Русские масоны. От Романовых до Березовского

Это случилось уже в начале правления СССР группы зауряд¹ ных партийных чиновников, разбавленной единственным интеллектуалом в лице академика А.II. Яковлева, которые решительно повернули страну на путь демократизации и гласности. Более откровенно стали затрагиваться темы сионизма и масонства па взрыхленной учеными, публицистами и журналистами ночве новаторских подходов к недавнему и отдаленному прошлому. Сперва организационно сплотилась часть идеологов русофильства.

Их рупором было не без подачи КГБ историко-культурное объединение «Память», добивавшееся сохранения духовных цен-ностей, включая памятники старины, церковные сооружения и утварь, которые якобы намеревались порушить центральная и местные власти. Главным организатором и вдохновителем оказалась совершенно неизвестная дотоле личность, Д.Д. Васильев, выдававший себя за «журналиста и фотохудожника». Сплотив вокруг себя группу радикальных приверженцев православия, он развернул кипучую деятельность в столице и провинции, проводил многолюдные (‘ходки в клубах, выпускал записи своих выступлений, устраивал выставки, а однажды провел шествие около Манежа под лозунгами спасения отечественной культуры от уничтожения их «темными силами» в облике сионистов и масонов, стремящихся к порабощению «народа-богоносца». Манифестация напугала высоких чиновников, их лидеров принял тогдашний первый секретарь Московского горкома партии Б.Н. Ельцин, но отделался туманными обещаниями содействия, чему те безмерно обрадовались. Откуда же поступали немалые средства на подобные мероприятия? Возможно, с Лубянки, которой ничего не стоило бы прекратить такие действия.

В ответ шеф партийной пропаганды, секретарь ЦК КПСС А.И. Яковлев, еще выдававший сс^бя за верного ленинца, инспирировал в прессе кампанию по разоблачению установок «Памяти». Популярные газеты «Известия», «Комсомольская правда», «Советская культура», еженедельник «Огонек» в серии выступлений правильно критиковали националистов за несостоятельные утверждения и муссирование антисемитских версий, подрывающих интернационализм нашего общества, вопреки известным 'партийным решениям. Однако авторы материалов плохо знали особенности затрагиваемых проблем, изображали своих щютив-ников ничтожной кучкой авантюристов, иных даже просто уголовниками, при игнорировании реально существующих настроений немалой части интеллигенции, противостоявшей ее подавляющему большинству, которое склонялось к принятию духовных ценностей Запада и стояло за проведение в СССР кардинальных реформ на капиталистический лад. Замаливались очевидные связи ратоборцев с КГБ.

Как и следовало ожидать, активность «Памяти» и созданного ею хилого антимасонского ф[юита резко пошла на убыль, методы

их значительно видоизменились в связи с трансформацией течений в интеллигенции, что требовало уточнения прежних подходов к прошлому «вольных каменщиков». Такая обстановка, видимо, побудила редколлегию журнала «Вопросы истории», возглавлявшуюся членом-корреспондентом АН СССР А.А. Искендеровым, обратиться ко мне с просьбой о срочной подготовке статьи о русском масонстве. Таковая была представлена и сперва опубликована в сокращенном варианте газетой «Московский комсомолец»

16 октября 1988 г. В полном виде она появилась на первых страницах октябрьского номера упомянутого журнала. Основой материала стал текст ранее отвергнутой издательством «Наука» монографии, дополненной архивными документами. Разумеется, критике подверглись и противоположные взгляды ученых.

Статья получила значительный резонанс у нас и за рубежом. Ограничусь отзывом польского профессора Л. Хасса. «Многоува-жемый доктор Соловьев! С большим вниманием прочел я вашу статью. Слова признания за открытую и мужественную полемику с игнорантами (т.е. невеждами) и фальсификаторами вопроса. Ведь дело касается, между прочим, быть может, прежде всего, защиты идеи Просвещения перед всякого рода старого и нового мракобесия. Однако заметил я еще, что вам неизвестны мои работы по истории масонства в Центрально-Восточной Европе, тоже в России, в которых использовал архивные материалы Великого Востока Франции в Париже. Русскому масонству, гоже эмигрантскому, уделил я тоже внимание в своих монографиях-книгах. Варшава 11 января 1989 г.»¹. В ответ я письменно поблагодарил профессора за лестное мнение и заверил в обязательном использовании его трудов при написании очередных работ.

Не успел я получить вожделенный номер «Вопросов истории», как в квартире раздался телефонный звонок, и я услышал голос Н. Яковлева. «Ну как ты мог?» — гневно произнес он, имея в виду печатное выступление. В том же тоне последовал ответ: «А ты разве неприкасаемый?» Только по прошествии шести лет профессор отважился дать выход кипевшему гневу, отписав в воспоминаниях: «Ахмет Искандеров гостеприимно приютил на страницах журнала оруженосца Минца О.Ф. Соловьева, обрушившегося в № 10 с очередной филиппикой против «1 августа 1914». Оппонент даже не удосужился правильно назвать фамилию уважаемого ученого — <<Искендеров». Пресловутая же филиппика относилась, конечно, не ко всей книге, а к двум ее страницам о масонстве. В этой связи я опубликовал позднее письмо в редакцию журнала, реакции на которую не последовало³⁴⁶. Года через три Яковлев скончался.

Вскоре на подмогу приверженцам антимасонских мифов поспешила супруга умершего деятеля эмиграции В.Ф. Ходасевича Н.Н. Берберова. Оба имели к масонству косвенное отношение, в ложах Парижа никогда не состояли. Берберова издала в Нью-Йорке в 1986 г. книгу под названием «Люди и ложи», которая дошла до нас значительно позже³⁴⁷. Потом Берберова посетила СССР, познакомилась со Старцевым, который при ее содействии немного поработал в США над документами русского происхождения, но извлек из них мало пользы.

Тем временем редколлегия «Вопросов истории» в обстановке плюрализма и демократизации решила предоставить трибуну моему давнему оппоненту Старцеву и примкнувшему к нему Хассу. Первый ограничился обоснованием прежней версии, подвергнув нашу статью неубедительной критике, а польский профессор при изменении на 180 градусов изложенной выше своей позиции обвинил меня и для вида названного оппонента в употреблении «манипуляционных приемов» за отнесение масонства к широкому движению, носящему политический характер, чего я никогда не утверждал. Да и сам ученый вконец запутал вопрос, признав, что руководство Великого Востока Франции выступало в «решающие моменты» за координацию действий более или менее близких ему группировок и влияло через своих представителей на их поведение, т.е. занималось политикой³⁴⁸. Ведь упоминавшиеся группировки являлись радикал-социалистической и социалистической партиями, возглавлялись же они лидерами ВВФ. Великий Восток народов России, как было показано выше, в первую очередь проводил линию оппозиции царизму и почти не соблюдал традиционной обрядности.

Ответ оппонентам я изложил в более авторитетном «Вестнике АН СССР», где первым из коллег дал следующую развернутую оценку творениям Берберовой. «При всех заслугах автору недостает профессионализма историка, позволяющего анализировать проблему. Поэтому ее выводы отличаются субъективизмом, в них отсутствует критический подход к источникам, расплывчат политический фон событий. Описания структуры масонства и деятельности лож поверхностны. Многие приводимые данные сомнительны и требуют тщательной ие|>еироверки. В целом бросается в глаза явная переоценка роли масонства, изображаемого серьезной политической силой. К сожалению, Берберова, как, впрочем, и многие ее единомышленники, берется судить о проблеме без проникновения в цели и задачи масонства, хотя бы во Франции. Отсюда методологические и иные ошибки»³⁴⁹.

Вскоре ко мне обратилась редакция крупного общественно-политического еженедельника ТАСС и Союза журналистов СССР «Эхо планеты» с предложением подготовить краткий очерк развития масонства вообще и отечественного в особенности. В номере от 14—27 июля 1990 г. появилась мои статья «Храм вольных каменщиков» в сопровождении материалов корреспондентов ТАСС во Франции и Ирландии. Острие статьи направлялось на критику антинаучных взглядов масонофобов, основанных на версии о «жидомасонском затворе». В частности, развенчивались взгляды В. Пикуля о стремлении масонов к «завоеванию всею мира» и о заимствовании большинства элементов его ритуалов из иудаизма. Впервые в пашей печати подводился такой итог. «Изучение истории и нынешнего состояния масонства свидетельствует о поддержке им общечеловеческих ценностей, пацифизма, гуманизма и веротерпимости... С масонскими, как, впрочем, и сионистскими организациями, наши ведомства поддерживали эпизодические связи в информационных целях. Думается, теперь есть предпосылки и для налаживания контактов по линии народной дипломатии и общественных организаций. Может оказаться позитивным обмен мнениями о решении глобальных щюблем».