Поваренная книга Самурая или Черт Те Что, а не книга о Японии

Китя Карлсон

ПОВАРЕННАЯ КНИГА САМУРАЯ

или

ЧЕРТ ТЕ ЧТО, А НЕ КНИГА О ЯПОНИИ

Оглавление

Посвящения пишутся в начале книги, потому что книги обычно посвящаются тем, кто их до конца никогда не дочитает. Мой случай — не исключение. Эта книга посвящается всем тем, без кого этой книги не могло бы быть. Моим папе и маме, воспитавшим меня. Моей жене Катинке, подсказавшей многие идеи и исправившей многие ошибки в тексте. Моему невидимому редактору в “живом журнале” — замечательной prickly. И, конечно, всем моим френдам, из общения с которыми на протяжении последних лет все и произошло. И если вы хотите, чтобы это посвящение распространилось и на вас, то помните: любые пожелания и вопросы к книги, а так же новые заметки и множество фотографий всегда доступны по адресу http://kitya.livejournal.com/.

Предупреждение: Книга в авторской редакции — читатель, бери как есть.

Пожалуйста, не открывай эту страницу в магазине. Тебя может заметить продавец — он на стороне издательства, а не на твоей, как я. С рождения я не написал ни одной книги, однако прочитал несколько, из чего, со свойственной мне сообразительностью, сделал вывод: я — читатель. Поэтому когда меня, широко известного в узких кругах “живого журнала” человека, представители издательства “Центрополиграф” попросили написать книгу, я, со свойственной мне подозрительностью, сразу почуял неладное. И со свойственной мне сообразительностью, сразу понял, что убытки от непроданной книги должны уменьшить налоговое бремя издательства! Не хочется прибегать к намекам, но что поделаешь: в этой прискорбной ситуации только твоя покупка сможет разрушить их коварный план.

Искренне ваш, твой коллега.

Пролог

Дождливым утром поезд подъехал к железнодорожной станции, ощетинившейся зонтиками, как еж. В кино длинный грохочущий шлейф пятнадцати шипастых вагонов мог бы сыграть роль короля монстров, гигантской Годзиллы, если бы не одно “но”: тысячи японцев бежали не от Годзиллы, а к ней. Один за одним складываются тысячи зонтиков, клацают турникеты, хватая зубами проездные билеты. “Быстрый поезд на Токио подходит на третий путь, отойдите за желтую линию, не задерживайте отправление поезда, ждите следующего через три минуты” — повторяет женский голос из динамиков; “Быстрый поезд на Тиба подходит на четвертый путь” — вторит ему мужской. “Не бегите по эскалатору, следите за безопасностью движения” монотонно бубнит записанный по кругу голос эскалатора вслед бегущим мужчинам и женщинам в черных деловых костюмах. Свистят, махая красными флажками, железнодорожники на станции, сигнализируя машинисту возможность отправления или необходимость задержки.

Этот поезд и есть моя цель. У кого-то, наверное, бывают и более благородные цели в жизни, а вот моя цель сейчас такая, ведь я давно стараюсь ставить цели простые и осуществимые. Достигать их и только потом ставить следующие. Цель номер один — внести в поезд хотя бы часть тела. Все тело сразу — это было бы слишком большой удачей. Одной ногой на платформе, другой — крепко на подножке вагона, на деле утверждая свое присутствие там, а не здесь. Я не стану ждать следующего, второго, третьего, пятого поезда, пока не пройдет час пик. Я стремлюсь в этот жаркий и душный поезд с фанатизмом страдающего от жажды, стремящегося в пустыню.

Вжжжжииг, со скрипом и грохотом тормозит поезд, открывая двери вагона. По двум сторонам от каждой двери уже прижались в две линии очереди на вход, но первые несколько секунд два мира — внутри и снаружи — замирают без движения в патовой ситуации. Слышно лишь как глотают воздух из открытых дверей сельди внутри и как набирают силу и решимость для рывка пираньи снаружи.

В следующие секунды события ускоряются. Несколько толчков изнутри поезда — и три человека пулями вылетают в боковые очереди, освобождая место, необходимое оставшейся толпе, чтобы выдавить наружу счастливую девушку, которая выходит на этой станции. Сначала вываливается девушка, потом, рывком за ремень, она вытягивает из массы тел свою модную сумочку. Затем, в последний момент, успевает наклониться и вытащить чуть было не оставшийся в вагоне каблучок.

Известна теория, много раз доказанная практикой, что сколь бы большое число людей уже не находилось в вагоне, всегда может войти еще один человек. Сначала одной ногой, потом двумя ногами, с курткой, зажатой между дверями, но войдет. То есть метод математической индукции неумолимо доказывает: в вагон может зайти бесконечное количество людей. Вот школьница ставит ножки в стоптанных туфлях на подножку, разворачивается спиной и уверенным жестом вдавливает свою попу в короткой юбке в толпу. Мужчина с чемоданом и бабушка с длинным зонтом, разрисованным микки-маусамии, проталкиваются спинами слева и справа. Женщина в белой антибактериальной маске на лице полуложится, изгибаясь по сложной траектории, на мужчину с чемоданом.

В правой ветке боковой очереди я встал последний, но я окажусь не последним в вагоне. За время движения очереди уже успели подбежать: мужчина в черном костюме, дедушка в шляпе, еще один мужчина в черном костюме, еще один мужчина в черном костюме и за ним еще один такой же, но с белоснежными наушниками в ушах. Все эти мужчины в черных костюмах со стороны настолько похожи друг на друга, что могли бы сойти за роботов, но по крайней мере какая-то их часть все-таки живые люди. Ежедневно, в обед, в финансовом центре Токио, из офиса Тойты выходит такой мужчина в черном костюме, открывает несколько маленьких консервных банок с едой и садится на ржавую табуретку у угла офисного здания, где его уже ждут проголодавшиеся коты. А когда обеденный перерыв заканчивается по звонку, и многоэтажное стеклянное здание снова поглощает мужчину в черном костюме, на ржавом стуле его место сразу занимает такой же как он, черный и ободранный кот.

И вот я уже внутри вагона, слева в ухо вздыхает девушка с длинными ресницами широких разрезанных глаз, справа тяжело скрипит бабушка с длинным зонтом, а мой локоть лежит на черном плече стоящего впереди мужчины. Зажатый, я не касаюсь ногами земли, но главная цель — дотянуться до кольца, свисающего с потолка — должна быть достигнута не менее чем за две остановки. Поезд пытается закрыть двери; снаружи казавшийся Годзиллой, теперь он похож на испуганную девицу, хлопающую ресницами. Железнодорожники на платформе махают флажками и свистят, подзывая друг друга к особо сложным дверям, нажимая на тела свисающих с подножек людей своими телами, втискивая внутрь живую массу так, как месят тесто, сантиметр за сантиметром пытаясь закрыть двери и отправить поезд на следующую остановку, где ждет другая многоголовая толпа.

Какая замечательная работа “заталкиватель” в поезд! На платформе реклама висит — и зарплату хорошую предлагают и проезд до рабочего места не требуется. Приходишь на работу и начинаешь всех в поезд заталкивать. Смотришь на них дураков, как им жарко, как им душно и потно и тесно, а сам стоишь на свежем воздухе и наслаждаешься. Идеальная работа для садиста — людей разрешено бить больно. Идеальная работа для извращенца — девушек позволительно хватать за юбки в метро. Обычных людей за это сажают, “заталкивателям” за это платят зарплату. Во всех отношениях, в общем, отличная профессия.