Флот двух океанов

Противник не был застигнут врасплох, но оказался не готов. Многие офицеры итальянских дивизий береговой обороны, учитывая плохую погоду, отправились отдохнуть. Операторы германского радара никак не могли решить, что за эхо они видят на своих экранах. Маленькие группы защитников побережья в панике сбежали из своих дотов, когда увидели внушительное и ужасающее зрелище, открывшееся им на рассвете. В истории Сицилии не было ничего подобного со времен экспедиции афинян. Как позднее сицилийцы описывали это мне: «Возле берега стояли тысячи кораблей. Из-за кораблей даже не было видно горизонта». Союзники окружили кораблями добрую треть Сицилии. Никакая сила на земле не могла помешать им создать плацдарм. И уж не силам Оси было по силам отстоять остров.

Соединение «Джосс» Конолли, высаживавшееся вокруг Ликаты, отличилось особенным умением, с которым LCI и LCT пробились к берегу сквозь сильный прибой, чтобы высадить солдат и танки, а также артогнем с кораблей. Каждое крупное подразделение десанта имело с собой группу артиллерийских наблюдателей, которые по УКВ-рации связывались с эсминцем или крейсером Группы Поддержки контр-адмирала Лоренса ДюБоуза (крейсера «Бруклин» и «Бирмингем», эсминцы «Бак» и «Ладлоу»). Они часто просили выпустить несколько снарядов в пункт, где противник оказывал особенно упорное сопротивление. К полудню генерал Траскотт перенес свой командный пункт в город Ликата. Почти 3000 итальянских солдат были взяты в плен. Высадка на участке «Джосс» прошла гладко, и левый фланг союзников был в полной безопасности.

Соединение «Дайм» адмирала Хэлла, которое высаживалось вокруг Гелы, встретило самое упорное сопротивление и даже отбило огнем корабельных орудий 2 танковых удара противника. Здесь большая часть войск находилась на больших транспортах и перевозилась на берег десантными судами. Первые катера коснулись берега точно в Н-час 2.45. Все шло гладко, пока на рассвете не начались вражеские воздушные атаки. В 4.48 когда первые лучи солнца появились над морем, эсминец «Мэддокс», находившийся в противолодочном охранении в нескольких милях от берега, был атакован пикировщиками Ju-87. Бомба взорвалась под ограждением винтов, разрушив корму, сдетонировали кормовые погреба. Через 2 минуты «Мэддокс» перевернулся и затонул, унеся с собой командира, капитан-лейтенанта Сарсфилда, и большую часть экипажа.

Крейсера Группы Поддержки «Дайм» не дожидаясь сообщение береговых корректировщиков, катапультировали гидросамолеты для поиска целей. Одним из крейсеров был «Бойз», который после ремонта выглядел лучше чем новенький. Он полностью оправился от ран, полученных в бою у мыса Эсперанс. Командовал крейсером капитан 1 ранга Л. Хьюлетт Тебо. Другим крейсером был «Саванна» капитана 1 ранга Р.У. Гэри. Так как их гидросамолеты не имели истребительного прикрытия, большая часть их была сбита Мессершмиттами. Однако в 8.30 один из гидросамолетов сообщил о 2 колоннах из 25 итальянских танков, идущих к берегу. 6» орудия «Бойза» остановили одну колонну, а эсминец «Шубрик» нанес потери второй. «Бойз» также подавил береговую батарею, обстреливавшую плацдарм. Адмирал Рамсей охотно одолжил адмиралу Хэллу монитор «Аберкромби», чтобы обстрелять из 15» орудий Нигшеми, который находился в 8 милях от берега. Эта стрельба корабельных орудий сыграла ту же роль, что и афинские лучники, разгромившие сицилийскую кавалерию во время знаменитого вторжения в 413 году до нашей эры.

Самым узким местом в любой десантной операции является скопление грузов на побережье. Армейским береговым партиям приходится разбираться с ящиками, коробками, канистрами и бочками. Они ненавидят эту работу и никогда не делают ее достаточно быстро. К наступлению ночи побережье возле Гелы было так завалено, что некоторые десантные суда возвращались к транспортам, не разгрузившись. Тех, кто все-таки находил свободное местечко, просто затопляло водой через открытые рампы, так как никто не думал помогать утомленным экипажам разгружаться. Противник получил почти полное господство над районом высадки, так как авиацию союзников игралась в «стратегию».

Днем определенно следовало ждать танковой контратаки, но как ее встречать? LST-313, несущий почти все противотанковые орудия соединения «Дайм», был на закате D-дня уничтожен «Мессером». Другие LST с танками на борту не могли подобраться в берегу через бар. Таким образом, главная тяжесть поддержки 1 пехотной дивизии при отражении удара германских танков 11 июля упала на флот. В течение 10 часов 2 крейсера и 8 эсминцев непрерывно обстреливали вражеские танки и пехоту, и когда они наступали, и когда они отходили. Корабли уничтожили половину танков и деморализовали пехоту. На следующий день огонь кораблей сопровождал наступление своих войск на 8 миль в глубину острова. По мнению генерала Эйзенхауэра эта стрельба «имела такую ужасающую эффективность, что полностью рассеяла сомнения в пригодности морских орудий для обстрела берега».

Зато парашютисты заслужили уважение моряков, благодаря великолепной работе полковой боевой команды полковника Джеймса М. Гэвина из состава 82 дивизии. Это была первая попытка ночной выброски десанта, поэтому не удивительно, что 3400 парашютистов рассеялись на протяжении 60 миль. Но часть одного батальона, сброшенная позади Гелы, сдержала германскую танковую колонну в D-день, нанесла удар по отступающим танкам 11 июля и в большой степени способствовала путанице между немцами и итальянцами. Потом мы увидим, что при вторжении в Нормандию парашютно-десантные войска сыграли большую роль.

Десантные суда соединения «Цент» адмирала Кирка, нацеленного на рыбацкую деревню Шольитти, испытали серьезные трудности из-за сильного прибоя и прибрежных скал. Вот простейший пример. Катер с транспорта «Томас Джефферсон» под командой мичмана Г.П. Лимбериса пытался найти место высадки в сгущающейся темноте, но налетел на камень. Солдаты, вполне понятно, отказались высаживаться через сильный прибой на каменистый берег. Мичман вспоминает, что «после некоторого убеждения все люди с моего катера перебрались на берег. А я сам вместе с командой спас 2 пулемета 7,62 мм и даже несколько магазинов». Четверо итальянцев, находившихся поблизости в пулеметном гнезде, были так поражены этим подвигом, что немедленно сдались. Но тут Лимберис и его матросы услышали крики в море. 2 катера второй волны точно так же сбились с курса и столкнулись, когда их рулевые, заметив камни, попытались их обойти. Катера залило. Прибывшие первыми спустились по скользким камням и сумели вытащить из воды 4 солдат, однако 38 человек утонули. Третья волна катеров с трудом избежала опасности и высадила солдат на скалистом мысу, хотя потеряла 5 катеров из 7. Сочетание сильного прибоя, отсутствия береговых ориентиров, неопытности экипажей сделало потери десантных судов на участке «Цент» почти такими же большими, как при проведении операции «Торч» в Марокко.

Самым печальным событием в американском секторе стали сбитые транспортные самолеты, буксирующие планеры с десантниками. Утром 11 июля генерал Pиджуэй решил высадить крупный десант в Фарелло. Он не знал, что этот пункт уже захвачен американскими войсками. Его английский коллега проводил такую же операцию в своем секторе. Времени, чтобы проинформировать войска на берегу и корабли о подготовке десанта просто не осталось. Маршрут самолетов и планеров проходил вдоль линии фронта и над кораблями. Зенитчики же просто немного ошалели после 2 дней непрерывных воздушных атак. С 21.50 по 23.00 немцы провели сильный воздушный налет, 24-й за этот безумный день. Авиация Оси совершила 381 самолето-вылет против кораблей возле береговых плацдармов, и в самый разгар налета появились транспортные самолеты. Никакие опознавательные сигналы в наполненном сверкающими трассами небе видны не были. Зенитчики на берегу и на кораблях стреляли и по своим, и по чужим, даже не пытаясь разбираться. В результате 23 самолета из 144 вылетевших из Туниса не вернулись, а 37 были тяжело повреждены. Погибли почти 100 офицеров и солдат. Генерал Эйзенхауэр создал специальную комиссию, чтобы расследовать это происшествие, а также события в британском секторе, где дела обернулись точно так же. В результате был сделан вывод, что к трагедии привела нехватка времени, не позволившая проинформировать корабли и войска, перелет над ними в разгар воздушного налета противника, и слишком малая высота, которая сделала опознание системы «свой-чужой» неоперативным."Свой-чужой» было специальным радиоустройством, посылавшим кодированный сигнал, по которому отличали свои самолеты от вражеских. Больше такие ошибки не повторялись.