Это наша земля (СИ)

Помню разговор Анны и Ивана после убийства: «Где закопали?» - «На кладбище» - «А, если раскопают?» - «Да, кто будет копать на кладбище!?.»

Летом 1957 года Иван и Анна приезжали в Усть-Каменогорск из Серебрянки к родственникам Ивана. Мы были с ними. Анна взяла нас с собой на кладбище. Был жаркий день. Мы сидели на бугорке, пили воду. Анна неожиданно сказала: «Здесь закопали вашу Мать» - и показала на бетонную плиту (яму, заваленную бетоном). Я спросил: «Кто закопал?» - « Отец с дядей Леней (Иван с Ленькой) принесли и закопали».

В 1962 году мы уезжали в Центральный Казахстан. Иван и Анна приходили на кладбище. Мы были с ними. Иван остановился, постоял около ямы заваленной бетоном и сказал Анне: «Это будет ей памятником…»

После отъезда весной 1954 года Ивана в Сталинград жизнь наша улучшилась. Анна нас не прятала. Нас кормили, выводили гулять. Время шло быстро. Мы стали забывать Ивана. Анна ходила в больницу кормить своего ребенка. Этот ее второй ребенок, родившийся раньше времени, мер он в больнице и Анна с бабкой его похоронили. Потом бабка, мать Анны, принесла откуда-то грудного ребенка. Бабка нам его показывала и говорила: «Теперь это будет ваша сестра…».

Анна нам сказала: «Скоро приедет ваш отец». Помню, как я ждал, как билось сердечко… Отец приехал… Им оказался Иван. Во дворе дома, при всех, он поднял нас на руки и понес в дом. При входе он ударил меня головой о верхнюю перекладину дверного проема с такой силой, что проломил мне голову в районе темени. Иван бросил нас в угол и спросил у Анны: «Почему не сдала их в детдом?». Анна начала ему что-то объяснять. Он сказал: «Завтра же закопаю»… Через день или два Иван и Ленька уехали в Черемшанку близ г. Лениногорска. Уехали они потому, что им пришли повестки в милицию… У нас снова началась легкая жизнь. Анна иногда ездила в Усть-Каменогорск на базар за продуктами. Когда приезжала, обычно говорила: «Опять видела Пашку на базаре…». Судоплатов кого-то искал. Возможно, он тогда уже сошел с ума. На базаре его видели многие.

Мы гуляли во дворе. К домику подошла женщина и спросила у Анны: «Откуда у Вас эти дети? Где еще два мальчика? Одному должно быть одиннадцать лет, второму - пять с половиной лет?» Анна растерялась, поправила: «Мальчик и девочка…» - «Два мальчика…». Анна испугалась стала бессвязно говорить: «Мальчик живет вон там… а девочку его сестра забрала…». Нас увели в дом. После этого случая гулять нас выпускали очень редко. Осенью приехал из Черемшанки Ленька. Анне он сказал, что Иван женился и никогда больше не приедет. Ленька с женой уехал в Серебрянку на строительство Бухтарминской ГЭС. Зимой в финском домике появился Иван, пожил несколько дней и уехал к Леньке на Бухтарминскую ГЭС. Летом 1955 года Анна забирала нас двоих и приезжала в Серебрянку к Ивану. Там, в Серебрянке в конце улице Ленина около памятника коммунарам Анна, по указанному Иваном адресу, пыталась нас кому-то отдать, но нас не взяли.

Летом 1956 года мы переезжали в Серебрянку. Цыганку, мать Анны, Иван везти с собой в Серебрянку отказался. За ней приехал на подводе ее сын Дмитрий, брат Анны. Когда вещи бабки были погружены, и телега тронулась, Иван подошел сзади, вытащил из погруженных вещей какой-то сверток и бросил его в заросли полыни. Потом, в 1957 году бабка приезжала в Серебрянку и требовала у Ивана вернуть ей драгоценности. В Серебрянку нас везли на барже. Там же, на барже, были погружены вещи нескольких семей, стройматериалы, горы кирпича. Ехали долго. Вечером Иван подвел нас к борту и стал уговаривать нас, чтобы мы прыгнули за борт. Это увидел матрос, …он избил Ивана. Когда приехали в Серебрянку, Иван и Анна оставили нас среди домов на какой-то улице и ушли. Нас кто-то узнал, вернули Ивану и Анне.

В Серебрянке для нас начались дни настоящего ужаса. Чуть ли не каждый новый день грозил нам смертью. Внешне все выглядело благопристойно. Соседи обо всем конечно же знали, но жаловаться было некуда. Милиция не вмешивалась. Много раз в 50-е годы нас спасали соседи. Сейчас это страшно вспоминать. Кажется, даже врагу не пожелаешь, чтобы это ему все это приснилось. Нас не кормили неделями, избивали до полусмерти, спать ложили раздетыми зимой под порог, заставляли ходить босиком по снегу, чтобы застудить, много раз пытались отравить дустом ДДТ, вводили шприцем в ногу змеиный яд, запирали в стайке-землянке и туда приносили ведро с тлеющими углями, много раз пытались нас утопить. В 1958 году нас еще раз закапывали живыми в землю, в 1960 году в нас стреляли, в 50-е нас много раз пытались потерять или отдать кому ни будь, но без документов нас никто не хотел забрать к себе…. Не один нормальный человек не поверит, что можно было выжить… Мы выжили.

В 1967 году, когда нам исполнилось по 14 лет (по документам – по 16 лет) нас отправили работать на стройку в бригаду, состоявшую из вольнонаемных рабочих и условно-досрочно освобожденных заключенных. Тогда же нас снова свела судьба с Павлом Анатольевичем Судоплатовым…. Приведу письмо моему брату:

Сергей! Можешь не сомневаться. Это он. Рост, приблизительно, метр шестьдесят, глаза серые…. Вспомни: Первый свой аванс по 30 р. мы пошли получать с Иваном. Ивана кто-то пригласил. Подошел дядя Павлик: «Что? У тебя что? Денег не хватает?..» - «Не хватает» - «Это у тебя-то денег нет!?. …Отправил детей работать! …»

Числимся мы с тобой на работе (по трудовым книжкам) с 30 сентября 1967 года, а первый рабочий день был 2 октября. Весь октябрь мы работали на доме около школы. Дядя Павлик работал в этой же бригаде. Появился он на доме числа 10-го. В тот же день мы с обеда зашли, по его указанию, на участок, захватили трубу двухдюймовую. Потом он учил нас обрубать канализационные труды, замазывать стыки, чеканить трубы каболкой с цементом.

Бригадир Смирнов отправлял д. Пашу с нами изолировать стекловатой колена труб в коридорах двухэтажных домов, чтобы трубы не перемерзали зимой. Вспомни. Он тогда расспрашивал нас обо всем: где мы жили раньше, что мы помним из нашего раннего детства, как учились в школе, бьет ли нас Иван…. Лицо д. Паши тогда, как и всегда, оставалось безучастным - ничего не выражало, но в глазах у него проскакивало что-то злое, хищное…. Тогда он, вероятно, хотел убить нас. Помешал Тимофеевич.

После 7 ноября нас отправили толкать от УПТК до бетонного завода два вагона- котельные. До нового года мы работали на бетонном заводе, пускали котельные и паровое отопление. Это он подстроил мне на бетонном заводе в башне с транспортером падение с 10 метров. Вспомни. Он послал меня за чем-то. Я стал спускаться в люк по отвесной лестнице, взялся за перила, установленные над люком. Трубка перил оказалась оторванной… и я с трубкой в руке полетел вниз. Упал я на доску, которую только, что принес плотник и вставил одним концом в лестницу, другим – положил на опору. Доска подо мной прогнулась, один край доски соскочил с опоры, и я скатился по доске вниз. Ничего не поломал, только надолго перехватило дыхание. Д. Паша стоял и безучастно наблюдал сверху, как я корчусь, пытаюсь восстановить дыхание… Но, когда нас необоснованно обвинили в том, что мы украли молотки у плотников, д. Паша за нас заступился.

После нового года до начала марта работали в УПТК, в цехе старой ГРЭС. В котельной, в подвале собирали котлы «Универсал». Он учил нас наворачивать на резьбу подмотку, работать газовым ключом, затягивать фланцы. Тогда же, в конце февраля или вначале марта (тогда мы не вышли на работу, будто какая то сила держала нас дома) в УПТК милиция ловила бежавшего из лагеря з/к. Застрелили его на кладбище. Кто он, этот з/к? Капитан милиции Джекипаров еще за неделю предупредил Ивана, что кто-то сбежал из лагеря и идет отомстить Ивану. Милиция ждала этого з/к.

В марте и в конце мая работали на первом гидроузле. В апреле мы красили емкости для хранения цемента на бетонном заводе. В мае занимались планировкой траншей водопровода. Вспомни: ехали на велосипедах, разогнались под гору. Кто-то натянул стальную тонкую проволоку между опорами, чуть не срезали себе головы о проволоку; вовремя заметили и затормозили. У тебя след на шее еще остался? Потом, в конце мая, делали отопление в бараке, в июне работали с д. Пашей в ПДУ около МК-1, делали автономное отопление (котлы, ручные насосы).