Письма. Часть 2

Вот и все пока.

Обнимаю Вас и очень жду ответа, ибо если немыслимо или слишком уж дорого — буду искать здесь в occasions, [1689] но предпочла бы — конечно — новое.

Очень жду весточки.

МЦ.

Р. S. Посмотрите еще, какой материал меньше мнется?

14-го марта 1938 г., понедельник

Vanves (Seine)

65, rue J. В. Potin

Дорогая Ариадна!

С деньгами вышла задержка: будут на самых днях, так что — если можете — дайте пока свои на задаток (без задатку навряд ли возьмутся делать), а я тотчас же по получении вышлю всю сумму, т. е. через несколько дней.

Посылаю выбранный образчик: материя и цвет — чудные, c’est lе rêve. [1690]

Еще одна подробность: у меня очень широкая спина — и плечи — поэтому и проймы нужны большие: мужские, это не моя фантазия: плечи и спина у меня явные 46, поэтому никогда ничего не могу купить готового. Нужно, чтобы в плечах, спине и пройме Вам было слишком широко. <Посылаю (м. б. не нужны?) мои размеры на платье, пусть уж сами сообразят сколько нужно прибавить на толстое пальто, учитывая ватин и прочее> [1691] (NB! Размеры — потеряла.)

Еще одна деталь: если пальто совсем прямое, оно внизу всегда расходится, т. е. полный запáх не удается: нужно, чтобы оно книзу расширялось.

Хорошо бы получить от них, на всякий случай, сколько-нибудь материи — на берет, или м. б. придется что-нибудь вставить, думаю — на небольшой кусок на таможне не обратят внимания.

Пояс бы мне хотелось очень широкий, с большой пряжкой (скромной) и скромные пуговицы — м. б. Вы всё это сами выберете или хотя бы — посмотрите?

Помните, что застежка — с самого краю — такие пальто бывают (когда оно раскрыто — получаются огромные отвороты).

Значит, синее, по данному образчику. А если у Вас сейчас денег на задаток нет, ждите моего перевода, — авось успеем!

Обнимаю Вас и бесконечно радуюсь встрече. Вы — наверное будете к 1-му? Жду весточки.

МЦ.

<Приписка на полях:>

Р. S. Талью и бока можно делать по Вашим: они у меня — нормальны: «ненормальны» спина и плечи — и проймы.

<9-го апреля 1938 г.>

Суббота. 4 ч.

65, Rue J. В. Potin Vanves (Seine)

Дорогая Ариадна! Страшно счастлива Вашим письмом. [1692]

Весь понедельник буду дома — ждать Вашего pneu: я непременно — хотя бы на вокзале — впрочем, Вы едете на автомобиле, так: у автомобиля хочу с Вами повидаться еще раз, только сообщите точный адрес отъезда /стоянки и час: я же должна передать подарок Вашему сыну, [1693] который тогда — потеряла (не забыла!) а нынче, роясь в недрах ларя — нашла.

Попросите брата приехать за Тьером [1694] (огромное спасибо: чудно!) в четверг, до завтрака, т. е. до 1 ч. — с утра — а если не может — пусть известит когда будет, на авось не едет, меня часто не бывает дома. Я уже к нему хорошо отношусь и его отлично помню. Хорошенько объясните ему местонахождение J. В. Potin и вид дома — чтобы не испугался. Всё это — на случай, если не увидимся в понед<ельник>, но хочу увидеться. Обнимаю Вас и жду зова, сердечный привет от Мура.

МЦ.

19-го апреля 1938 г., вторник

Vanves (Seine)

65, rue J. B. Potin

Дорогая Ариадна,

Это не письмо — записочка.

Я не знаю, что мне делать с Тьером: Ваш брат за ним в четверг не явился и ничего не ответил мне на письмо, отправленное мною давным-давно, еще до получения Вашего, в к<отор>ом я прошу его — если четверг не подходит — самого назначить мне день и час. И вот — с тех пор уже неделя — ни звука.

Писала я по адр<есу>: 91, Rue Erlanger, 16еme [1695]

Вторично писать — не решаюсь: м. б. он раздумал, и с моей стороны выйдет навязчивость?

Но я бы всё-таки очень хотела знать, берет ли он, или не берет — п. ч. Тьер один из основных моих продажных «козырей».

_________

Надеюсь, что Люсьен поправляется. А высказываться насчет встреч или не-встреч, писем или молчания — во-первых, события меня уже опередили, во-вторых — меня слушать нельзя: я всегда — в этих вещах — намеренно и почти что злонамеренно — себе вредила — если такое можно назвать — вредом.

Испытывала другого (степень его приверженности) испытывала себя (степень своей от-верженности, т. е. отрешенности), громоздила горы и разливала моря между тем и мной — и в конце концов (очень быстро) — теряла.

Меня слушать — нельзя. Можно — когда дело уже потеряно.

Нет, Ариадна, не дай Вам Бог в этом быть похожей на меня! (А наверное — похожи, ибо нет сходства не по всем фронтам.)

Я в любви умела только одно: дико страдать — и петь. Даже не ждать — как Ахматова: «Только пела и ждала». [1696] Я одно вообще не умела — жить. А так как Вы налаживаете — жизнь… (Я всегда всякую жизнь — разлаживала, о, не чужую: только свою — с другим. А любить я умела — как никто, и никто об этом не узнал! И уже не узнáет: я недаром не крашу волос…)

Ну, кончаю, обнимаю, жду весточки — и совета: как же мне быть с Тьером? И сообщите мне, пожалуйста, имя-отчество брата, я не совсем уверена в Вашем: Георгиевна? Вы, конечно, не рассердитесь, для меня Вы — имя.

Любящая Вас и сопутствующая Вам по всем путям

М.

Очень жду вестей про здоровье Веры.

5-го мая 1938 г., среда

Vanves (Seine)

65, rue J. В. Potin

Дорогая Ариадна!

Простите, что не приветствовала Вас на Пасху, но я о Вас думала. Я страшно занята правкой своих оттисков — всё это лежало и ждалó — и дождалось. Иных — по 8 экземпл<яров>, т. е. одну опечатку нужно исправлять 8 раз, а опечаток — груда: кишит! Живу в кухне, где единственный большой стол, с к<оторо>го изгнала всё кухонное, — живу между (Вашим!) продовольственным ящиком — и рукописным — и все время ими ошибаюсь и всё время о них ударяюсь.