От Обских берегов до мостика «Оби»

О том, насколько сложно пробиться к станции Мирный, мы уже знали по опыту предыдущих экспедиций, для моряков «Оби» здесь не было ничего нового. К сожалению, в распоряжении командира авиаотряда Владимира Потемкина, назначенного еще перед 16-й САЭ и сменившего Петра Петровича Москаленко, не досчитывалось одной машины, погибшей в районе Мирного во время выгрузки из-за налетевшего урагана. Из-за потери «аннушки» мог быть урезан объем плановых авиационных работ предстоящей экспедиции. Кроме самолета потеряли утонувший во время работы на разрушенном припайном льду трактор-болотоход с широкими гусеницами, который не успели взять на борт из-за образовавшихся больших трещин. А ведь экспедиция еще не приступала к работе. Следует отметить, что в этом рейсе «Оби» приходилось действовать в исключительно сложной по сравнению с предыдущими годами ледовой и метеорологической обстановке, из-за чего судно могло месяц оставаться на одном месте, будучи не в силах выбраться из ледового плена…

После окончания выгрузки в районе обсерватории Мирный возникла необходимость восполнить запасы пресной воды. Как всегда, на помощь пришла авиация. Летчики авиаотряда Потемкина отыскали айсберг с озером, наполненным чистейшей в мире водой. «Заправившись» водичкой, «Обь» направилась на восток. Переход оказался самым трудным в этом антарктическом рейсе, ставшем для меня шестым по счету.

О том, насколько сложными оказались условия плавания во время перехода к морю Амундсена, можно судить по следующему примеру. Чтобы пробиться к станции Ленинградская, «Оби» потребовался месяц и пять безуспешных попыток судна (первая из них была предпринята в феврале 1972 года) преодолеть мощный пояс дрейфующих льдов. Продолжительные юго-восточные ветры силой до одиннадцати баллов, метели, подвижки и сжатие льда, заснеженные торосы высотой четыре-пять, а то и восемь метров – все это стало преградой на пути корабля. В судовом журнале «Оби» тогда часто появлялись одинаковые записи: «…пробиваемся ударами корпуса через поля крупнобитого заснеженного и торосистого смерзшегося льда…»

Командир антарктического авиационного отряда полярной авиации П.П. Москаленко

Нам остро недоставало помощи авиации, но выгрузить самолет и поднять его в воздух с такого льда не представлялось возможным. Сколько мы ни пытались отыскать подходящую льдину среди множества окружающих судно, все усилия были напрасны. Так прошла первая неделя на подступах к Ленинградской. Наконец, гидрологи из морского отряда В.Н. Ботникова обрадовали сообщением о пригодности одной из льдин для взлета самолета, правда, перед этим всем членам экипажа и участникам экспедиции пришлось выйти на лед и освободить взлетно-посадочную полосу от небольших торосов и ропаков. Самолет под командованием известного нам летчика Ю.П. Матятина и штурмана А.Н. Харламова отправился на ледовую разведку. На борт самолета вместе с начальником экспедиции Е.С. Короткевичем поднялись начальник морского отряда В.Н. Ботников и я – старпом «Оби». Результаты ледовой авиаразведки подтвердили реальность сложившейся тяжелой ледовой обстановки, но в то же время помогли определиться с оптимальным направлением продвижения судна к станции. Казалось, что в прошлом году ледовая обстановка была несколько легче. Тем не менее кораблю нужно было пробиться к станции Ленинградская. Сложная ледовая обстановка сохранялась на протяжении всего маршрута перехода к станции.

Стоило «Оби» немного продвинуться вперед, как она была остановлена ураганом, из-за которого судно оказалось в недельном ледовом плену, дрейфуя среди айсбергов. Казалось, что природа всей мощью обрушилась на пришельцев, не допуская их в свои заповедные места. В судовом журнале можно было прочесть: «…лежим в дрейфе, зажатые десятибалльным заснеженным льдом, в ожидании улучшения ледовой и метеорологической обстановки… видимость один кабельтов…»

Оказалось, что за неделю, дрейфуя среди айсбергов, «Обь» удалилась на семьдесят миль от Ленинградской в северо-западном направлении, и расстояние по прямой до нее увеличилось до ста сорока километров. Бились-бились, и все напрасно, очутились неведомо где! Оставалось надеяться, что с ослаблением ветра или даже при небольшом изменении его направления ледовая обстановка улучшится. Правда, тогда очень кстати окажется помощь авиации. Хорошо, что на ледниковом аэродроме станции Ленинградской уже базируется самолет, благополучно переживший снежную круговерть, обрушившуюся с ледника.

Стоило немного ослабеть порывам ветра, как самолет Ю.П. Матятина вылетел на разведку. Появившиеся во льду трещины и небольшие разводья позволили судну стронуться с места и двинуться в направлении, выбранном с учетом данных воздушной разведки. Воспользовавшись коротким улучшением погоды, судно достигло заприпайной полыньи и стало форсировать лед, пробиваясь к первой трещине, за которой можно было бы провести выгрузку и доставить груз на станцию по ледовой трассе, воспользовавшись гусеничным транспортом. Но этим планам не суждено было осуществиться: в тот же день снова задул сильный ветер и поднялась метель. Судну пришлось лечь в дрейф в ожидании более благоприятной погоды. С ослаблением ветра «Обь» врубилась в припайный лед и приступила к выгрузке и транспортировке грузов на станцию по льду и воздухом. Самолет непрерывно выполнял челночные рейсы между судном и станцией. Работа в таком режиме продолжалась в течение десяти дней и прекращалась только в случае ухудшения видимости или усиления ветра.После окончания разгрузки и доставки новой смены зимовщиков судну предстояло пройти дальше на восток, углубляясь в неизвестный район Антарктиды. В районе Ленинградской судно провело больше месяца, а ведь туда предстояло еще раз вернуться после окончания работ в море Амундсена и снять старую смену полярников и строителей, оставленных для окончания работ на станции. Провести эту операцию предстояло в апреле, когда метеорологические условия, а соответственно и ледовая обстановка станут еще хуже.

Поход «Оби» в море Амундсена

Конец февраля. Наши взоры устремлены на восток, хотя после Мирного и месяца работы судна в районе Ленинградской судовые запасы продуктов, воды и топлива значительно сократились. Приближалась осень, и судно вынуждено было спешить. Море Амундсена с его многолетним припайным льдом становилось опасным, и плавание в нем легко могло обернуться ледовым пленением «Оби». Но рекогносцировочный поход в эти воды был включен в план 17-й САЭ, и дизель-электроход «Обь» направился дальше на восток.

По данным бортовой аппаратуры метеорологического спутника, принятым обсерваторией Мирного, ледовая обстановка в море Росса в этот год казалась благоприятной. После посещения станции Ленинградская и выхода судна на открытую воду капитан С.И. Волков принял решение следовать на юго-восток, оставляя американскую антарктическую станцию Мак-Мёрдо к югу, справа по курсу. Проложенный курс пересекал море Росса и выходил к побережью Антарктиды восточнее Мак-Мёрдо.

На подходной карте береговая черта Антарктиды в этом месте была нанесена по данным аэрофотосъемки многолетней давности и мало соответствовала действительности. «Оби» предстояло пройти вдоль ледяного антарктического барьера до меридиана мыса Дарт, где ей предполагалось попутно подыскать подходящее место для новой антарктической станции – последней советской станции, открытие которой должно было произойти в XX столетии. Как покажет время, все это произойдет гораздо позднее. Трудно тогда было представить, как будут в действительности развиваться события и осуществляться эти грандиозные планы…

«Обь» продолжала двигаться на восток вдоль ледяного барьера, занимаясь попутной радиолокационной съемкой побережья Антарктиды. Судно успешно воспользовалось заприпайной полыньей, уверенно преодолевая попадающиеся на пути перемычки битого льда и обходя стороной участки припайного льда.

В те далекие годы спутниковые системы навигации были диковинкой, определение места судна выполнялось на основе астрономических обсерваций по небесным светилам. Работа по съемке береговой черты Антарктиды в районе, где еще не появлялось ни одно судно, была интересна не только для ученых, в лице доктора географических наук Евгения Сергеевича Короткевича, но и для нас, штурманов и гидрографов 17-й САЭ, находившихся на борту «Оби».