помойке возле краевого законодательного собрания. О своих университетах Геннадий не распространялся, но «Три мушкетера», «Поднятую целину» и «Манифест Коммунистической партии» «сгрыз» от корки до корки, что позволяло ему оперировать словарным запасом, выгодно отличавшим его от собственного окружения.