Казаки

Мне кажется эта диалектика не имеющею никакого основания .. Ни малейшей нет надобности прибегать к каким-либо искусственным средствам заявлять малороссийскую народность в противоположность Польше, или усиливать в народе негодование против поляков. Все это так ясно и так сильно само по себе, что тут не для чего ни ухитряться, ни усиливаться — и малороссийские ли-, тераторы вовсе не поэтому пустились на проповедование необходимости малороссийского наречия в школах: их просто увлекли современная мода народностей и желание популярности, из сего однако вовсе не следует; чтобы русский. народ. и правительство . признали это безвредным и допустили идее их осуществиться (я ‘ не хочу приписывать им каких-нибудь отдаленных замыслов, пщ-губных единству империи). О желании и надежде польских революционеров поссорить нас с малороссиянами в том: случае, если правительство наше не согласится на введение малороссийского наречия в школе, заботиться также нечего; это желание и эта надежда, как совершенно нелепые, не исполнятся тем более, что на род украинский вовсе не думает об ученье на своем мужицком (как он и сами его называют) нар ечии и знает, что для него гораздо выгоднее учиться и грамоте и всему прочему на русс ком языке, а что это не нравится немецким литераторам, то это вовсе не такая причина, которую следовало бы уважить. Все показанные мною натяжки в статье г. Костомарова производят весьма неприятное впечатление. Цензуре, конечно, до этого нет дела, но дело в том, что защищаясь против упрека в сепаратизме (в чем, может быть,. он и не виноват), он все-таки никак не может или не хочет отстраниться от мысли о некотором обособлении Малороссии и о введении обучения в школах на малорос с ийском наречии. Говоря о населении южного края Росс ии, он называет его «все-таки ос о -б ы м славян ским племенем, сохраняющим вместе с верованиями, понятиями, воспоминаниями и проч., и свои стрем л е н и я». Не думаю, чтобы, особенно в настоящее. время, полезно было распространить подобные мысли. Слово с тр е м л е ни я легко может быть, истолковано в смысле самого крайнего сепаратизма, может быть, даже вопреки воле автора. О таких важных предметах. на-.. добно или вовсе не говорить или говорить так, чтобы не выходило никакой неясности в смысле и чтобы нельзя было сказать одной партии: «ведь мы с вами», и другой: «мы разумели не это, а вот что». Желательно было бы, чтобы украинские тенденции были очищены от всякого политического значения. К сожалению, сами малороссийс кие л итераторы подали повод к противному. Во-первых, они выступили со своим вопросом в самое неблагоприятное, ' тревожное время, когда в русское сердце невольно закрадывается подозрительная мысль при всяком прикосновении к национальному единству: во-вторых, говоря о языке, они говорили много пустого и лишнего, из того весьма естественно могли возникнуть подозрения о чем-то скрытном, не хорошем. Дело очень просто: нужно ли и полезно ли, чтобы в малороссийских школах преподавалось ученье на туземном наречии, а не на общем русском языке. Малороссийские писатели решительно не могли доказать этого. Ведь тут можно опереться только на одном, именно, что малороссияне не понимают того, что им излагается по-русски, и что поэтому н а р о д изъявляет свое желание, чтобы и в науке, и в официальных случаях с ними говорили не иначе, как по-малороссийски, но утверждать это было бы вопиющею неправдою — значит, введение малороссийского наречия в школе не н у ж н о, а след. и б е спо лезн о. Но что тут может, скрываться вред, нет никакого сомнения. Правительство, сообразив это обстоятельство, решило, что в науке и образовании, равно как и в официальных случаях, вовсе не для чего отступать от единства общего русского языка в уважение местных или областных говоров — общественное мнение совершенно согласно с этим решением, тем дело и должно кончиться.

Докажи малороссийские литераторы ясными и убедительными доводами противное этому, нет сомнения, что их мнение было бы уважено, а главное, не было бы повода обвинять их в сепаратизме.

По всем вышеизложенным обстоятельствам я нахожу статью г. Костомарова в настоящее время неудобною к печатанию. Защита вещь законная и справедливая; против этого цензура ничего не может сказать. Но в этой защите не должно касаться ни о б о -с о б л е н и я украинского народа, ни выведения русского языка из круга народного образования в Украине. Член совета А. Н и -к и т е н к о».³² -

Этот характернейший официально-казуистический разбор содержания и построения статьи Костомарова предопределял, разумеется, приговор высшей имперской цензурной инстанции. Однако, в запрещаемых страницах «Украинского сепаратизма» министерство внутренних дел решительно проглядело новую платформу прежнего идеолога национально-политического радикализма, его откровенный отказ под влиянием польских событий от общих федералистических принципов и исключительную поэтому защиту лишь культурно-просветительной работы на родной ниве. Поскольку реальная возможность последней центральным правительством в эти годы грубо парализовалась, очередным заданием

политической публицистики Костомарова становится доказательство благонадежности самого существа и форм культурного «ук-раиноф ильства³³».

Несколько обостряя основную проблему, его запрещенный п₀-лемический трактат, в силу чисто тактических соображений, п₀-священ польской ориентации на Украину и в некоторых местах потому заведомо тенденциозен. Тем не менее, неожиданно для автора погребенный на десятки лет в цензурном делопроизводстве, ■ этот живой отклик на политическую злобу дня получает ныне особый интерес и историческое значение документа, необычайно ярк₀ запечатлевшего один из самых трагических эпизодов борьбы за украинское слово — залог и символ грядущего национального возрождения.

ю.о.

ПРЕДИСЛОВИЕ

к «Письму к издателю «Колокола» ³⁴

Воспроизводимая дальше статья была первоначально напечатана в 61 №-pe «Колокола» (15 Января 1860 г.) А. И. Герцена, под заглавием «Украйна».² Она появилась в самый разгар начавшегося между издателем и различными польскими деятелями обмена мыслей о том сложном явлении, которое называется польским вопросом. К сожалению, во время польского восстания 1863 г. статья эта, — хотя и признанная очень важною самим Герценом, — мало оказала влияния не только на польских деятелей, но и на редакцию «Колокола», — как об этом мы говорили подробно в наших статьях «Историческая Польша и Великорусская демократия».

Несмотря на это, — или, может быть, лучше сказать: слютря на это, — статья эта не потеряла своего значения и не потеряет его до тех пор, пока в Восточной Европе не разрешены те политико-социальные вопросы, которых она касается. В настоящую минуту перепечатка этой статьи показалась нам особенно необходимою в виду того, что смерть автора ее подняла вновь обсуждение этих вопросов, хотя и довольно робкое, даже во внутренней печати в России.

Статья эта принадлежит Н. И. Костомарову, как в этом можно удостовериться из самого содержания ее.

Письмо Костомарова к Герцену, — кроме характеристического для своего времени взгляда на историю Украйны, — интересно еще как показание участника о характере и целях того политического направления, которому присвоилось название <<Кирило-Мефодиевского Братства» Костомарова, Шевченко и друзей их, — в 40-е годы, и как изложение стремлений кружка «украйнофилов», группировавшихся в начале 60-х годов около петербургской «Основы».

По этому одному письмо Костомарова представляет собою интересный документ для истории политических идей на Украйн^ Оно поясняет одну из ступеней в развитии того федерально-демократического движения, которое составляет характеристическую принадлежность политико-социальных стремлений украинцев даже и тогда, когда у них неясно специально украинское самосознание. Идеи костомаровского кружка несомненно представляют звено, которое соединяет стремления общества «Соединенных Славян», образовавшегося в Киевской губернии в 1823-25 гг. с принципами «украйнофилов» и <<хлопоманов» 60-х годов и украинских федералистов-социалистов настоящего времени.