Рядовой свидетель эпохи.

Полки 10-й авиационной дивизии, которые остались на своем постоянном аэродроме, были разгромлены на земле. То же самое произошло и с другими авиадивизиями Западного фронта в первые часы 22 июня 1941 года. Еще есть одно мимоходом оброненное принципиально важное свидетельство в книге Сандалова на стр. 58 — 59 о том, насколько внезапным было нападение немцев. Вот его слова:

«Нужно сказать, что командиры считали возможным вторжение фашистов еще 14 — 16 июня, но после сообщения ТАСС в газетах от 14 июня 1941 года их тревожное состояние стало сменяться уверенностью, что есть какие-то неизвестные им обстоятельства, которые дают право правительству СССР и Генеральному штабу оставаться спокойными. Во многих частях, дислоцированных в Брестской крепости, красноармейцы в первой половине июня спали одетыми, а в последние дни перед войной получили разрешение эту «напрасную бдительность» прекратить»... Но тут же Сандалов добавляет:

«Однако следует указать, что в то время как приграничные армии не принимали никаких мер по приведению войск в боевую готовность, стрелковые корпуса, дислоцированные в восточных областях Белоруссии, по указанию Генерального штаба 18 — 21 июня начали выдвижение походным порядком и по железной дороге ближе к границе. Об этом знали и военнослужащие, и гражданское население Западной Белоруссии. Имелись также сведения о начавшейся в середине июня перевозке войск Уральского военного округа в район Опочка, Полоцк, Витебск, Невель — на стык Западного и Прибалтийского военных округов (соединения и части 22-и армии).

Почему же при явных признаках готовящегося на СССР нападения фашистской Германии не была своевременно приведена в боевую готовность 4-я армия, как и другие армии?».

А ответ-то на этот вопрос, который следовало бы задать самому начальнику штаба 4-й армии, предельно прост. Приграничные войска всегда, днем и ночью, зимой и летом, в любую погоду, особенно в неспокойное время, каким была обстановка в последние месяцы перед войной, должны находиться в боевой готовности. Этого требуют не только военные уставы, но и вся сущность воинской службы.

Нельзя не обратить внимания и на такие слова Сандалова:

«Так или иначе, но войска Западного Особого военного округа, как и 4-й армии, входившей в его состав, не были приведены в боевую готовность, и 21 июня занимали крайне невыгодное положение, которое не позволило отразить первые мощные удары врага и повлекло большие потери и серьезные поражения в приграничных сражениях».

Крайне невыгодное положение, занятое войсками задолго до начала воины — это уже очень серьезный просчет командования ЗОВО.

Остановившись кратко на всех узловых вопросах, связанных с состоянием и расположением войск на брестском направлении, мы подошли к последнему моменту мирного времени. Об этом моменте в книге Сандалова написано так.

«... вечером 21 июня ни командование 4-й армии, ни командиры соединении и частей, ни советские и партийные организации Брестской области не ожидали вторжения немецко-фашистских войск и не думали, что оно произойдет через несколько часов. Поэтому никаких мер по приведению войск в боевую готовность вечером 21 июня на брестском направлении не проводилось».

Такое поведение военного командования и брестских городских и областных властей кажется, по меньшей мере, странным. Уж кто-кто, а они-то складывавшуюся обстановку, тревожную и напряженную, не могли не чувствовать. Да об этом дальше на той же странице пишет и сам автор книги:

«Между тем обстановка настоятельно диктовала необходимость осуществления срочных мер по приведению войск, государственных, партийных, общественных и других организаций в готовность на случаи быстрого развертывания грозных событии. Командующим войсками 4- и армии и Западного Особого военного округа, также как и Генеральному штабу, было известно, что против наших войск, находившихся в Западной Белоруссии, сосредоточено 45 — 47 немецких дивизий. Эти данные почти полностью соответствовали действительному количеству войск в немецкой группе армии «Центр» (51 дивизия}. Более того, НЕ ОСТАЛОСЬ НЕЗАМЕЧЕННЫМ ЗАНЯТИЕ В ПОСЛЕДНИЕ НОЧИ ЭТИМИ ВОЙСКАМ ИСХОДНОГО ПОЛОЖЕНИЯ ДЛЯ НАСТУПЛЕНИЯ» — (выделено — В.Ф.) Тем не менее, читаем у Сандалова вот это:

«Несмотря на достаточное количество данных о скором нападении немецко-фашистских армий, указания Народного комиссара обороны о том, что приведение войск в боевую готовность спровоцирует воину, даст повод фашистской Германии к нападению на Советский Союз, лишило командование всех степеней самостоятельности в принятии решении на приведение войск в боевую готовность. Поэтому до 24 часов 21 июня никаких мероприятии по приведению войск армии в боевую готовность не проводилось. Аналогичная картина, видимо, была и по линии государственных органов».

Указания указаниями, а голова у каждого должна быть на своем месте. Указания могли задержаться в пути, их умышленно могли задержать в какой-то инстанции — разведка врага не дремала, — обстановка была слишком серьезной, чтобы молчаливо ожидать указании сверху. В других местах пошли на риск под свою ответственность и не проспали врага. На северном флоте, например, на других флотах. Да и в самом ЗОВО известны факты иного рода. В своей книге я приводил свидетельство генерал-лейтенанта, Героя Советского Союза С.Ф. Долгушина, бывшего летчика-истребителя одной из авиационных частей ЗОВО, расположенной в 17 км от границы, о том, что на его аэродроме тревога была объявлена 22 июня 1941 года в 2 часа 30 минут.

Дочитаем все же до конца рассказ бывшего начальника штаба 4-й армии о последних предвоенных часах в его армии.

«В 24 часа командующий и начальник штаба армии, а несколько позднее и остальные генералы и офицеры армейского управления были вызваны по распоряжению начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжении штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Командующий армией под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные «красные пакеты» с инструкцией о порядке действии по боевой тревоге, разработанной по плану прикрытия РП-4. Эти пакеты хранились в штабе армии и не вручались командирам соединений потому, что не было еще утверждено округом решение командующего армией. Однако командиры соединении знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления».

Последняя фраза — тоже важное свидетельство. Многие нынешние пишущие о начале воины одной из причин запоздания с приведением частей в боевую готовность называют то, что «красные пакеты» не были вовремя вскрыты. Все ближе и ближе Сандалов подходит к роковому часу.

«Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба ; армии с округом и войсками. Связь удалось восстановить только в 3 часа 30 минут... После восстановления связи командующий армией получил переданное открытым текстом по телеграфу (БОДО) приказание командующего войсками Западного Особого военного округа о приведении войск в боевую готовность. Одновременно указывалось в первую очередь бесшумно вывести из брестской крепости «пачками» 42-ю стрелковую дивизию и привести в боевую готовность 14-и механизированный корпус; авиацию разрешалось перебазировать на полевые аэродромы.

До 3 часов 45 минут командующий армией сам лично по телефону отдал два приказания: начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и вывести ее из крепости в район сбора; командиру 14-го механизированного корпуса привести корпус в боевую готовность... командирам 28-го стрелкового корпуса, 49-й и 75-й стрелковым дивизиям приказ был послан с нарочными».

На этом закончилось мирное время в 4-й армии. Самые необходимые распоряжения отданы, но не все они выполнимы в короткое время, это сразу видно. Попробуйте вывести дивизию через одни или двое ворот быстро из крепости, несколько тысяч человек... А в это время...

«В 4 часа 15 минут — 4 часа 20 минут начальник штаба 42-й стрелковой дивизии доложил, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста».