Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?

Интересно, что мысль о возможном отравлении вождя путем передозировки препарата «дикумарин» или другого, подобного ему препарата, поддерживает и Е. Прудникова. Ссылаясь на предположения докторов медицины Лоуренса К. Когена и Филиппа Дикея, приведенное в книге В. Наумова и Дж. Брента «Последнее дело Сталина», она приводит цитату из этой книги о свойствах некоего лекарственного препарата, которое авторы не называют:

«Эти кристаллы используются в качестве крысиного яда и не имеют вкуса и цвета. Он препятствует свертыванию крови, и поэтому его назначают больным сердечными заболеваниями. Препарат был запатентован в 1950 году и вскоре уже очень активно продавался по всему миру. Правильно подобранная доза в срок от трех до десяти дней могла вызвать у больного острым атеросклерозом кровотечение или даже кровоизлияние в мозг» [153].

Будучи не только талантливым журналистом, но и пытливым исследователем, Е. Прудникова, подобно Н. Добрюхе, обращается к врачам-специалистам, в том числе кандидату медицинских наук Юрию Томсинскому— патологоанатому Военно-медицинской академии, который весьма осторожно прокомментировал представленный материал, якобы, свидетельствующий об отравлении Сталина дикумарином или другим ядом органического происхождения:

«…Описанная г-ном Добрюхой картина, к огорчению автора, не может однозначно свидетельствовать об отравлении товарища Сталина. Эти симптомы могут наблюдаться и при нарушении мозгового кровообращения (инсульте)» [154].

Далее в книге Е. Прудниковой приводится диалог журналиста с указанным врачом, в развитие вышеприведенного заключения:

«— Весь комплекс, или что-то выбивается из общего ряда?

— Если что и выбивается, то это анализ крови. Прежде всего, я имею в виду так называемую «токсическую зернистость лейкоцитов», и вообще их количество. Но надо учитывать, что при проведении лабораторных анализов имеет огромное значение и оборудование, и квалификация лаборанта.

— Допустим, с этим было все в порядке…

— Не факт… но ладно, допустим. Тогда это может быть симптомом быстро развивающейся пневмонии при нарушении мозгового кровообращения— такие пневмонии текут очень тяжело, лечатся с трудом и зачастую являются причиной смерти больных.

— Но ведь при вскрытии не обнаружено следов пневмонии.

— Я бы хотел посмотреть на весь этот документ! Те выдержки, которые доступны нам сейчас, заставляют лишь пожимать плечами.

— Но все же: может такой анализ крови означать еще что-то, кроме пневмонии?

— Да, вялотекущий инфекционный процесс— кто рискнет утверждать, что у Сталина его не было? Кроме того, не исключена такая на первый взгляд парадоксальная ситуация, как наличие тяжелого заболевания, о котором просто никто не подозревал! Например, у пожилых людей, болеющих ишемической болезнью сердца, может встречаться воспаление клапанов сердца (т. н. эндокардит). Если, допустим, у Сталина патологоанатомы обнаружили что-либо подобное, то становится совершенно понятным, что документ был фальсифицирован. Кому хочется попасть еще одним обвиняемым в «дело врачей»?

— Но все же: могут эти данные свидетельствовать о том, что Сталину дали препарат, резко повышающий давление, вызвав тем самым искусственный инсульт? Существовали ли они тогда? Что вы скажете о том же дикумарине?

— В принципе, такие препараты существуют сейчас и существовали тогда. Я не фармаколог, так что могу рассказать только в общих чертах. Есть целая группа сосудосуживающих препаратов, введение которых может вызвать кратковременное поднятие артериального давления. Что касается дикумарина, то это действительно очень мощный препарат, препятствующий свертыванию крови, однако при его введении должны были возникнуть обширные внутренние и подкожные кровоизлияния, т. к. его действие — системное.

— Мы знаем, что было желудочное кровотечение и кровотечение в кишечнике. Для инсульта это характерно?

— Нет, но может быть осложнением инсульта. В данном случае важнее знать состояние печени и почек, ибо при отравлении подобного рода препаратами кровоизлияния там должны встречаться закономерно, а при инсульте — нет.

— Но вы не исключаете возможности отравления?

— Естественно, нет. Однако у нас слишком мало данных, чтобы можно было дать однозначное утверждение. Как говорят математики, их количество исчезающе мало.

— Как вы думаете, если бы врачи подозревали отравление, стали бы они вносить в журнал записи, исходя из которых это можно было бы потом установить?

— Записи ведь можно трактовать по-разному. Однако в то время медицинскому сообществу Москвы был нанесен сильный удар «делом врачей», и в особенности академической элите. Поэтому при анализе их действий это необходимо учитывать далеко не в последнюю очередь.

— Возможно ли было, чтобы кто-либо из них подошел, допустим, к Берии или Маленкову и высказал предположение, что Сталина отравили?

— Не представляю, кто бы это мог быть. Все боялись. Тем более, необходимо учитывать принятую во врачебном сообществе иерархию и механизм передачи ответственности. Исходя из этого, делаю «дикое» предположение, что таким лицом мог оказаться только министр здравоохранения.

— А те врачи, которые лечили?

— Лечащие врачи в системе Лечсанупра Кремля выполняли рекомендации консультантов. А вот среди консультантов как раз и была вся академическая элита. Поэтому значительная часть ответственности за лечение и определение его стратегии лежала на них. Зачастую именно они рекомендовали и лечащих врачей.

— Остается только пожалеть, что там не было такого человека, как доктор Тимашук…

— В какой-то степени — да…

— Как вы думаете, знали ли врачи утром 2 марта, что Сталин умрет? А если нет, то когда они могли дать такой прогноз?

— Сказать, что знали наверняка — естественно, нет. Но вопрос ведь еще и в том, как жить. О восстановлении работоспособности не было и речи. Дальше стране предстояло обходиться без Сталина, даже если бы он остался жив» [155].

Вернемся, однако, к мнению другого специалиста о содержательной части наработанных Н. Добрюхой материалов, якобы свидетельствующих об отравлении И.В. Сталина. Итак, главный судмедэксперт г. Москвы В. Жаров заявил, что:

«Клинические данные свидетельствуют о том, что у Сталина было очень обширное поражение головного мозга — кровоизлияние и отек мозга.

Лейкоцитоз свидетельствует о серьезном воспалении. При мозговом поражении такого сразу не может быть. Это могут быть хронические болезни, которые обострились.

Последовавшая рвота тоже может быть проявлением мозговых нарушений, примерно того же характера, что и конвульсивные сокращения конечностей. Кровь в рвоте — это основание для того, чтобы размышлять: возможно, действительно в организм попал какой-то яд, который разрушил стенки сосудов в желудочно-кишечном тракте.

Анализ рвотных масс говорит о том, что кровь в желудке подверглась химическому воздействию. «Содержимое желудка черного цвета…» — именно такой цвет приобретает кровь, вступившая в реакцию с раствором соляной кислоты, который представляет из себя желудочный сок.

Но исключить отравление полностью нельзя. Есть подозрения, что некий токсический фактор присутствовал. Хотя подобные изменения могут быть связаны и с тяжелой гипоксией. А это, в свою очередь, связано с отказом нормальной работы сердца, которое спровоцировано мозговыми нарушениями.

Это могут быть яды не разъедающего воздействия, а яды, вызывающие поражение дыхательной, сосудодвигательной функции. Это могло бы быть отравление ядом, который приводит к функциональным расстройствам — поражает, например, дыхание. Они не приводят к морфологическим изменениям в организме, а вызывают определенную клиническую картину нарушения кровообращения. В пользу отравления свидетельствует массивное кровоизлияние в полость желудочно-кишечного тракта из-за нарушения проницаемости стенок сосудов. Когда поступают яды, стенки сосудов начинают пропускать кровь.