Публицистика 1987 - 2003 годов

В этот момент мы негодовали: где же наши истребители? Об истребителях наших по Восточной Пруссии у меня осталось плохое впечатление. Вдобавок к этому однажды нас, двух связных, обстрелял на дороге возвращавшийся из района целей одиночный «як». Саданул с бреющего очередь рядом. Пришлось броситься в мокрый придорожный кювет. Нашел, болван, по кому разрядить неизрасходованный, видно, боекомплект своих пулеметов.

Самое сильное, самое хорошее впечатление осталось у меня о боевых действиях наших штурмовиков Ил-2. Мне часто в ту пору доводилось находиться в сотнях метров от переднего края обороны немцев и работа наших «илов» по переднему краю обороны была хорошо видна.

На пологом пикировании, с небольшой высоты, навстречу огненным трассам открывал «ил» огонь эрэсами и пушечный огонь. Часто, даже почти всегда, все побитые, с развороченным хвостовым оперением проходили «илы» у нас над головами, вызывая всеобщий восторг.

Но особое, неизгладимое впечатление осталось у меня от часто повторяющихся таранов «илами» наземных целей под Браунсбергом.

Входит Ил-2 в пикирование на цель, начинает стрельбу и загорается сам. Из самолета вырывается и тянется за ним длинным шлейфом пламя, но, не изменяя направления атаки, он идет на цель и врезается в нее. Таких случаев я наблюдал раз пять весной в Восточной Пруссии.

Никогда не приходилось мне читать об этих героических таранах наземных целей в Восточной Пруссии. Видели ли это соседние экипажи? Или подобные явления стали обыденным делом в то время? Не знаю.

В нашей литературе много писалось о воздушных таранах. А наземными, многократно повторившими подвиг Н. Гастелло, видимо мало кто серьезно занимался. Вот достойная тема для исследователей героических будней нашей авиации в годы Великой Отечественной войны.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

День Победы я встретил на юге Польши в местечке Мысловицы в районе силезского города Катовицы. Наш 10-й Днепровский танковый корпус находился с конца апреля 45-го во втором эшелоне 1- го Украинского фронта. Мы ждали получения новых танков, так как прибыли только что из-под Кенигсберга, где сдерживали в марте и начале апреля в тяжелейших боях рвущиеся из окружения немецкие войска, отрезанные в Восточной Пруссии. Воевали мы на танках «Т- 34».

Многим покажется на первый взгляд необычным мое утверждение: «тридцатьчетверкам» в конце войны было значительно тяжелее воевать против немецких танков, чем в первые годы войны, и гибли они во множестве.

Меня всегда бесит хвастливая, дилетантская писанина на тему о том, как успешно воевал танк «Т-34» против «тигров»; «тигр» поражал бронебойным снарядом (так называемой «болванкой») «тридцатьчетверку» с дистанции 2 км, в то время как «Т-34» даже с пушкой последней модели мог поразить «тигра» только с расстояния меньшего, чем 1 км. «Успешно» горели «Т-34» и от фаустпатронов, с которыми немцы сидели в последние месяцы войны во всех щелях, подвалах и на чердаках. И надо признать, они смело и хладнокровно применяли это очень эффективное против танков оружие. Механики - водители наблюдали даже такие случаи, когда немец выскакивал неожиданно перед танком во весь рост метрах в 20 - 30, бил по тан- ку фаустпатроном и мгновенно исчезал.

Наш танк «Т-34» обладал другими бесценными достоинствами: великолепным дизельным двигателем В-2, хорошей полуавтоматической 85-мм пушкой (хорошей, но все же менее мощной, чем 88-мм пушка «тигра»), хорошим прицелом ТШ-15, абсолютной надежностью двигателя и оружия, хорошей скоростью, широкими гусеницами, исключительно удачным сочетанием маневренности, брони и вооружения. А главное - надежными, хорошо подготовленными экипажами. И справедливо за все это «Т-34» был признан лучшим танком второй мировой войны. Но победу в единоборстве с «тигром» «тридцатьчетверка» одерживала всегда дорогой ценой и главным

образом за счет хорошей подготовки, умения, мужества, а порой и безрассудства своего экипажа.

Небезынтересно здесь привести мнение английского журналиста и писателя Ф. Орджилла, занимающегося военной историей, о подготовленности наших танкистов. Он писал: «...не менее впечатляющей, чем создание самого танка, была массовая и квалифицированная подготовка советских танкистов. Этот феномен - один из самых удивительных в истории войны - незаслуженно оказался в тени громких похвал в адрес германских танковых сил» [11].

В последний раз я со своим экипажем погорел именно от «тигра», который появился неожиданно в районе затяжного боя с немцами в населенном пункте Ляукк Он появился не только неожиданно - (было объявлено, что немецких танков в округе нет), но далеко, и 3 танка, оказавшиеся на открытой местности, не смогли ничего сделать, несмотря на имеющийся боевой опыт.

7 мая распространился слух, что якобы кончилась война, но никто этому не верил, отнесли этот слух к несерьезности польского радио, откуда, как говорили, он пошел. Никаких официальных наших сообщений на этот счет не было. Но часа в два ночи с 8 на 9 мая я проснулся от громкой автоматной очереди над головой. Открыл глаза и вижу: дневальный по танковой роте палит из ППШ в потолок барака, где мы располагались, и орет: «Славяне! Война кончилась!». Все вскочили, оделись быстрее, чем по тревоге, и выбежали на улицу. Кругом стихийно возникла стрельба вверх из всего, из чего можно было стрелять: из пистолетов штатных и трофейных, револьверов, автоматов, ракетниц, ручных пулеметов, спаренных крупнокалиберных пулеметов бронетранспортеров. Где-то поблизости ухнула танковая пушка. Люди бегали, прыгали, обнимались, смеялись, многие плакали. Царило невиданное возбуждение. Затем появились бочки с каким-то хорошим вином (из немалых трофейных запасов, вывезенных хозяйственниками из Восточной Пруссии). Пили вино, опять обнимались, смеялись и плакали. Так длилось до утра.

После поспешного завтрака было объявлено о срочном построении всего танкового корпуса, уже пополненного в значительной степени людьми, артиллерией (зенитная артиллерия, «катюши» и т. п.). После кратких речей командования корпуса — снова грандиозный салют из всех огневых средств корпуса. Все небо в течение 5 минут

было перечерчено трассирующими пулями и зенитными снарядами. Небывалое зрелище! Невиданное ни до, ни после этого.

После салюта вернулись в расположение своей 183-й танковой бригады, где между бараками были накрыты белыми скатертями (впервые за все годы войны) столы. Состоялся торжественный обед в честь Великой Победы. Кроме обычных наркомовских 100 граммов спирта в изобилии были хорошие вина (какие, не знали в то время, солдаты войны не были искушены в винах), но помню четко: ни на этом обеде, ни в ближайшие дни никто не напился так, чтобы потерять самообладание. Все были навеселе, возбуждены, но в здравом уме и твердо стояли на ногах. Нельзя не сказать, кстати, и о том, что я не помню (и не знал) ни одного случая, чтобы кто-то из танкистов напился во время боев, хотя возможности для этого были беспрецедентные, особенно в Восточной Пруссии. В каждом танке были запасы трофейного спирта. Кроме того, регулярно выдавалась фронтовая норма спирта — 100 граммов на день. При желании эту норму можно было удвоить, утроить: после каждого боя люди выбывали и в немалом количестве, а норма спирта на них была получена. Но никто и никогда не злоупотреблял этим. Вот одна из черт нашего и старших поколений. И когда вспоминаешь это, то лишний раз убеждаешься в том, насколько низко пали в этом отношении многие люди сейчас.

В заключение я хотел бы призвать всех фронтовиков писать о войне так, чтобы не оставить потомкам после нашей писанины одни только белые пятна. И помнить, и следовать писательскому кредо Константина Симонова, который незадолго до своей смерти писал: «...еще несколько лет назад я сделал для себя окончательный выбор и решил до конца своей жизни класть все оставшиеся у меня силы на то, чтобы, во-первых, в меру своих сил и понимания, писать и говорить правду о войне; во-вторых, на то, чтобы, опять-таки в меру своих сил и понимания, мешать тому, чтобы о ней говорили и писали неправду» [12]. Я присоединяюсь к этим словам.