Это наша земля (СИ)

До 1960 года мы числились без вести пропавшими. В сентябре 1958 года нас отправили в школу. Школа потребовала наши Свидетельства о рождении. Иван сам выписал нам Свидетельства о рождении на украденных незаполненных бланках с печатями Аблакетского поссовета. Мне и брату он записал день рождения 18 апреля – день рождения Великой Княгини Марии Павловны, а Татьяне, нашей сводной сестре, которую грудным ребенком в июне 1954 года «притащила откуда-то бабка» и отдала Анне, Иван хотел записать день убийства: «А ей запишем 12 марта…». Анна попросила Ивана записать другую дату рождения Татьяны: «…Перенеси хотя бы на день, а то всегда мне будет напоминать…». Иван записал в Свидетельстве о рождении Татьяны день ее рождения: 12 февраля 1953 года. Наши Свидетельства о рождении, собственноручно выписанные нам Иваном в сентябре 1958, зимой с 1960 на 1961 год Народный суд поселке Серебрянка Восточно-Казахстанской области признал действительными. На основании этих Свидетельств о рождении в 1967 году нам выдали паспорта. На основании этих паспортов, в мае 1970 года, когда нам фактически еще не исполнилось 17 лет, нам выписали Военные Билеты и призвали на службу в армию.

В школу нас отправили в пятилетнем возрасте, 1958 году: «Растут не по дням, а по часам». В одном классе с нами учился Виктор Морозов. Виктор иногда приносил в школу и показывал нам фотокарточки, на которых были отображены я и мой брат. Были и такие фотокарточки, которых мы никогда не видели. В 1959 году Виктор передал нам фотокарточку и письмо. Текст письма был написан чернилами на Гербовом листе MAINAU (Корона и зеленое поле с разноцветными тюльпанами), а на фотографии: в верхней части – двое молодых людей (лиц не видно), а в нижней – мы, еще совсем маленькие… Дома это письмо и фотокарточку Иван отнял у нас и порвал. Анна и Иван запрещали нам встречаться с Виктором Морозовым, а если узнавали, что мы с Виктором разговаривали, нас избивали…. Виктор однажды сказал нам: «Вы представляете! Из-за вас два государства поссорились!..»

Осенью 1959 года Виктор пригласил нас на день рождения его брата, Павлика. Было уже поздно. Мама Виктора, княгиня Гагарина, не отпускала нас домой, всячески удерживала нас, придумывала всевозможные игры… Поздно вечером пришел очень усталый человек. Тогда мы еще не знали, что это был Гурий Николаевич Куликовский. Несмотря на смертельную усталость, Гурий Николаевич сразу стал разговаривать с нами. Он расспросил: кто мы, откуда, где мы живем, где работает отец… Мы сказали, что отец работает на ГЭС на левом берегу. Через некоторое время заключенные, работавшие на строительстве Бухтарминской ГЭС стали «нечаянно» ронять на Ивана сверху, то лом, то топор. Иван уволился с левого берега.

Второй раз мы встречались с Гурием Николаевичем через несколько месяцев после первой встречи. Виктор пригласил нас в гости. Мама Виктора объяснила, как мы должны вести себя, когда войдем в комнату с запертой дверью и просила, чтобы мы не баловались при разговоре… Мы вошли в указанную нам комнату, поклонились… Гурий Николаевич внимательно расспросил нас обо всем… Погиб Гурий Николаевич, по моему мнению, в начале лета 1962 года. Помню, что Ленька рассказывал Ивану, как он кого-то утопил на Иртыше. Потом Леньку «таскали в милицию»… В 1963 году Ленька вынужден был уехать из Серебрянки в п. Чидерты.

Осенью 1960 года в Серебрянке около универмага «Комсомольский» нас остановили два офицера, майор и капитан. Офицеры нас расспросили, кто мы, где живем, кто наши родители и наши ли они родители. Мы знали уже тогда, что Анна и Иван не наши родители. Об этом говорили нам многие, но нам стыдно было в этом признаться, поэтому мы сказали, что Анна и Иван - наши родители. Вечером того же дня Иван заставил нас выпить вина и нас рано уложили спать. Мы еще не успели заснуть, как в двери постучали. В комнату вошли два офицера. Офицеры представились. Майор назвал себя: Пол, а капитан – Леннарт. Анна спросила еще раз: «Как Вас зовут?» - «Леннарт…» Имя - Леннарт Анне и Ивану было знакомо еще от Великой Княгини Марии Павловны.

Один из офицеров подошел к рамкам с фотографиями, весящим на стене. Сначала он молча рассматривал фотографии, потом сказал, обращаясь к Анне: «Diese maine Mutter…». Анна разместила в рамках, висящих на стене, фотокарточки из большого пакета оставшихся у нас после убийства Великой Княгини фотокарточек. Почти все фотокарточки Иван уничтожил в 1964 году. Возможно, у Анны сейчас еще хранятся некоторые фотокарточки, но к ним мы доступа не имеем. Среди размещенных в рамках на стене фотокарточек помню фотографию Короля Бельгии Леопольда III. Анна говорила соседкам: «Это мой брат, Иван». Потом Анне кто-то сказал, что петлицы не советские, и Анна фотокарточку сняла. В 1958 году я просматривал фотокарточки. Анна неожиданно сказала: «В очках ваш дед». Я нашел фотокарточку Короля Югославии Александра I: «…он?..» - «Нет. …с бородкой». Я показал Анне фотокарточку Короля Швеции Густав V Адольфа. «Да. Он…». Помню, когда мы приехали, и Великая Княгиня Мария Павловна показывала фотокарточки, она говорила о Короле Швеции: «Это их… Забыла… Как правильно?.. Urgrossvater..». Все тогда приняли нашего прадеда, Короля Швеции Густав V Адольфа за нашего дедушку. Запомнилась мне фотография трех молодых людей на фоне залива и шпилей западноевропейского города: в середине Леннарт, а по краям Сигвард и Карл Юхан. Все они «отреклись» от Шведского Престола, были сосланы в Висбю (замок Висборг) на остров Готланд (остров Роз), находящийся в распоряжении Великобритании. Там в 1951 году всем им были пожалованы дворянские титулы графов Висборг. Среди фотокарточек, размещенных в рамках, помню фотографию Князя Императорской Крови Гавриила Константиновича. О нем Великая Княгиня с восхищением сказала: «Два метра ростом…» - но потом с какой-то горечью добавила: «Он не из нашего лагеря…» В 1963 году я пытался прочесть надпись в правом верхнем углу фотокарточки….

...Офицеры говорили что-то Ивану. Несколько раз офицеры повторили: «Филипп… Филипп ошибся…». Потом Анна ушла кого-то искать, вернулась: « Его нигде нет…» - «Как, нет?..» - Иван встал и ушел. Когда я снова проснулся, то увидел, что за столом сидел невысокий человек в светло-сером пиджаке, в таком же, как у Пашки, и, держа ложку в кулаке очень неаккуратно ел борщ. Один из офицеров сказал: «Это не он…». Иван и Анна стали убеждать: «Он!.. Он!..». Второй офицер сказал: «Если это он, то его надо (можно) вылечить». Речь, вероятно, шла об убитом в 1954 году Леониде, 1943 г.р.. (В 1969 году в Чидерты из Темиртау привозил еще одного Леонида /Леонида Леонтьевича/, и пытались представить его, как сына, жившей в то время в Чидертах Рут Шварц). Как только офицеры вышли из дома, около дома началась драка. Вероятно, за эту драку нашего Отца посадили. Через несколько дней после драки к нашему дому подошел наш Отец. Рука у него была перевязана, подвешена на повязке. Наш Отец стал требовать, чтобы Анна отдала ему детей (нас). Анна подняла крик на всю улицу. Вышел из дома Иван. Иван сказал: «Вам ведь показывали метрики…» - «Метрики поддельные! Я поеду в Усть-Каменогорск и проверю» - «Проверяйте» - и нас увели. Иван и Анна хотя и мечтали избавиться от нас, но им не разрешили отдать нас нашему Отцу.

Поздней сенью 1960 или весной 1961 года мы пришли из школы. В комнате кроме Ивана и Анны находились два милиционера и человек со связанными за спиной руками. Рассмотреть я его не успел. Один из милиционеров спросил его: «Это твои дети?..» Человек ответил: «Да!» Его несколько раз ударили по лицу. Он стал кричать: «Это мои дети!..» Его увели. Второй офицер, который приходил к нам в осенью 1960 года и представился: Пол, приходил еще раз в 1960 или в 1961 году. Помню я это очень смутно. Мы тогда уже спали. Помню только, что он просил Анну, чтобы она нас берегла, и говорил, что он уезжает на службу в Корею. Возможно, Пол – подсадная утка, которая подставила нашего Отца.

Зимой 1967-1968 года в п. Чидерты капитан милиции Джекипаров приходил к нам и предупредил Ивана о том, что из лагеря бежал заключенный, и что он идет в Чидерты, чтобы отомстить Ивану. Милиция ждала этого заключенного две недели. Застрелили его в п. Чидерты на кладбище. Мы тогда работали в здании старой ГРЭС на территории УПТК. В тот день утром мы вышли на работу, но Судоплатов отправил нас домой и сказал, чтобы мы вышли на работу после обеда. Когда, после обеда мы пришли, нас на а территорию УПТК не пустили; сказали, чтобы мы шли в строящийся двухэтажный дом. В одной из квартир, собралась почти вся бригада. Все вели себя как-то виновато перед нами. К концу дня пришли еще несколько человек из нашей бригады. Один из них сказал: «Закопали… Недалеко от переезда…». Все на него зашикали и глазами стали показывать на нас. Вечером всей со бригадой возвращались домой. Зачем-то зашли в здание вокзала. Нам налили горячего вина, сказали: «Помяните…» Примерно через год зэки рассказали, что наш Отец бежал из лагеря, чтобы сказать нам, что мы дети Принца и Принцессы, рассказали, что его ловили на территории УПТК, что он смог уйти на кладбище и там его застрелили. Закопали его недалеко от железнодорожного переезда. Кто-то на этом месте поставил крест. Я не могу даже приехать. Воры и убийцы из так называемой правоохранительной системы России выдали мне паспорт с №4601661633 и разослали на меня, как на преступника, ориентиры по всем отделениям МВД России. С выданным мне без каких-либо объяснений паспортом я не могу не только свободно передвигаться по России, а тем более - приехать в Казахстан, где за такой номер в паспорте сразу убьют, но и выйти из дома: полудурки из правоохранительных органов на основании выданного ими мне паспорта, распространили обо мне грязную клевету.