Москва и москвичи

вместе с родственниками они ходили на народные гулянья в Сокольники, под Девичье, на Пресню, ходили в балаганы, в цирк. А главное, они, уже напитавшиеся слухами от родных в деревне, вспоминая почти что сверстника Федьку или Степку, приехавшего жениться из Москвы в поддевке, в сапогах с калошами да еще при цепочке и при часах, настоящим москвичом,-сами мечтали стать такими же. Родные и земляки, когда приходило время, устраивали им кредит на платье и обувь. Белье им шили в деревне из неизносимого домотканого холста и крашенины, исключая праздничных рубашек, для которых покупались в Москве кумач и ситец. [289] На рынке банщики покупали только опорки, самую необходимую обувь, без которой банщику обойтись нельзя: скоро, и все-таки обут. В работе-только опорки и рванье, а праздничное платье было у всех в те времена модное. Высший шик опойковые сапоги с высокими кожаными калошами. Заказать такие сапоги было событием: они стоили тринадцать рублей. Носили их подолгу, а потом делали к ним головки, а опорки чинились и донашивались в бане. Верхнее платье - суконные чуйки, длинные "сибирки", жилеты с глухим воротом, а зимой овчинный тулуп, крытый сукном и с барашковым воротником. Как и сапоги, носилось все это годами и создавалось годами, сначала одно, потом другое. Мальчики, конечно, носили обноски, но уже загодя готовили себе, откладывая по грошам какому-нибудь родному дяде или банщице-тетке "капиталы" на задаток портному и сапожнику. В ученье мальчики были до семнадцати-восемнадцати лет. К этому времени они постигали банный обиход, умели обращаться с посетителями, стричь им ногти и аккуратно срезывать мозоли. После приобретения этих знаний такой "образованный" отрок просил хозяина о переводе его в "молодцы" на открывшуюся вакансию, чтобы ехать в деревню жениться, а то "мальчику" жениться было неудобно: засмеют в деревне. Готовясь жениться, произведенный в "молодцы" отправлялся на Маросейку, где над воротами красовались ножницы, а во дворе жил банный портной Иона Павлов. Является к Павлову "молодец" со своим дядей, давним приятелем. - Ион Павлыч! Вот молодцу надо бы построить тулупишко, чуйку и все иное прочее... женить его пора! И построит ему Иона Павлыч, что надо, на многие годы, как он строил на всех банщиков. Он только на бани и работает, и бани не знали другого портного, как своего земляка. Вся постройка и починка делалась в кредит, на выплату. Платили по мелочам, а главный расчет производился два раза в год - на пасху и на рождество. Так же было и с сапожником. Идет "молодец" с дядей в Каретный ряд к земляку-сапожнику. [290] - Петр Кирсаныч, сними-ка мерку, жениться едет! Снимет Петр Кирсаныч мерку полоской бумаги, пишет что-то на ней и спрашивает: - Со скрипом? - Вали со скрипом! - отвечает за него дядя. - Подковать бы еще, дядь, на медненькие,- просит "молодец".- Кованые моднее!.. - Ладно. А как тебя зовут? - Петрунька. Царапает что-то сапожник на мерке карандашом и, прощаясь, назначает: - Через два воскресенья в третье привезу! Уже три поколения банщиков