Я слышу все Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

Мое почтение Вашей супруге — и мои наилучшие пожелания Вам и ей. А теперь Zhelaiu udachi! И Dosvydanya!

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2195. Л.1,2. Леланд Стоу (1899–1994) — американский корреспондент в СССР во время войны; ИЭ был дружен с ним, в 1942 г. они совершили совместную поездку на фронт в районе Ржева, о чем ИЭ рассказал в 10-й главе 5-й книги ЛГЖ

Одесса, 10 августа 1944

Дорогой тов. Эренбург!

Прочел Вашу статью в газете «Правда» за 7 число сего месяца — «Накануне» [295]. Меня это так тронуло, что я все время читал со слезами на глазах. Прошу Вас, если Вы будете писать об Одессе, напишите, какой кровавый ужас был в городе. 22 октября 1941 года был объявлен кровавый террор на семь дней, фашисты днем и ночью вешали по всему городу случайных встречных или насильственно изгнанных из домов людей, не разбирая национальности. В городе висели сотни трупов. В ноябре-декабре 1941 года и в январе 1942-го начали систематическое уничтожение еврейского населения. Часть людей согнали на артиллерийские склады, там их закрыли и подожгли. Других грузили в железнодорожные вагоны и обливали водой. Паровоз завозил вагоны в тупик, там люди замерзали по дороге из Одессы в местечки Яновка, Березовка и Доманевский район. Кто не в состоянии был ходить пешком, того по дороге убивали прикладами автоматов. Вообще, немцы, румыны, русские полицейские и немцы-колонисты замечали, если у кого хорошие вещи с собой или же хорошо одеты, то их убивали по дороге и забирали их вещи. Устраивали по дороге костры и бросали вместо дров живых людей, а фашисты стояли у этих костров с усмешкой, грелись. Так погибали сотни тысяч людей.

Я очень пострадал от этих проклятых фашистов и не знаю, дождусь ли я, но хотелось бы мне дожить и услышать, что фашистам предъявили суровый счет в Берлине за их злодеяния в Одессе.

Я три года был в эвакуации, недавно вернулся в родной город. Вещи и мебель в моей квартире разграбили, квартиру заняли. У меня два сына-офицера защищают родину, а я семь дней валялся в парадном, пока сосед не пожалел и не впустил меня в свою квартиру. Все это пустяки по сравнению с тем, что немцы делали, а потому нужно мстить, никакой пощады нельзя им давать.

С товарищеским приветом

Одесса, ул.Карла Маркса, д. 85, кв.20.

Впервые — «Советские евреи пишут Илье Эренбургу. 1943–1966». Иерусалим, 1993. С.147–148. Подлинник — в архиве института «Яд-Вашем», Иерусалим.

Аниеси; 16 августа <1944>

Дорогой Tchort,

сегодня вечером — мир.

То не многое в крови, что передала мне бабушка [296], ликует во мне. Что касается меня, то я тоже довольна и сегодня вечером смотрела на танцы. Все жители пришли к мэрии и все моряки, и все рыбаки. И лучший юморист края очень развлекался у микрофона и смешил всех, высмеивая коммерсантов в пародии на рекламу, которую он разыгрывал, когда под пластинки танцевали одни женщины, а мужчины разучились, слишком давно не танцевали.

Я живу в маленьком порту под Сабль д’олоп, который находится под городом Ля Рошель.

Я привезла с собой мальчика, которому нужен йод, потому что он болел лимфогрануломатозом. Мы живем среди грохота взрывов, т. к. это сумасшедшая работа — разминировать берега. Все новые и новые мины обнаруживают, а в воскресенье в газете можно прочесть, что посмертно наградили медалями рабочих из отрядов разминирования.

Предателей-лавочников предают анафеме, на их лавках гудроном малюют откровенно все, что о них думают. Лодки называют «Тоскливая судьба», «Колыбель», «Пролетарий», «Игрушка волн».

Я все это тебе рассказываю, потому что ты увидел бы это сразу, если б оказался на моем месте.

Я получила твою телеграмму только на днях, т. к. почта в Аннеси работала неповоротливо, во всяком случае, я не получила ее в июле, когда уехала оттуда 10 числа. Я тебе благодарна.

Ребенок, о котором я говорила, — ему было 18 лет — внезапно умер 3 месяца спустя.

Ты знаешь также, что Робер Деснос не вернулся [297].

Я тебе пишу, потому что ты любишь получать письма с новостями.

Я думаю, что тебе не скучно все, что я пишу. Хотя я все та же ужасная мещанка. Вот уже несколько лет моя личная жизнь стоит многих усилий и <1 слово нрзб>, которые ты предсказывал раньше, они обрушились на мою голову.

У меня есть ребенок, который мое богатство и моя жизнь. Ты не представляешь себе, какую радость я испытала, когда примерно 8 месяцев назад я увидела твою хорошую фотокарточку в швейцарской газете, где она иллюстрировала хвалебную статью о «Падении Парижа».

Хотя ты презирал меня очень, надеюсь, в тебе еще достаточно дружеских чувств по отношению ко мне и ты ответишь на письмо открыточкой сам или — скажи Любе, Але [298] или Ирине (поцелуй их за меня) — написать мне.

Дениз Шаналь, 11, улица Реву, Аннеси.

До свиданья, Tchort, я очень дружески жму тебе руку

Впервые. Перевод И.И.Эренбург. Подлинник — собрание составителя.

Дениз Шаналь (урожд. Монробер, по первому браку — Лекаш; 1905–1975?) — французская актриса, парижская подруга ИЭ 1930-х годов, звавшая ИЭ по-русски чертом — видимо, узнав, что именно так он прозвал Пикассо; о Дениз ИЭ не раз писал в ЛГЖ (о встречах в 1930-е гг. ~ в 30 гл. 3-й кн. и 16 гл. 4-й кн., о встречах в 1946 и в 1950 гг. — в 11 и 22 гл. 6-й кн.). «Портрет» Дениз остался в черновиках ЛГЖ: «Я часто встречался с Дениз… она жила в мире, знакомом мне по „Стихам о канунах“: ненавидя существующий распорядок, она находила утешение в неистовстве искусства, в мечтах, в дереве и в облаке, в плотных деталях жизни; дружила с Десносом, работала в одном из левых театров, где было много фантазии и мало денег. Иногда она спрашивала, что я думаю о будущем искусства. Я не знал, что ответить» (7, 802–803 — коммент.). Образ одной из героинь «Падения Парижа» (Жаннет) ИЭ, по его собственному признанию, написал с Дениз.

<Из Киева в Москву;> 30/IX <19>44

Дорогой Илья Григорьевич!

Сразу же по получении от Вас первого письма — я послал в Ташкент т. Поляк Г.В. телеграфный вызов о срочном выезде ее на постоянную работу. Кроме того, т. Поляк Г.В. 16-го августа в почтовом пакете пошел вызов подкрепительный с подписями, на бланке, а также копия вызова пошла в ташкентскую милицию.

М.Лещинская на приеме у меня была. Я расспросил ее подробно обо всем.

Эда Халифман [299] — после нашей пригласительной телеграммы к ней — 25 сентября прислала нам ответ, в котором она выразила желание еще на год остаться в Москве.

И, наконец, относительно писем капитана Сегаля. 30 сентября мы его жену (учительницу) отозвали в распоряжение киевского горнаробраза.

Это я уже второе письмо пишу Вам, Илья Григорьевич, первое — пролежало у меня недельки полторы без движения: ждал я т. Ильского — да так и не дождался, хотя и обещал он, что зайдет, а мне почему-то хотелось именно «через руки» передать Вам письмо, а не по почте.

Як приiедете до Киева — будь ласка, не минайте моеi хати (Чудиновського №5, кв.7, тел 4-32-6)

Всього доброго

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2249. Л.1. Поэт П.Г.Тычина в 1943–1948 гг. был министром просвещения Украины; по проблемам преподавателей-евреев, возвращавшихся на Украину из эвакуации, ИЭ обращался к Тычине.