Водитель трамвая (СИ)

— На дворника? — удивился он. — Ну что же, я бы и дворником работал, если бы платили.

«По тебе и видно» — подумал я про себя.

Дворник загремел в тот день по полной программе: помимо своей вечерней смены он отбарабанил ещё «моих» два круга по двадцать третьему маршруту. А двадцать третий маршрут тогда это будь здоров! От проезда Черепанова до депо через всю «ленинградку»! Метро Войковская, метро Сокол, метро Аэропорт, Динамо, Беговая… до ул. 1905 года. Ну что тут скажешь? Кто-то позволяет смешивать себя с дерьмом. Это их путь. Пусть работают. Давайте негры! Солнце ещё высоко. Зато вас не будут ругать «справедливые начальники».

Тот мой конфликт был не первым и далеко не последним. Кто ещё из начальников обломал зубы? Пожалуйста: начальник двадцать седьмого маршрута Китаева. Мерзкая старая толстая тётка. Кстати, стала начальником маршрута сразу после того как насмерть сбила человека при работе на линии.

Ещё — Домарева к которой я, кстати, не так уж плохо относился. Ещё Цветкова — мерзкая фурия. Её, правда, сместили. Наверняка многие плевали ей вслед, когда она, разбрызгивая сопли досады плелась из депо прочь.

Но особенно жёстко я всегда беседовал с Алексеевой. Я уже упоминал как-то эту жабу. Она долгое время была водителем двадцать восьмого маршрута. Потом её повысили — она что-то там закончила транспортное. И написала на меня докладную. Причём незаслуженно. Я долгое время ждал, когда представиться возможность с ней поквитаться. И оно пришло! Как-то раз уже в вечернюю смену меня поставили на двадцать восьмой маршрут.

Я прибыл на конечную на улице Живописная, зашёл к диспетчеру, отдал путевой лист для отметки, поздоровался. И тут нарисовалась Алексеева. Очередная «начальница». Подкатила на своих кривых косолапых ногах и с важным видом произнесла:

— Ты сегодня на нашем маршруте?

Я медленно повернул к ней головы качан. Видимо у Алексеевой в тот день было неплохое настроение. Я тут же отметил это про себя. Стало быть, пришёл момент его испортить. Как она в своё время испортила настроение мне.

— А кто вам, — медленно и зло проговорил я в ответ, — разрешил обращаться ко мне на «ты»?

А все начальники обожают говорить подчинённым «ты» когда те обращаются к ним на «вы». Мне же нравилось их «лечить» в этом смысле.

Алексеева явно не ожидала подобного развития диалога. Её глаза округлились. Она заметно дёрнулась телом.

— Я?.. — невнятно пробормотала Алексеева. — Но … но ты же… вы ведь молодой, и я…

— Я совершеннолетний! — ещё злее, и почти шипя, накинулся я на неё. — И нахожусь при исполнении должностных обязанностей! И я запрещаю вам впредь обращаться ко мне таким вальяжным тоном и столь бесцеремонно. Вам это ясно?

— А я… — начала было она.

— Я спрашиваю: вам это ясно?

Алексеева замолчала. Да и что она могла сказать? Испуганный диспетчер тоже безмолвствовала.

Забрав путёвку я, вскоре вышел в распахнутую дверь.

Ещё пару раз я с трудом удержался, дабы не набить морду одному слесарю. Он часто таскался по ремонтным канавам и строил из себя руководителя. Говорил когда нужно выезжать, пытался командовать, дескать, дальше проезжай, не загораживай путь другим водителям. И так далее. Наверно излишне объяснять: это совсем не его дело, кому — когда выезжать и где вставать по приезде. Просто такое вот ничтожество, также мечтающее «выбиться в люди». Данному уроду на вид я бы дал лет тридцать. Не больше. Разумеется, руки я распускать не стал, ибо тогда бы уж точно дошло до увольнения. Ограничился устным внушением. И оно подействовало.

Только вот начальница на конечной Таллинская однажды мне сказала:

— Ох Серёжа, ты конечно можешь бунтовать. Конечно, ничего они тебе за это сделать не смогут. И этот скандал с Хромовичёвой… она мне очень жаловалась, и твой разговор с начальником бригады ремонтников… ты пойми, они по-другому работать не умеют! Их никто не научил. Понимаешь? Они тоже несчастные люди в каком-то смысле. Что с них возьмёшь? Не уподобляйся, по крайней мере, им самим. Ведь ты же умный парень…

К этой женщине я относился хорошо. Тогда она была начальницей. Позже её выкинули на линию. В качестве обычного водителя. И это весьма показательно. Более-менее порядочные в чиновниках там не задерживаются. И рад бы привести пример да не выходит. Вы можете спросить: не стыдно ли мне за такое поведение сейчас, спустя десятилетие? Нет, не стыдно. Я ни в чём не раскаиваюсь. Я описал себя. Это — я. И общался я не с нормальными людьми, а с законченными дегенератами. Я о тех кто «выбился в люди». Все они являлись редкими мразями. Мерзавцами и мерзавками. И если мне удалось хоть немного попортить им крови, я рад! Искренне. Пусть знают: не все люди одинаковы. Авось задумаются, если осталось чем.

Кстати о людях. Единственным водителем кто тепло пожал мне на прощанье руку, (узнав о том, что я увольняюсь), пожелал удачи на другой работе и пожелал никогда больше не возвращаться на трамвай оказался Леонид. Да-да, тот самый пожилой мудрый и очень порядочный еврей. Я до сих пор вспоминаю его с благодарностью. Помню, как он возмущался, и какие слова говорил, когда мы стояли в очереди в ГИБДД за справками. Каждый за своей. Так получилось. Оба мы в один месяц попали в аварии неподалёку от депо. И нас обоих — в разное время, конечно, отправили за справкой о невиновности в одно и то же отделение милиции.

— Мистика, — помнится, заявил он мне, услышав мой рассказ о ДТП. — Я вот тоже из-за аварии, и никак не пойму какого чёрта именно я — водитель — должен в свой выходной день торчать тут в ожидании справки для БДшников? Суки… твари!

Дело в следующем: попадать в аварии было не выгодно ещё и оттого, что приходилось потом самостоятельно ездить в конторы. То есть водитель в свой выходной день брал ноги в руки и топал в ГИБДД добывать соответствующую справку для отдела БД. Тратил он на это весь день — в многочасовой очереди — после чего желание попадать в аварии (и без того не шибко сильное) у него пропадало окончательно.

Для чего я делаю акцент на всех этих вещах? Объясняю: дабы ярче подчеркнуть важность «выходов». Вы ещё не забыли? — данная глава именно о них! В конечном счёте, в них же и упиралась вся движуха в депо.

Самих же «выходов» имелось всего четыре вида: девятисотые, восьмисотые, двухсотые и сотые.

Девятисотые я уже описал: работая их человек выезжал из депо дважды в день.

Восьмисотые чем-то были схожи. С одной лишь разницей: водитель там выезжал один раз. Либо в утреннюю смену либо в вечернюю. Ну, к примеру, «выход» 806. Я помню такой. Если я работал утреннюю неделю и меня в один из дней ставили на него, я твёрдо знал: при следовании вторым кругом с конечной Таллинская меня будут душить пассажиры. Просто 10 маршрут, дублирующий мою «тридцатку» до Щукинской пойдёт на две минуты позже меня. А пассажирам нужен 30 маршрут. Час пик как-никак. И я уже настраивался. На сломанные двери, на толкучку и крайнее недовольство. Утренний 806 начинался где-то в пять с небольшим. И я приезжал к положенному времени со вторым маршрутом. Днём я загонял вагон в депо. И всё. Вечером на тот же 806 «выход» приходил водитель, работавший вечернюю неделю. То есть мы, работая один и тот же «выход» не были никак связаны между собой. Также обстояло дело с сотками. Поставят на какой-нибудь 109 «выход» и ты сразу знаешь: заканчиваешь в депо.

И только «двухсотки» выбивались из общего ритма. Данные «выходы» являлись самыми большими по количеству. На всех без исключения маршрутах. Это были пересменки. Когда водители меняли друг друга на конечных станциях. Если вы выехали утром из депо и у вас какой-нибудь там 202 «выход» — соответственно заканчивать работу вам предстоит на конечной данного маршрута. Водитель же трудящийся в вечернюю смену явится в назначенный час как прекрасная фея… ну, может и не так всё красиво, но явится. Жрать ведь чего-то надо. Следовательно, приходится где-то работать. Кстати, если же он по каким-нибудь внеземным причинам не облагородит конечную своим драгоценным появлением, тогда начинается жесть. В соответствии с правилами внутреннего распорядка, вы должны в таком случае ещё сделать круг по маршруту, после чего гнать вагон в депо. Представляете во сколько, вы закончите работать? Бывало ли такое? У меня бывало. Подозреваю, что и у других водителей случалось. Чем они-то от меня отличаются? Правда, происходило подобное явление не часто. За всё время моей работы раза три или четыре. Такой вот фикус. Вроде как не надо ехать в депо — можно смениться поближе к дому, но иногда это выходило боком.