Русские масоны. От Романовых до Березовского

Он родился в семье преподавателя Института повышения квалификации работников сельского хозяйства Ярославля. Дер-гачев окончил историко-философский факультет местного пединститута, затзм перешел в аспирантуру Московского пединститута, а диссертацию защитил в МГУ им. Ломоносова³⁵⁴. Еще в Ярославле он познакомился с прибывшим туда в командировку французом, истым католиком, посвященным в масоны спустя некоторое время. Потом Дергачев временно обретался в Париже, знакомясь с «грандиозными библиотекой и архивом Великого Востока», принимал участие в работе иеритуалыюй белой ложи, куда вместе с братьями допускаются и профаны. В масоны его посвятили в ложе «Братское Дело», которая работала «но старому шотландскому уставу во славу Великого Архитектора Вселенной». При помощи ВВФ они организовали в Москве в 1991 г. мастерскую «Северна/i Звезда», руководителем которой он и стал. Впервые после 1917 г. она начала действовать на законных основаниях. А во время путча ГКЧП состоялась церемония открытия братства «Николай Новиков» союза Великой Ложи Франции⁵.

Не лишне привести рассказ бывшей (‘упруги Дергачева Елены, не скрывающей горькой обиды на прежнего спутника жизни, что требует подходить к ее дневнику критически еще и по причине отречения от Ордена «вольных каменщиков» в силу ухода в православие. Поэтом) она включила воспоминания в книгу ультра-монархиста и безоговорочного приверженца церкви Ю. Воробь-евского. Вот начало довольно откровенной исповеди, да извинят читатели за эту и иные пространные цитаты. «Безумная тоска. Страшная, ни на миг не оставляющая боль. Гулкая тишина в моей большой квартире. Совсем недавно здесь жила семья: муж, сын и я. Тишина, пустота и одиночество. И я не могу воскликнуть: «За что, за что, Господи?!!». Я ведь знаю, за что, я это точно знаю. И ты, мой бедный муж, знаешь! Я верю в милость Божью, надеюсь на чудо. Мне не ведомо, как далеко ты зашел на своем богоборческом пути, оставшись без меня. Но знаю, что не возможно человеку — возможно Богу. Вдруг эти воспоминания помогут тебе? Господи, вразуми меня, дай силы все вспомнить и все понять, все выразить, как надо! Господи благослови!»³⁵⁵.

Мадам не может простить супругу немногословие, тугодумст-во и особенно отсутствие весомых научных успехов. Практически первую и единственную статью тот якобы писал полтора года, диссертацию на ее основе «выдавили из тебя года за четыре с половиной». Серьезная научная карьера у него не получалась. Он не мог дать глубоких познаний студентам из-за отсутствия «базового философского образования. Правда, он старался пристроиться к перспективным делам и преподавал в элитарном Институте театрального искусства (ГИТИС). Но везде как-то не ладилось». Набросанная картина личности первого масона, конечно, 'далека от реальности. Хорошо знавшие Дергачева общие знакомые рисовали его талантливым молодым ученым, увлекавшимся тогда почти запретными для изучения в СССР крупными немецкими философами Юнгом и Кантом. Да и в умении расположить к себе нужных людей он превосходил многих сотоварищей.

Выплеснув гневные тирады, Елена мимоходом признает, как в 1986 г. «к нам в гости приехал твой французский друг. От него и выяснилось, что этот Жан-Пьер³⁵⁶ (фамилия не называется) недавно стал членом некоего «Всемирного ордена», т.е. масонства. А теперь супругов пригласили в Париж, и они остановились у «Андре», видного деятеля ВВФ А. Комба, жена которою Фран-син и сын Рафаэль встретили москвичей радушно, гостеприимно и хлебосольно. Комб, который называется только но имени, мастерски подготовил и блестяще провел операцию «первый русский масон». В основе лежали напор и куча мелких обманов. Понадобилось, к примеру, собрать семерых как бы давно и хорошо знающих тебя братьев, подготовить общественное мнение. «Свершилось невероятное: бюрократы, казуисты и крючкотворы французские пошли на крайность, посвятив тебя не только в первый, а в один за другим — сразу три градуса! В одну ночь ты стал не учеником, не подмастерьем, а мастером! Режиссерский профессионализм Андре проявился в конкретном результате!» (с. 107). Ох, плохо разбирается в таких делах уважаемая мадам, ибо они решаются в принципе орденскими верхами, в том числе и Ком-бом, и доводятся до конкретных исполнителей. К тому же в необходимых случаях уставные положения почти не соблюдаются, что ранее неоднократно делалось в отношении наших эмигрантов. Следовательно, заслуги Андре в проведении посвящения были минимальными.

По возвращении на родину любящая парочка и примкнувший к ним второй адепт из художников принялись вербовать кандидатов для первой из намеченных лож, включая в сей круг «самых близких и верных друзей, самых надежных и проверенных долгими годами кухонного антисоветского разговорного подполья». Затем супруги отправились в Париж для доклада о проделанной работе, и Елена продолжает чехвостить французов, своих знакомых, они сплошь нечестные люди, сплетники, идиоты и, конечно, одни евреи. «Вокруг нас ползали, вились и суетились, наперебой зазывали в гости все те, кто мечтал съездить в Москву по нашему приглашению для открытия ложи за счет Великого Востока. Тихо шустрил даже совершенно выживший из ума старенький эмигрант, прибавивший когда-то «де» дворянское, выпендрежное, к своей еврейской фамилии Липский... От склероза и маразма он путал постоянно русские слова с французскими, плохо слышал и часто засыпал, но лучшего переводчика не было» (с. 134, 136). Последние ее тирады насквозь лживы. Липский по происхождению поляк, его фамилия довольно распространена в соседнем государстве. Повторим, что отец масона был полковником царского генштаба, мать, Королькова, приходилась дочерью симбирскому губернатору. Я немного знал Липского, который выступат переводчиком на «Новиковских чтениях» 5 ноября 1995 г. в присутствии двух высокопоставленных представителей ВВФ и действовал вполне профессионально. Ничего похожего на маразм не обнаруживалось и в коротком разговоре с ним.

События в СССР тем временем развивались стремительно, видимо, не позволив первой нашей ложе «Северная Звезда» отметится чем-либо примечательным. Можно лишь предположить, что она в определенной мере расчистила путь для создания других братств. Вслед за ней 30 августа 1991 г. стараниями Великой Ложи Франции в столице появилось братство «Николай Новиков», названное так в честь отечественного знаменитого «вольного каменщика». Непосредственной его организацией занималось парижское общество, затем ложа «А.С. Пушкин» во главе с ранее упоминавшимся К.В. Мильским. Елена Дергачева злорадно пишет: «Он был также стар и уважаем, п|юисходил из харбинской колонии, китайским владел, как русским и французским, имел опыт сидения в коммунистической тюрьме при режиме Мао, считал себя на этом основании большим советологом и обожал особый китайский деликатес — тухлые утиные яйца. С чисто еврейским апломбом этот бывший узник-мятежиик-китаист и русолюб отечески наставлял тебя, мнил себя в перспективе главой и лидером вольных каменщиков на своей исторической родине. Он строил какие-то тайно-дерзкие планы, интриговал втихаря против «братьев» из Великого Востока, сплетничал, помогал нам писать письма и возил на ужин к богатому толстому китайцу-художнику» (с. 255—256).

Руководители ложи «А.С. Пушкин» организовали несколько пе]>едач на СССР через американскую радиостанцию «Свобода» и получили отклики от ряда наших граждан, кое-кого пригласили в Париж и там посвятили их в масоны. Грузовики с масонской утварью прибыли сюда в канун путча ГКЧП и временно затаились в ожидании развязки. Сразу после прихода к власти демократов была проведена церемония инсталляции второй ложи при деятельном участии Дергачева. Когда сведения о том просочились во французскую печать, корреспондент «Правды» В. Большаков поспешил встретить руководителя ВЛФ М. Бара, являвшегося в миру профессором философии и опубликовавшего скучнейший трактат о масонской эзотерике. В ходе беседы он подтвердил газетчику изложенные выше факты, добавив, что наших сограждан в масоны посвятили приехавшие на место французские адепты. Со стороны властей ни одоб{>ения, ни запретов не последовало («Правда», 16 мая 1992 г.).