Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Важную роль играет и социальное положение этниче­ских общин. Шумные антикубинские кампании, которые периодически вспыхивают в год президентских выборов в США, и особенно дни проведения так называемых «прай- мериз» в штате Флорида весной високосного года, в зна­чительной степени объясняются присутствием в этом штате с 60-х годов прошлого века 200-тысячной общины состоятельных эмигрантов из Кубы, требующих «освобож­дения» острова Свободы от Фиделя Кастро. Невнимание же американского правительства к проблемам многих стран Латинской Америки, представленных в США зачас­тую бедняками, во многом — следствие нежелания счита­ться с мнением этих небогатых людей.

Хотя в США есть немало выходцев из арабских стран, их степень политической активности намного уступает степени влияния богатых и хорошо спаянных верхов ев­рейской общины, имеющих в своем распоряжении мощ­ные средства массовой информации. Вообще проблемы сравнительно небольших стран могут обретать непропор­ционально большое звучание при разработке политики США, а голос сравнительно небольшой группы выходцев из этой страны может звучать особенно шумно.

События в Советской Прибалтике всегда привлекали значительно более пристальное внимание правительства США, чем события в Советской Средней Азии, в значите­льной степени по той причине, что выходцев из Киргизии, Узбекистана и других республик Средней Азии в США ни­чтожно мало по сравнению с выходцами из Прибалтики. К середине XX века в США проживало 60 тысяч эстонцев (из 100 тысяч эстонцев, живших за пределами СССР), значи­тельная часть из 160 тысяч латышей, проживавших за ру­бежами Латвии, 450 тысяч литовцев из полумиллиона эмигрантов из Литвы. В ряде избирательных округов стра­ны от мнения этих людей зависел исход выборов в мест­ные законодательные органы власти, Конгресс США, а также избрание выборщиков в ходе президентских выбо­ров страны.

Однако было бы неверным считать, что, откликаясь на выступления тех или иных этнических общин, правитель­ство США на самом деле руководствуется интересами на­родов и стран, откуда прибыли эмигранты и их потомки. Следует учесть, что сам факт отъезда со своей родины эмигрантов был связан с их неудовлетворенностью суще­ствовавшими там порядками. Тот же факт, что они оста­лись в США (или в другой стране), означает, что их удов­летворяют многие стороны зарубежной жизни.

Общественное сознание выходцев из той или иной страны внутри США, их политическая ориентация сложны и противоречивы. Во многом это связано с особенностями формирования многих этнических групп и их социального состава. Прибытие эмигрантов в Новый Свет означало для многих изменение их экономического и социального стату­са. Отсутствие у новых обитателей «страны равных воз­можностей» качеств, необходимых для того, чтобы полу­чить работу, соответствующую той, которую они выполняли на старой родине (хорошее знание английского языка, об­ладание навыками, необходимыми для работника данной профессии в США, знание культурных традиций американ­ского общества и т.д.), повышенная конкуренция среди трудящихся, имеющих определенную квалификацию, су­щественно ограничивает их шансы на достижение успеха. Как отмечалось в справочном издании «Латвийцы в Амери­ке», латвийские эмигранты, которые стали прибывать в США в большом количестве с конца 30 — начала 40-х го­дов, «за немногими исключениями... находили работу в сфере неквалифицированной рабочей силы... Вне зависи­мости от их образования и профессионального опыта они начинали работать дворниками, мойщиками посуды, стро­ительными рабочими и т.д.».

Эмигранты компенсируют утрату своего былого социа­льного статуса развитием на новой родине связей со сво­ими единоплеменниками, особенно с теми, кто стал про­цветать и на помощь которых они рассчитывают. В то же время тяга к сплоченности эмигрантских общин отражает также острую ностальгию по утраченной родине, стремле­ние сохранять былые привычки и культурные традиции. При этом в эмигрантских сообществах консервируются представления о бывшей родине, которые уже не отража­ют ее современный облик, а в основном соответствуют воспоминаниям эмигрантов, нередко воспринимаемые через призму идеализации прошлого и ностальгии по тем порядкам, которые уже не существуют на их былой роди­не. Такие настроения усугубляются благодаря тому, что господствующее положение в эмигрантских общинах за­нимают те, кто на родине принадлежал к свергнутым вер­хам общества. Именно они нередко навязывают всей эмигрантской общине идеи реставрации на своей родине давно отживших порядков, идеи социального и политиче­ского реванша.

С другой стороны, стремясь улучшить свое материаль­ное положение и повысить свой социальный статус, эмиг­ранты вольно и невольно «американизируются». Даже их имена и фамилии, трудные для восприятия большинства американцев, нередко обретают американизированное звучание. Для населения покинутой ими страны эмигран­ты, особенно те, кто преуспел в США или иной зарубеж­ной стране, являются прежде всего вольными или неволь­ными пропагандистами американского образа жизни.

Рассказы «процветающих заокеанских дядюшек» при их встречах со своими соплеменниками, оставшимися на старой родине, невольно подогревают эмиграционные на­строения, особенно среди молодого поколения, или спо­собствуют созданию хорошего образа Америки. По сути, эмигранты становятся «агентами влияния» США в той стране, откуда они прибыли, а не проводниками интере­сов своей бывшей родины в США. Рядясь в тогу патриотов своей былой родины, американизированные эмигранты часто являются носителями лишь потускневшего света уже угасшей в их душах этнической культуры, в то же вре­мя, общаясь со своими соплеменниками, они вольно или невольно демонстрируют преимущества «успеха по-аме­рикански». А это означает отречение от всего националь­ного и самобытного, ориентация на чисто бытовые ценно­сти и деловой успех.

Это справедливо отметил 3. Бжезинский: «Глубокая популярность Америки во многих странах, таких как Ита­лия, Ирландия и Польша, вызвана непосредственно воз­действием на их население многих миллионов родствен­ников, которые стали американцами. Это усиливает пози­тивную привлекательность американского образа жизни и создает политические симпатии, которые укрепляют офи­циальные отношения. Это также позволяет Соединенным Штатам умышленно использовать это преимущество, ста­вя во главе внешнеполитической службы или деловых ор­ганизаций американцев с соответствующими зарубежны­ми связями». Поэтому Конгресс и правительство США, со­здавая впечатление о своей готовности откликнуться на требования тех или иных групп этнических меньшинств, на деле ловко используют их для реализации своих глобаль­ных замыслов.

Поскольку же укрепление своих позиций в Прибалтике с 1918 года стало важным для США, то американское пра­вительство было готово поддержать идеи реставрации досоветских порядков, распространенные в эмигрантской среде. Однако пока шла война и первостепенное значение имели разгром фашистской Германии и единство анти­гитлеровской коалиции, то эти задачи временно отходили на второй план.

Антисоветская же эмиграция из Прибалтики проявляла нетерпение. По мере того как эмигранты стали осознавать неизбежность поражения гитлеровской Германии в войне и, следовательно, возвращение Советской власти в При­балтику, многие из них стали требовать вмешательства со стороны Запада в послевоенное устройство в Эстонии, Латвии и Литве. В разведсводке от 20 февраля 1942 года, присланной в Москву из Великобритании, говорилось: «По агентурным данным, полученным из Швеции, бывший лат­вийский посланник в Лондоне и США заявил протест анг­лийскому и американскому правительствам по поводу того, что СССР намерен оставить Латвию в составе Совет­ского Союза после войны. Правительства Англии и США якобы официально ответили, что они гарантируют незави­симость Латвии после войны». Аналогичные заявления были сделаны также посланниками Литвы и Эстонии. При этом, как говорилось в сводке: «Литовский посланник 18 декабря 1941 года обратился к американскому государст­венному секретарю с просьбой использовать свое влия­ние для установления «нормальных» отношений между Литвой и СССР и разрешения бывшему президенту Сме- тоне образовать свободное литовское правительство в США или в какой-либо другой дружественной стране».