Грязные деньги

В течение нескольких недель после их знакомства в доме Билли Кабреры Джо Чагра и Чарлз Харрелсон встречались еще несколько раз. Харрелсон поступил на службу телохранителем Вирджинии Фара, подруги Пэтти Чагра и вдовы одного из основателей фирмы "Фара мэньюфекчеринг". Контракт о найме составил Джо. Вирджиния Фара переживала особо трудные времена: в День памяти погибших в войнах в автомобильной катастрофе разбились насмерть ее сын, дочь и внучка. К тому же она вела долгую и изнурительную судебную тяжбу с зятем Уилли Фарой. Харрелсон (или Джо Робинсон, как он ей представился) сразу покорил вдову обходительными манерами. Он был по-мужски красив и держался чрезвычайно независимо. В стиле старомодных обольстителей он все еще открывал женщинам двери и спешил поднести зажигалку. К Вирджинии Харрелсон относился с большим терпением и вниманием и редко допускал даже малейшую грубость в ее присутствии или в присутствии других женщин. Одевался он дорого и со вкусом, был чрезвычайно аккуратен и даже педантичен, пил дорогие сорта виски и изысканные вина и даже читал книги. Летом 1980 года Харрелсон несколько раз приглашал Джо и Пэтти Чагра вместе с детьми в гости к Вирджинии Фара, которая, как он считал, нуждалась в обществе детей. Он развлекал всех всевозможными карточными фокусами, доведенными до совершенства за долгие месяцы отсидки в одиночной камере.

За лето Харрелсон успел рассказать Джо Чагре множество подробностей из своей прошлой жизни и поделиться своими нынешними проблемами. После убийства Вуда они с женой разъехались. Харрелсон вскоре заметил, что стал объектом особого внимания властей. Через две недели после убийства, сказал он, в районе "Престон-тауэрс", где он жил, стал все чаще появляться какой-то автофургон для перевозки мяса. Он был уверен, что агенты ФБР вели из него наблюдение за ним. Он знал также, что в его "линкольне" и в квартире стояли подслушивающие устройства. Это выяснилось после того, как сотрудники одной частной фирмы, занимавшейся установкой систем охраны и сигнализации, проверили по его просьбе квартиру и обнаружили подслушивающее устройство, вмонтированное в телефонный аппарат. Агенты ФБР опросили всех соседей. Они даже встретились с бывшей женой Харрелсона, которая развелась с ним лет двадцать назад, а также с бывшим мужем Джо-Энн, с которым они не виделись вот уже десять лет. Он люто ненавидел всех федеральных агентов, называя их "кровожадными собаками". Харрелсон выдвинул собственную версию обстоятельств убийства судьи Вуда, согласно которой оно было организовано Управлением по борьбе с наркотиками для прикрытия своих же преступлений. Поскольку эта версия очень смахивала на те, что выдвигались когда-то Ли и Джимми, а в последнее время и самим Джо, тот внимательно слушал излияния Харрелсона и даже соглашался с ним. Особенно когда тот доставал кокаин. Хотя сам Джо уже довольно сильно пристрастился к наркотику, проблема Харрелсона была намного серьезней: тот уже вводил кокаин внутривенно. Ему давно мерещились привидения, притаившиеся за деревьями или гаражом, и поэтому он теперь был почти всегда вооружен до зубов. Харрелсон очень быстро "отключался", теряя всякое ощущение реальности. Джо Чагра — тоже. Однажды в беседе с Джо Харрелсон сказал, что может взять на себя вину за убийство судьи Вуда, если это спасет Джимми. В начале их знакомства Джо считал, что Харрелсону ничего об этом убийстве не известно, но потом он изменил это мнение. Ведь за все это время Харрелсон ни разу прямо не сказал, что Вуда убил не он. Джо не знал, чему верить. В глубине души он все еще сомневался. Ему казалось, что Харрелсон попросту пытается шантажировать их семью. Это его несколько успокаивало: ведь были и другие, куда более страшные варианты.

В то лето Джо несколько раз навещал брата в Ливенуортской тюрьме. К этому времени он уже так сильно пристрастился к наркотикам, что практически забыл о Чарлзе Харрелсоне. Но где-то в конце июля в один из периодов просветления он осознал, что Харрелсон не явился на суд, который должен был рассматривать его дело в Хьюстоне. Джо Чагра, конечно, тоже не пришел. Таким образом, Харрелсон теперь официально считался лицом, скрывавшимся от правосудия. Поскольку Джо был одновременно адвокатом и Джимми, и Харрелсона, он неожиданно оказался в центре событий, которые вылились затем в одну из самых ожесточенных судебных схваток за всю историю Америки. Джо неожиданно для себя понял, что сам может стать объектом расследования. И помешать этому он уже не мог. Рано или поздно соучастники преступного сговора, стремясь облегчить свою участь, вынуждены будут пойти на сделку с властями, и тогда им с братом несдобровать. Джо, разумеется, был предан Джимми и готов был защищать его до конца. Помутившимся от наркотиков разумом Джо понял, что ему ничего другого не оставалось, как ждать и надеяться, что все как можно дольше будет оставаться на своих местах, отчего выиграют оба его клиента. Как, впрочем, и он сам. Он сознавал, что надежды на это практически равнялись нулю. Но другого выбора у него не было. А тем временем ему нужно было сделать все возможное, чтобы защитить Джимми.

В конце августа Харрелсон позвонил Джо Чагре и сказал, что он в ужасе: за всеми деревьями у дома Вирджинии Фара прячутся "нарки". Затем он исчез куда-то на несколько дней, а потом снова позвонил из Хьюстона и стал рассказывать еще более ужасные истории: о вертолетах, которые якобы гоняются за ним, и о маленьких человечках, которые просверлили дырки в стене его ванной в мотеле и теперь подсматривают за ним. Харрелсон настаивал на том, чтобы Джо записал на магнитофон его бессвязный, почти бредовый (хотя и не лишенный смысла) монолог, в котором тот отрицал, что они с Джимми Чагрой вступили в сговор с целью убить Вуда или кого-то там еще. В тот момент Джо, конечно, об этом не знал, но Харрелсон нацарапал еще и "завещание" на настольном календаре в номере мотеля. В нем он просил, чтобы после смерти его кремировали, а пепел развеяли над зданием федерального суда имени Джона Вуда в Сан-Антонио — "этой жалкой пародией на храм правосудия". Далее он написал о своей любви к Вирджинии Фара, а также к другим женщинам, а в заключение, как мог, извинился: "Мне жаль. Не себя, а тех, кому я причинил боль, тех, кто любил меня, и тех, кто любил убитых мною. Но я никогда не убивал никого, кто этого не заслужил".

Через несколько дней после телефонного звонка из Хьюстона Харрелсон вновь позвонил Джо, на этот раз из мотеля в восточной части Эль-Пасо. Это, конечно, была простая случайность, но чуть раньше в тот же вечер и из этого же мотеля ему позвонил еще один человек — Уильям Мэллоу, один из бывших клиентов Ли. Тот только что сбежал из федеральной тюрьмы в Колорадо. Мэллоу уже предупреждал Джо, что готовит побег, но адвокат пропустил тогда это мимо ушей, так как знал, что тому оставалось сидеть менее двух лет. Девяносто процентов уголовников всегда говорят своим адвокатам о возможном побеге. Ли в свое время считал, что пусть лучше они толкуют о побеге, чем занимаются обсуждением более опасных планов. Но в данном случае ситуация принимала весьма интересный оборот: в одном и том же мотеле в Эль-Пасо одновременно находились два человека, скрывавшихся от правосудия, и один из них — Чарлз Харрелсон — был клиентом Джо Чагры. Чуть позже в тот же вечер Джо представил их друг другу, так как Мэллоу хотел раздобыть немного кокаина.

На другое утро Джо Чагра развернул газету — и обомлел: Мэллоу затеял перестрелку с полицейскими Эль-Пасо и теперь находится в больнице в критическом состоянии. Когда федеральные агенты узнают, что Мэллоу и Харрелсон останавливались в одном и том же мотеле (а они наверняка это узнают) и что кое-кто видел, как Джо Чагра говорил и с тем и с другим, они, разумеется, воспримут это как еще одну загадку, хотя в действительности все было простой случайностью, еще одной странностью в целой цепи ложных следов, предположений и мотивов. Но уже через две недели произошло событие, которое стало если и не отгадкой, то по меньшей мере предвестником близкого раскрытия загадочного убийства Вуда.