Маркс против русской революции

Таковы в Австрии панславистские южные славяне ; это только обломки народов , продукт в высшей степени запутанного тысячелетнего развития . Вполне естественно, что эти… обломки народов видят свое спасение только в регрессе всего европейского движения, которое они хотели бы направить не с запада на восток, а с востока на запад, и что орудием освобождения и объединяющей связью является для них русский кнут » [12, с. 183].

В представлении Энгельса славяне — это расползшаяся по Европе «империя зла», как коммунизм для Рейгана или А.Н.Яковлева. Энгельс приписывает им совершенно дьявольские замыслы: «Славяне…, оттесненные к востоку немцами, покоренные частично немцами, турками и венграми, незаметно вновь объединяя после 1815 г. отдельные свои ветви…, впервые заявляют теперь о своем единстве и тем самым объявляют смертельную войну романо-кельтским и германским народам, которые до сих пор господствовали в Европе. Панславизм — это не только движение за национальную независимость; это — движение, которое стремится свести на нет то, что было создано историей за тысячелетие; движение, которое не может достигнуть своей цели, не стерев с карты Европы Турцию, Венгрию и половину Германии, а добившись этого результата, не сможет обеспечить своего будущего иначе, как путем покорения Европы… Он ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России» [38, с. 202-203]. [12]

Здесь дана картина якобы тысячелетней, неизбывной и непримиримой вражды между славянами с одной стороны и романо-кельтским и германским народами с другой. Как же вяжется со всем этим призыв Коммунистического Манифеста «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! »? Ведь Манифест был написан более чем за год до цитированных выше статей Энгельса 1849 г.

Этот призыв вяжется с установками Энгельса только если признать, что он обращен лишь к пролетариям тех прогрессивных  стран (наций), которые в классификации Энгельса имеют право на жизнь (сейчас сказали бы «золотой миллиард»). В письме Каутскому (7 февраля 1882 г.) Энгельс поясняет: «Интернациональное движение пролетариата вообще возможно лишь в среде самостоятельных наций… Интернациональное сотрудничество возможно только между равными » [20, с. 220, 221].

Самостоятельных и равных наций в конце ХIХ века было в мире немного, это были нации империалистического Запада. Они были равны по критерию их жизнеспособности и уровня развития капитализма. Именно пролетариат этих наций и призывался к соединению. И когда, по представлениям Энгельса, произойдет очищающая революция «пролетариев всех этих  стран», именно этому  прогрессивному пролетариату выпадет честь «кровавой местью отплатить славянским народам» и стереть с лица земли «целые реакционные народы». Тут уж разбираться не будут, кто там пролетарий, а кто крестьянин или купец — клеймо ставится на народе в целом.

Энгельс пишет: «В то время как французы, немцы, итальянцы, поляки, мадьяры подняли знамя революции, славяне , как один человек, выступили под знаменем контрреволюции . Впереди шли южные славяне, которые давно уже отстаивали свои контрреволюционные сепаратистские поползновения против мадьяр; далее чехи, а за ними русские, вооруженные и готовые появиться в решительный момент на поле сражения» [16, с. 301].

Конечно, подход марксизма сбивает с толку из-за частого перехода от одной модели к другой без всякого предупреждения. Ведь буквально в одно и то же время с этими статьями Энгельса выходят его совместные труды с Марксом, где утверждается, что вся человеческая история — это борьба классов . Это утверждение абсолютно несовместимо с концепцией революционных и контрреволюционных наций, с приведенными выше формулировками («славяне , как один человек, выступили под знаменем контрреволюции »).

Концепция, связывающая прогрессивность или реакционность с этнической принадлежностью, дается в самых разных вариациях, иногда в крайних выражениях. Вот, например, в такой форме: «Потому, что слова «поляк» и «революционер» стали синонимами, полякам обеспечены симпатии всей Европы и восстановление их национальности, в то время как чехам, хорватам и русским обеспечены ненависть всей Европы и кровавая революционная война всего Запада против них» [16, с. 303].

Здесь примечательна мысль, что Запад в качестве награды или наказания народам способен восстановить  их национальность — или лишить  их национальности («демонтировать» неугодный ему народ, совершить в каком-то виде национальный геноцид ).

Какие же народы, по мнению основоположников марксизма, имели право на продолжение своего существования в будущем? Каким народам не   «предстояло в ближайшем будущем погибнуть в буре мировой революции »?

В 1865 г., предлагая Лондонской конференции набросок программы для Женевского конгресса Интернационала (Международного Товарищества рабочих), Маркс во всем разделе «III. Международная политика» оставил всего один вопрос: «О необходимости уничтожения московитского влияния в Европе путем осуществления права наций на самоопределение и восстановления Польши на демократических и социальных основах» [26, с. 409]. Других проблем международной политики в период жестоких колониальных войн и становления мировой системы империализма Маркс не видел.

Таким образом, принцип права наций на самоопределение Маркс выдвигал только для Польши, и не ради нее , а как средство «уничтожения московитского влияния в Европе» (как красноречиво это словечко — «московитское»). В повестку дня Конгресса это предложение вошло как пункт 9: «Московитская угроза Европе и восстановление независимой и единой Польши».

Через год, в 1866 г., Энгельс так разъясняет принципиальную установку Интернационала в этом вопросе: право на независимую государственность должны иметь только большие (по выражению Гегеля, «исторические ») народы Европы. Энгельс говорит о «старом положении демократии и рабочего класса о праве крупных европейских наций  на отдельное и независимое существование» (заметим мельком, что речь постоянно идет о европейских  нациях). Здесь биологизация этничности подкрепляется у Маркса и Энгельса историко-эволюционным  эссенциализмом, то есть представлением, будто изначально данной народам сущностью становится дух , наличие или отсутствие которого и делит народы на две категории — исторические  и неисторические . Тем народам, которые «не имеют истории», в национальном существовании, по мнению Энгельса, будет отказано.

Энгельс пишет серию из трех статей в английскую газету «Commonwealth», в первой из которых объявляет, что излагаемые им принципы (программа внешней политики рабочих Западной и Центральной Европы) поддержаны всеми группами Интернационала кроме прудонистов, которые отвергали антироссийскую направленность этой программы (по выражению Энгельса, «глядели на дело глазами Герцена»).

Он пишет: «Право больших национальных образований Европы на политическую независимость, признанное европейской демократией, не могло, конечно, не получить такого же признания в особенности со стороны рабочего класса. Это было на деле не что иное, как признание за другими большими, несомненно жизнеспособными нациями тех же прав на самостоятельное национальное существование, каких рабочие в каждой отдельной стране требовали для самих себя. Но это признание и сочувствие национальным стремлениям относилось только к большим и четко определенным историческим нациям Европы; это были Италия, Польша, Германия, Венгрия» [39].

Ранее Энгельс на примере чехов и словаков объяснял, кто после мировой революции будет лишен права на национальное существование. Он писал: «Народы, которые никогда не имели своей собственной истории, которые с момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно  подняты на первую ступень цивилизации, нежизнеспособны и никогда не смогут обрести какую-либо самостоятельность. Именно такова была судьба австрийских славян. Чехи, к которым мы причисляем также моравов и словаков…, никогда не имели своей истории… И эта «нация», исторически совершенно не существующая, заявляет притязания на независимость?» [16, с. 294].