Путь к народу (СИ)

С. Боровиков

Путь к народу

Предисловие

Толстой А. Н. Четыре века. - М.: Сов, Россия, 1980. - 512 с, ил.

1

Обширные пространства, лежащие к востоку от Волги, в Саратовской, Симбирской, Самарской губерниях, назывались и теперь называются Заволжьем. От низменного левого берега начинаются плодородные земли - зимой бескрайне белые, весной зеленые, летом желтые и прозрачно чернеющие осенью. Здесь находились крупнейшие частные имения (почти 80 процентов земли к началу XX века принадлежало крупным землевладельцам). Два самарских уезда Ставропольский и Сызран-ский - были центрами этого заповедного до поры до времени царства хлеба, дворянских красных околышей, поголовной родственности, царства простора, необузданности нравов и сословной спеси, на которое, однако, уже наступал новый век.

В самарском Заволжье родился (10 января н. ст. 1883 г.) и вырос Алексей Николаевич Толстой, оно стало для будущего писателя той малой родиной, с которой начинается постижение страны, мира, эпохи.

Незадолго до рождения третьего сына родители его пережили семейную драму, в результате чего их союз распался. Отец писателя граф Николай Александрович Толстой был одним из заметнейших людей губернии, неся в себе причудливое смешение черт провинциального дворянства, в котором буйство сочеталось с добродушием, кичливость с широтой натуры, природное чувство родины с нелепыми, зачастую невежественными представлениями о мире. Эти черты в разном обличье мы встретим у героев цикла "Заволжье", к которому относятся и повести "Мишука Налымов" и "Приключения Растегина".

Мать писателя Александра Леонтьевна (девичья фамилия Тургенева) была человеком, оказавшим огромное влияние на сына. Помимо естественной материнской любви и близости, она заложила основание его писательской судьбы - в первую очередь тем, что сама была писательница. Писала она всю жизнь - и живя с Н. А. Толстым, и уйдя от него к либералу, прекраснодушному земскому деятелю и прожектеру А. А. Вострому, который и стал вторым отцом Алексею Николаевичу, "вотчимом", как называл его позже писатель. С новым браком ушло многое, что связывало Александру Леонтьевну с заволжским дворянством, его преданьями, предрассудками и нравами. Пришло иное, в том числе и либерально-литературное, провинциально-интеллигентское. Вот в этой смеси и, да позволено будет сказать, диффузии дворянства и либеральной интеллигентности рождалось раннее мировоззрение будущего писателя, которое будет диктовать ему на долгие годы и общественное поведение, и направления творчества, во многом и судьбу.

Раннее детство Толстого протекало в имении Сосновка, в русской заволжской деревне, на берегу речки Чагра, в Николаевском уезде Самарской губернии (годы отрочества прошли в самой Самаре и уездной Сызрани). "Оглядываясь, думаю, что потребность в творчестве определилась одиночеством детских лет: я рос один в созерцании, в растворении среди великих явлений земли и неба. Июльские молнии над темным садом; осенние туманы, как молоко; сухая веточка, скользящая под ветром на первом ледку пруда; зим-кие вьюги, засыпающие сугробами избы до самых труб; весенний шум воды, крик грачей, прилетавших на прошлогодние гнезда; люди в круговороте времени года, рождение и смерть, как восход и закат солнца, как судьба зерна; животные, птицы; козявки с красными рожицами, живущие в щелях земли; запах спелого яблока, запах костра в сумеречной лощине; мой друг Мишка Коряшонок и его рассказы; зимние вечера под лампой, книги, мечтательность (учился я, разумеется, скверно)... Вот поток дивных явлений, лившийся в глаза, в уши, вдыхаемый, осязаемый... Я медленно созревал, в дальнейшем медленно вживался в современность, но, вжившись, воспринял ее всеми чувствами. Меня могут упрекнуть в чрезмерной эпичности, но происходит она не от безразличия, а от любви к жизни, к людям, к бытию". Так вспоминал А. Н. Толстой в 1929 году. Писать он начал очень рано. Александру Леонтьевну, мечтавшую о писательской карьере сына, писания эти огорчали. "Все очень серо", - вынесла она приговор. В самом деле, не только юношеские сочинения, но сохранившиеся тетради двадцатидвух-, трех-,четырехлетнего Алексея Николаевича буквально ничем не обещают скорый и мощный литературный взлет. Трудно сказать, в чем причина медленного созревания писателя. Вспомним, что и Бунин жаловался Чехову на то, как постыдно слабо начинал, на что Чехов успокоительно ответил, что это свойство настоящих талантов. В применении к А. Н. Толстому хотелось бы подчеркнуть именно методичность его работы. Он с юности положил себе писать ежедневно (хотя и выбрал поначалу себе профессией технику поступил учиться в Петербургский технологический институт), и поразительная его работоспособность вызвала, наконец, к жизни, к творчеству все, запавшее в детскую душу на берегах степной речушки Чагры. Как бы то ни было, но к моменту своих успешных дебютов в прозе, относящихся к 1910 году, Толстой был опытным литератором, проведшим за письменным столом тысячи часов. Уже его первые книги стихов, особенно сказок ("Сорочьи сказки" и "За синими реками"), привлекли внимание критики и читателей "какой-то особой свободой, непринужденностью, (которой всегда отличались все писания Толстого)" [И. А. Бунин. Собр. соч. Б 9-ти т. Т. 9. М., "Худож, лит.", 1967, с. 434.].

Повести и рассказы, объединенные позднее в цикл "Заволжье", открыли русскому читателю уверенного мастера, "писателя, - по словам М. Горького, несомненно, крупного, сильного и с жестокой правдивостью изображающего психическое и экономическое разложение современного дворянства" [М. Горький. Собр. соч. в 30-ти т. Т. 29. М., Гослитиздат, 1955, с. 141.]. Далее в этом же письме слушателям школы в Болонье Горький называет начинающего писателя "новой силой русской литературы". Завидная прозорливость!

Действительно, эти повести и рассказы дают яркое представление о последних годах жизни поместного дворянства. Если И. А. Бунин в своем "Суходоле", "Антоновских яблоках" и других произведениях пропел, как выразился Горький, отходную уходящему классу, с печалью по невозвратному прошлому, то молодой Толстой взирал на упадок и разрушение с веселой, не всегда объяснимой усмешкой. Здесь стоит обратить внимание на эту черту, как о б-щ у ю для всего творчества Толстого. Опять-таки Горький писал ему: "Да, воспринимаю его, Ваш талант, именно как веселый, с остренькой усмешечкой".