Москва и москвичи

. В "Войне и мире" описывается роскошный бал, данный Москвой Багратиону в Английском клубе. Вот и все, что есть в литературе об этом столетнем московском дворянском гнезде. Ничего нет удивительного. Разве обыкновенного смертного, простого журналиста, пустили бы сюда? Нет и нет! Если мне несколько раз и в прошлом и нынешнем столетии удалось побывать в этом клубе, то уж не как [243] журналисту, а как члену охотничьих и спортивных обществ, где членами состояли одновременно и члены Английского клуба. Дом принадлежал тогда уж не Разумовским, а Шаблыкину. Роскошь поразительная. Тишина мертвая-кроме "инфернальной", где кипела азартная игра на наличные: в начале этого века среди членов клуба появились богатые купцы, а где купец, там денежки на стол. Только сохранил свой старый стиль огромный "портретный" зал, длинный, уставленный ломберными столами, которые все были заняты только в клубные дни, то есть два раза в неделю - в среду и в субботу. Здесь шла скромная коммерческая игра в карты по мелкой, тихая, безмолвная. Играли старички на своих, десятилетиями насиженных местах. На каждом столе стояло по углам по четыре стеариновых свечи, и было настолько тихо, что даже пламя их не колыхалось. Время от времени играющие мановением руки подзывали лакеев, которые бесшумно, как тени, вырастали неведомо откуда перед барином, молчаливо делающим какой-то, им двоим известный, жест. Тень лакея, такого же старого, как и барин, исчезала, и через минуту рядом с ломберным столом появлялся сервированный столик. Этот "портретный" зал назывался членами клуба в шутку "детская". Назывался он не в насмешку над заседавшими там старичками, а потому, что там велась слишком мелкая игра, и играющие, как умные детки, молчали наравне с мундирными портретами по стенам. А чуть кто-нибудь возвышал голос в карточном споре, поднимались удивленные головы, раздавалось повелительное "те", и все смолкало. Вход в "портретную" был через аванзал, которым, собственно, начинался клуб. Аванзал - большая комната с огромным столом посредине, на котором в известные дни ставились баллотировочные ящики, и каждый входящий в эти дни член клуба, раньше чем пройти в следующие комнаты, обязан был положить в ящики шары, сопровождаемый дежурным старшиной. [244] Это были дни баллотировки в действительные члены. По всем стенам аванзала стояли удивительно покойные, мягкие диваны, где после обеда члены клуба и гости переваривали пищу в облаках дыма ароматных сигар, а в старину-Жуковского табаку в трубках с саженными черешневыми чубуками, которые зажигали лакеи. Старички особенно любили сидеть на диванах и в креслах аванзала и наблюдать проходящих или сладко дремать. Еще на моей памяти были такие древние старички-ну совсем князь Тугоуховский из "Горе от ума". Вводят его в мягких замшевых или суконных сапожках, закутанного шарфом, в аванзал или "кофейную" и усаживают в свое кресло. У каждого было излюбленное кресло, которое в его присутствии никто занять не смел. - Кресло Геннадия Владимировича. Садился старичок, смотрел