Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Стена эскимосского укрепления на высокой сопке Гуйгунгу.

Мыс Чаплина. Воспроизведено по: Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 73, рис 61

Другой вид укреплений сохранился на том же мысе Чаплина на вершине невысокой сопки Рыгнахпак. В настоящее время укрепление не представляет собой единого целого, оно состоит из серии отдельных уголков-ячеек, выложенных из необработанного камня, и переходит на юго западе в окоп. Неясно, соединялись ли эти уголки стенами из шкуры и была ли это сплошная крепость. Посередине сооружения, на вершине гребня скалы, находилась невысокая круглая башня из камней. Из данного укрепления хорошо просматривались окрестности, как предполагают, оно служило для наблюдений (Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 72). Однако для того чтобы выслеживать врага, строить укрепления не обязательно. Более вероятно, что оно служило местом обороны, ведь даже если не было сплошных стен, то из-за уголков можно было вести перекрестный огонь по врагу и тем самым не допустить его к укреплению. Башня же была последним оплотом обороняющихся.

Стрелковая ячейка из необработанных камней укрепления на вершине невысокой сопки Рыгнахпак.

Эскимосы, мыс Чаплина на юго-востоке Чукотского полуострова.

Воспроизведено по: Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 73, рис. 60

Укрепления на мысе Чаплина располагались около долин рек и, таким образом, служили препятствием для входа и выхода с побережья в центральные части полуострова (Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 74). Вероятно, эти укрепления были возведены не против казаков, которые пользовались осадными щитами и тем самым могли быстро взять такую крепость, а против местных противников.

Свои укрепления чукчи и эскимосы, в отличие от оседлых коряков и ительменов, не обносили рвом. Это, по-видимому, объяснялось тем, что слой фунта, поддающийся выемке наверх, составлял 60 см, а дальше шла мерзлота. Чукчам с их примитивными орудиями было слишком трудно вырыть глубокий ров, от неглубокого не было пользы (Овсянников 1930: 56; Богораз 1991: 112; ср.: 85).

Нападающие перед подходом к поселку высылали нескольких (чаще одного-двух) разведчиков — узнать ситуацию в поселке (Меновщиков 1985. № 132: 322―323). Если они видели, что в поселке возведена крепость, а жители готовы к обороне, то нападающие могли обойти данное поселение стороной (Меновщиков 1985. № 132: 323―324). Напасть же стремились неожиданно, естественно, это не всегда удавалось. Когда защитники обладали значительными силами, они могли выходить из укрепления на открытый бой (ср.: Меновщиков 1974. № 148: 467; 1985. № 132: 322; Бахтин 2000: 46, 201). В основном они предпочитали обороняться метательным оружием (луками и пращами), стремясь нанести большой урон нападающим и заставить их отказаться от штурма. Огонь старались вести прицельно, экономя снаряды (Меновщиков 1985. № 132: 322, 324). Наступающие же, в свою очередь, стремились захватить укрепления именно штурмом — для осады не было специальных орудий (Меновщиков 1985. № 132: 321―324). Чуть ли не единственным осадным орудием служил костяной, а позднее железный крюк, закрепленный на длинном ремне, для влезания наверх (Козлов 1956: 132; ср.: Санги 1985: 314, 360; также ср.: у эвенков железные и костяные крюки служили для «разволачивания» зимовья (ДАЙ. 1848. Т. III, № 87: 324)). Штурмовали каменное укрепление преимущественно в том месте, где был вход: во-первых, потому что тут был подход, а во-вторых, потому что вход был наиболее слабым местом крепости (Меновщиков 1987. № 26: 168―170). Эскимосы также привязывали к наиболее уязвимым местам обороны, куда, скорее всего, должны были наступать враги, сани, снабженные острыми кольями и утяжеленные для скорости и натиска камнями (Меновщиков 1985. № 132: 322). Если крепость была взята, то защитники и их семьи, выскочив из крепости, пытались спастись бегством от преследующих их врагов (Меновщиков 1985. № 132: 322―323).

Для обороны использовали разного рода хитрости. На о. Ыттыгран в проливе Сенявина обнаружено более сотни стоящих каменных стел высотой 0,8―1,3 м, которые, согласно устной традиции, должны были показаться приближающимся врагам войском, готовым к обороне (Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 57. Рис. 52). Подобное объяснение назначения стел можно было бы посчитать поздним восприятием этих артефактов, если бы не параллели с Аляски, где эскимосы выставляли на видных местах кучи камней в рост человека, одетые в парки, нападающим они должны были показаться часовыми (Burch 1998: 119; Sheppard 2002: 6, 11).

Если жители заранее знали о приближении противника, но были не в состоянии противостоять ему, то одним из способов спасения было бегство (Дивин 1971: 82), и не только в глубь территории, но и в море на байдарах. Так, в августе 1745 г. чукчи, на которых напали служилые, собрали свои яранги, сложили имущество в 30 байдар и ушли в море (КПЦ. № 63: 165). Естественно, для этого потребовалось время: к примеру, ярангу складывали за пару часов. Следовательно, для чукчей нападение не было неожиданным, о нем знали заранее. Впрочем, возможно, речь шла об оленных чукчах, пришедших на промысел. Другим способом избежать встречи с воинственным врагом было простое бегство в различные убежища (Словцов 1856: 20). В сказании о Виютку упоминается даже, что мужчины ушли в поход, бросив свои семьи дома, по существу, на добычу врагам, возможно в надежде, что неприятели не убьют их, но возьмут в полон, а потом они отобьют или обменяют пленных (Меновщиков 1987. № 127: 308; ср.: Сергеева 1962: 93).

Если эскимосы были наступающей стороной, то вражеский лагерь они брали штурмом, сначала произведя ураганный обстрел его из пращей и луков, а затем мгновенно врываясь туда с оружием ближнего боя (Меновщиков 1985. № 127: 310), — обычная тактика полевого боя.

Как пишет В. Г. Богораз, азиатские эскимосы в качестве полевого укрепления строили крепостцу из снежных глыб, залитых для прочности водой (Тан-Богораз 1979: 28), однако стационарные, обложенные снегом жилища в регионе строили только кереки (Богораз 1991: 117) [78]. Аляскинские эскимосы, у которых, в отличие от обитателей Чукотки, был лес, строили полевой лагерь из сваленных деревьев (Rasmussen 1952: 67).

В целом можно сказать, что оседлые чукчи и эскимосы, имеющие определенные навыки по строительству стационарных жилищ, применяли свое умение и для возведения постоянных фортификационных сооружений. Последние, как и у оленных чукчей, возводились и ремонтировались обычно в случае непосредственной опасности. Укрепления располагались на возвышенностях, господствующих над окружающей местностью, в чем, к примеру, было отличие от ительменов, которые устанавливали свои поселения в низине. Само укрепление было простым убежищем, где жители старались переждать налет, поскольку последний был, как правило, кратковременным. В отличие от коряков и ительменов, жители Чукотского побережья в историческое время не практиковали прокладывание рвов и возведение частоколов, что объясняется нехваткой строительного материала (Богораз 1991: 117), да и население было немногочисленным, неспособным возводить величественные монументальные постройки.

ВОЙНА НА МOPE

Как известно, приморские оседлые чукчи заимствовали многие элементы своей материальной культуры от азиатских эскимосов. Это утверждение, в первую очередь, касается элементов, связанных с морским промыслом. Поэтому морское дело обоих соседних этносов было практически идентичным и рассматривать его надо вместе. Известные нам по источникам хронологические рамки ведения чукчами военных действий на воде — это, с одной стороны, вторая половина XVII в., когда появились первые документальные свидетельства о чукчах, а с другой — середина XIX в., когда еще происходили набеги чукчей на эскимосов островов Берингова пролива и Аляски.