Водитель трамвая (СИ)

Словом, вы уже поняли: «подвижники» окучивали и данный вид работ если не было «уставших дурачков» с линии. Шлифовали там что-то на рельсах, закусывая на ходу. Выезжали они в основном по ночам как адские черти из своей жаровни, и колесили пёс их знает где, и сколько, прежде чем вернуться в трамвайную клоаку. Как вам подобный образ жизни? Я же говорю: черти. Чер — ти! Адские черти. И хрен их вообще разберёт. Я с ними не общался практически. Мне как-то хватало взгляда со стороны. Если помните, у Ленина вышла в своё время (году кажется в восемнадцатом) знаменитая статья под названием: «Тяжёлый, но необходимый урок». Перефразируя несравненного Ильича можно смело применить этот заголовок к «подвижникам». Ибо кто из линейных водителей однажды побывал у них в «гостях» назад, как вы понимаете, по понятным причинам не рвался.

Ну да ладно.

А с чего я начал? С того что трамваи на линии постоянно ломались. Теперь вы хоть знаете почему. А из-за этого как говаривал с ударением на последние слоги герой небезызвестной комедии «Старый новый год» — «бывали случаи». Да какие! Впрочем, не только поломки играли решающую роль. Ещё гонки со временем. «Вставание в расписание» и «успею согнать десять минут». А тут уже помимо человеческой глупости вступает в силу человеческая жадность. Что опять-таки возвращает нас обратно к «выходам». Помните, я вам рассказывал как — через одно не шибко привлекательное место — составленные «выходы» приводят к разборкам на линии между водителями в первую очередь из-за талонов? Когда водители с двадцать восьмого маршрута постоянно ругались с водителями «пятнашек» и «тридцаток». Туда же иногда подключались «шестёрки». В особенности насчёт времени прибытия на круг Алабяна. Правда им было немного проще: если их и затягивали другие маршруты то позже — проехав поворот на улице Курчатова они могли нестись себе на предельной скорости на конечную в Братцево и никто им не мешал. Не болтался впереди. «Тридцатками» бывало, становились недовольны водители двадцать седьмых маршрутов. Мы соприкасались с ними на Войковской.

Водители двадцать третьих маршрутов по известным причинам ненавидели и поносили всех. Так и жили.

Видите, как всё тут оказывалось завязано в единый узел? И «выходы» и дежурства, и талоны и смены, а самое главное — деньги. Из-за денег ругались все. Ругался я со всеми. Ругались водители с нарядчиками, если считали, будто последние ставят более «блатные» «выходы» хохлам или более пронырливым водилам. Ругались начальники между собой бесконечно «катая» докладные на водителей других маршрутов, чтобы показать вышестоящим руководителям своё рвение на работе. Ругались слесаря, которым с каждым месяцем прибавлялось всё больше и больше работы без увеличения зарплаты. Ругались диспетчера считавшие себя обделёнными по сравнению с водителями. Они-то мнили себя не менее полезными, нежели последние. А зарплаты отличались заметно. Ругались даже «подвижники» когда приходилось пятый раз за день заниматься буксировкой, а ни копейки денег за данный трут не накинут. Даже спасибо не скажут. И все выживали, пересчитывая гроши. Причём рассчитывали даже самостоятельно — складывая количество отработанных часов, проданных талонов и полученных докладных. Например, моя наставница Лена этим занималась. И я могу сейчас это понять. Да и другие не отставали. И шли ругаться в бухгалтерию, когда им недоплачивали пару грошей в зарплату. Заявлялись со своими талмудами, заполненными внутри подробной разблюдовкой (или разблядовкой — кому как нравится), и требовали, требовали, докапывались до сути. Куда ушло три рубля шестьдесят две копейки? Опять аварию распределили на бригадный подряд? Ах вы, сволочи? Да кто вам позволил? Ах, это всё из отдела безопасности движения идёт? Ладно, сходим к ним. После чего решительным шагом шли объясняться с БДшниками. Такими же старыми швабрами вечно пьющими чай и трендящими о внуках и зятьях.

Ругань. Вот главное из того что мне запомнилось.

Ругань. Бесконечная как вращение Земли. Всех со всеми. По любым поводам.

Люди, работающие в депо по двадцать-тридцать лет, просто уже не реагируют на это. Не замечают. За проведённое на трамвае время это превратилось для них в норму. Видимо поэтому и ко мне с моими ядерными взрывами истерик и негодования относились совершенно не так как отнеслись бы в других местах. Более цивилизованных. Даже моё поведение наверняка являлось для них почти нормой. Может чуть более экстравагантной. Молодая прыть. Пусть орёт. Главное — никого не сбивает и в аварии не попадает. Так — я уверен на миллион процентов — рассуждали и в отделе БД и в отделе эксплуатации. А бодаться с этими двумя отделами не взялся бы ни один начальник конечной станции. Наоборот — я убеждён — мои свары и борьба с пережитками «так и недоразвитого социализма» изрядно забавляли чиновников из этих главных в депо отделов.

«Это чтобы им жизнь сахаром не казалась» — наверняка думали они про себя.

— В аварии он попадает? — спрашивали они какую-нибудь губастую Хромовичёву приходившую к ним с жалобами на жлоба Бушуева, устроившего давеча демонстрацию вокальных возможностей на конечной станции на улице Черепанова. — Людей сбивает?

— Нет, — тускло нахохлившись, мямлила жертва борьбы за права краснокожих.

— Тогда какие к нему могут быть претензии? Работать не хочет? Так никто из молодых никогда работать не хочет. Вы себя вспомните в этом возрасте. Небось одни кавалеры да амуры на уме были? А нынешняя молодёжь, чем отличается? И если мы извините, будем увольнять только из-за того что кто-то где-то повысил голос, то у нас работать будет некому. А старички не сегодня — завтра на пенсию выйдут. И чего мы тогда с вами делать будем? Без омоложения коллектива? Кого на конкурс молодых водителей посылать станем? Приезжих из Луганска? Так что извините… терпите. Не хотите с ним общаться — не общайтесь. Благо он не на вашем маршруте. А и был бы на вашем — перевели бы на другой. Вот и всё. Он за три года не совершил ни одного наезда на пешехода, ни одной аварии по его вине, ни одного схода с рельс ни одного обрыва контактного провода… А ваши эмоции тут ни при чём. Работает он хорошо. Вам ясно? Вы свободны…

Кстати, рассказывая о кадрах я как-то совсем упустил личности наших «маршрутчиков». Тех, кто возил нас по ночам в депо и обратно. А о данных перцах у меня тоже найдётся несколько слов. Думаете, это были нормальные люди в традиционном понимании этого слова? Увы… вынужден и здесь вас расстроить. Но давайте по порядку. Их — наших водителей маршрута было двое. Лёша и Вова. Так их и звали. Обоим натикало крепко за сорок. Впрочем Вова оказался и того старше. Я бы ему дал лет этак пятьдесят. Или может он просто так плохо выглядел.

Леша ездил по расписанию. Практически не опаздывая. Ни с кем не спорил, ни во что не лез. Больше, пожалуй, о нём и сказать-то нечего. Обычный тучный мужик. Работяга. Скорее всего, потомственный. Вова — совсем другое дело.

Вова всегда опаздывал. Например, стоишь, ждёшь его ночью в 3 15 в положенном месте, а эта сволочь приедет в полчетвёртого. Проспал, видите ли. После второго рейса из депо, когда они развозили водителей по домам, у них появлялся часок-другой. Вот они и спали где-нибудь у обочины, сложив головушку на руль. Потом будильник срабатывал, голова просыпалась. Снова наступала пора крутить баранку. Теперь водителей он уже собирал и вёз в депо. Потом ещё один круг. И работа закончена. Работали наши «маршрутчики» ночь через ночь.

Обнаружив вдруг, что он проспал, Вова нёсся как ненормальный, пугая гаишников. Ведь вся вина за сорванный выпуск в таком случае целиком и полностью ложилась на его плечи. А не привезти к 3. 50 утра целую охапку водителей, означало полный срыв. Тут никакими дежурными не обойдёшься. Ведь дежурило чаще всего человека два — три. А с первым маршрутом должно было прибывать человек пятнадцать. Хотя срывы всё равно случались.

Дело в следующем: никогда — ни разу! — за всё время моей работы ни Лёша, ни Вова не взяли нормальный автобус для перевозки. Ни разу. Они оба всегда брали исключительно автобус «Лиаз». Тот самый — старый-престарый. Помните ту его доперестроечную конструкцию? Он ещё, когда поднимался в гору, грозился развалиться на части и злобно пыхтел. Вспомнили? Вот именно на таких «Лиазах» и доставляли несчастных водителей трамваев на работу. И развозили с работы тоже. Хотя в автобусном парке им — «маршрутчикам» предлагали современный и быстроходный «Икарус». Это конечно тоже не «Мерседес», но с «Лиазом» согласитесь, не идёт ни в какое сравнение. Почему они так поступали? А вы ещё не догадались? Правильно — бензин. Верховный бог олигархов и водителей ночных «маршрутов». Они сливали бензин после рабочей ночи. Вот в этом Лёша и Вова оказались исключительно единодушны. Несмотря на некоторое различие в характерах. Именно потому эта мразь Вова (опять же позвольте мне называть вещи своими именами) никогда не включал отопление в салоне. Даже в морозы. Бензинчик экономил гнида. Именно поэтому он недовольно сопел и обещал обратиться к нашему начальству по поводу совершённых нами — водителями — ночью нагонов. К примеру, если я официально должен закончить работу в час ночи, стало быть, я поеду с большинством в час сорок. А если я сделал нагон минут в тридцать, то я успею ещё всё сдать, и меня придётся везти домой в ноль сорок. А зачастую бывало так, что с первым маршрутом ехало или один или два человека. С точки зрения Вовы — это непорядок. На кой везти одного человека на автобусе? Во-первых, лень, во-вторых — тратить бензин! Плюс ещё официально водитель должен был приехать в час ночи, а прикатился в полпервого! По этим же причинам Вова выбирал самые короткие маршруты. Какие только знал. Колесил козьими тропами по ночному Москвабаду. Помогало ли ему это? Вряд ли. Во всяком случае, никто его нытьё слушать не собирался. Положено — везти, значит заткнись и вези падла. Во сколько мы должны вернуться тебя не касается. Так он специально бродил по депо и выписывал расписание. Дабы потом тыкать носом водителей, мол, слишком рано вернулись.