Цепочка вечных ценностей

Однако ход событий сваливает нас в пустоту и бесперспективность, дезориентированность, разочарование и взаимную подозрительность, в тотальную «безнадегу. ru». Она затрагивает всех – и детей (после Беслана особенно), и стариков (после монетизации льгот наиболее явно), и крупного бизнеса (после не очень элегантных репрессий в отношении ЮКОСа), и государственных управленцев (после административных и прочих властно-вертикальных реформ), и СМИ (после лихих исков «Альфа-банка», например).

Мерзость запустения… Вал архаизации, упрощения, нивелировки биологического и социального разнообразия… Там, где цвели сады, высились заводы, ветвились дороги, кипела жизнь – теперь пустыня?

Символически пустыня означает любую трудную ситуацию в жизни человека или общества, тяжелые, полные сухости и неопределенности духовные состояния. Не случайно именно в пустыню вывел свой народ Моисей, в пустыню пришел Авраам в поисках Земли обетованной… Пустыня выявляет правду о народе, о человеке, самые глубинные их черты – высокие и низкие, в борьбе которых совершается выбор. В пустыне негде спрятаться, там утрачиваются все иллюзии, там нет подстраховок, только пространство, небо, земля, песок и одиночество человека, у которого остается только единственный шанс на спасение – профессионализм и вера… В пустыню попадают неорганизованной толпой, выходят – единым, преображенным народом, спаянным общими испытаниями и верой. В нашем случае – и верой в то, что «…все страны мира граничат друг с другом, и только Россия граничит с Богом…».

Тайна странника

Условия задачи были таковы: где-то по миру бредет мудрый странник. Он – обладатель великой тайны, сокровенного знания, предназначенного для России. Посвящение руководителей страны в это знание имеет исключительное значение для ее будущего. Однако другие мировые игроки не заинтересованы в этом, более того, они сами стремятся получить доступ к тайне и, соответственно, монополизировать ее, рассматривая это как стратегическую необходимость. Так завязывается большая стратегическая игра. В ней требуется: во-первых, опознать странника среди нескольких миллиардов жителей Земли; во-вторых, изменить его маршрут, чтобы он пришел не в Россию, а, например, в Германию, Китай, США или Бразилию, причем корректировка пути не может быть насильственной, в противном случае странник способен блокировать раскрытие секрета; в-третьих, создать условия для того, чтобы он раскрыл тайну во всей полноте. Кроме того, та же задача ставится и перед Россией – ее элита (элиты) также должны суметь найти странника, обеспечить ему безопасный коридор выхода к цели и убедить его в том, что он пришел в правильное место, в правильное время, к правильным людям. Хранитель тайны также понимает, что под маской России может скрываться кто-то иной, кому довериться нельзя. Предварительно, разумеется, участники игры обучаются навыкам идентификации целей и воздействия на сознание и волю других игроков, а также камуфлирования своих истинных намерений.

Результаты целой серии стратегических игр «Странник», проведенных в разных аудиториях, оказались поразительными. При всех особенностях сюжета, уникальности, креативности и эффективности подходов к решению поставленных задач, азартности атмосферы игры конечное состояние оказывалось неизменно одинаковым. Прежде всего, все игроки были на голову выше России в изощренности своих стратегий поведения! Они предлагали более оригинальные решения, быстрее обнаруживали цель, формировали благоприятные условия для контакта, лучше вуалировали свои намерения и т.д. По сути, вживаясь в стратегическую роль, участники игры непостижимым образом воспринимали своеобразие разных культур, становясь «карнавалящими» бразильцами, прагматичными американцами, педантичными немцами или метафизически убедительными китайцами. В их технологиях победы светилась сила воспринятых ими национально-страновых культур. Поведение же российского игрока всегда без исключения было более заторможенным, прямолинейным или шапкозакидательским, отражая наши знаменитые «авось», «небось» и «как-нибудь». Это было бы жутко, если не учитывать, что другие действующие лица – наши же соотечественники!

Вывод очевиден – между нашими самыми глубинными ценностями и массовыми стереотипами практического поведения не отлажены механизмы интерфейса, по крайней мере у тех, кому 20-30 лет. Наше духовное наследие, многократно, на протяжении всей истории, выручавшее нацию, сберегавшее ее от исторического краха, плохо транслируется в повседневный быт и доминирующие жизненные установки. Свидетельством тому – и отсутствие социального консенсуса по вопросу о национальной идее, и хронические, как болезнь, дебаты о том, какая экономическая модель нам больше подходит – американская, китайская или португальская.

Для России приемлема лишь одна модель развития – российская. Любая стратегия – для фирмы, личности или страны – всегда уникальна, как отпечаток пальца или рисунок радужки. Еще Сунь Цзы заметил, что «деятельность станет стратегией победы, если только она используется одним игроком и если обеспечивает лучшие результаты по сравнению с другими». Изучение иноземного опыта, безусловно, расширяет эрудицию, набор возможных решений. Но любые стратегические решения принимаются только с учетом специфики места, времени, прочих уникальных обстоятельств. Это всегда «homemade».

В нашей российской модели развития, когда она будет сформирована и, к радости уставшего народа, блестяще реализована, мы найдем и американское антитрестовское или инновационное законодательство, и европейские регламенты «общего рынка», и сингапурскую заботу о чистоте улиц, и японские формулы группирования бизнеса. В нашей модели будут Столыпин, Косыгин, Вознесенский, Чаянов, Сталин, Бунге, Геращенко, Витте, Кондратьев – словом, при желании и должной подготовке мы уловим в реалистичном, а не суховатом модельном портрете нашей экономики отголоски всего отечественного хозяйственного опыта.

Есть три критерия, соблюдение которых критически важно для генерирования «экономического чуда»: многообразие доступных для реализации инструментов экономической политики, обширность и полнота осмысленного опыта прошлого, мобилизационная мощь институтов управления. Пока у нас в наличии только второе условие…

Но вернемся к игре «Странник». Второй ее устойчивый и, безусловно, парадоксальный результат: несмотря на сравнительную слабость стратегии и тактики поведения, российский игрок в ней выигрывает всегда! Хранитель великой тайны приходит именно в Россию и доверяет ее только подлинным российским элитам. ТЧК.

Кадры решают все

Всякое управление вне подлинного знания природы управляемой системы обречено на стратегический провал. Выражается ли он в неэффективности, тщетности действий управляющих или в деградации вплоть до коллапса объекта управления, диагноз болезни один – «не по Сеньке шапка». И не стоит по укоренившейся у нас привычке относить это лишь к высшему лицу государства Российского – диагноз касается всех нас, граждан многострадальной России, чье будущее представляется сегодня еще более непредсказуемым, нежели прошлое. На эту тему уже поиронизировал могущественный герой М.А. Булгакова: «…как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?»

Вот так и многие из нас: сначала, с разворотом рыночной реформы, утешали себя формулой «ума много – денег нет», неявно подразумевая наличие у нас неких конкурентных преимуществ, еще не оцененных по достоинству, а ныне «вишневый сад» частью вырублен, частью стал чужим. «Дожили», – сказал бы другой известный герой, которому «за державу обидно». Кстати, теперь эта классическая реплика стала, по сути, официальным документом, после того как один из высших сановников РФ признал как проблему высшей государственной значимости угрозу распада страны. Действительно – «дожили», доадминистрировались…