Я слышу все Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

Как Ваше здоровье? Я тоже хвораю вот уже другую зиму — и все себя чувствую не совсем хорошо. Это просто старость. Но я все-таки работаю и много пишу.

Моя жена часто вспоминает Ваш неожиданный визит в Стависко [1045]. Она кланяется Вам и просит передать сердечный привет Вашей супруге. Я жму вашу руку —

Я не знаю Вашего адреса!

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1610. Л.7. Письмо было направлено на адрес Союза писателей.

Родившийся в Киеве польский писатель, председатель Союза польских писателей Ярослав Ивашкевич (1894–1980) был знаком с ИЭ с 1920-х гг.; его воспоминания об ИЭ см. ВЛ, 1984, №1, С.194–201 (пер. и коммент. Б.Фрезинского). В дипломатичной форме письмо выражает поддержку ИЭ в пору резких на него нападок.

Москва, 15 марта 1963

Дорогой Илья Григорьевич, в это трудное для Вас время позвольте мне выразить чувство моей искренней симпатии к Вам. В то же время хочется сказать Вам, насколько нас — меня, жену и дочь мою — возмущают все те отвратительные наскоки, которым периодически Вы подвергаетесь, и только потому, что смело и стойко защищаете свои воззрения на то или иное общественное явление нашей жизни.

У Вас хватает мужества, чтобы отстаивать свою оценку того или иного произведения искусства, того или иного направления его, между тем как другие плетутся в хвосте событий. Вы искрение обнажаете свою душу, в то время как всякие временщики — имя же им ермиловы — прячут ее в глубоких складках своей изворотливой и пресмыкающейся совести, готовой продать себя первому попавшемуся потребителю за сорок серебряников, — благо в покупателях недостатка нет. А их ссылки на известные толстовские призывы «не могу молчать» довольно-таки затасканный и совсем не оригинальный прием всех наших «тартюфишек» [1046]. Но, оказывается, они-то, невинные, ничего «не знали» и поэтому имеют право «молчать». Позор им!

Я знаю: у Вас — сильная душа борца, чтобы нуждаться в слове утешения. Гораздо важнее — сознание своей правоты, уверенность в том, что Ваше слово давно уже пробило себе дорогу к сердцам людей и его никак и ничем не вытравить.

Желаю Вам выстоять и теперь, как Вы выстояли в более тяжелые дни.

С глубоким уважением

P.S. Прошу передать мой привет Любови Михайловне и Ирине Ильиничне. М.Т.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2211. Л.3–4.

Москва, 16 марта 1963

Дорогой Илья Григорьевич!

есть на свете единственное чувство, которое помогает людям в самые горькие и трудные минуты. Это чувство — любовь. Мне хочется сказать Вам только одно: Вас любят люди. Они благодарны Вам за то, что Вы живете на земле.

Ваше имя сопровождает многие поколения советских людей всю их сознательную жизнь. Разве я забуду когда-нибудь, как мне, тогда шестилетней девочке, читал отец главы из «Хулио Хуренито»? Разве забуду я его смех, его восхищение? А пасмурный первомайский день 1944 года? Не было демонстраций и иллюминаций, скромные флаги бились на холодном весеннем ветру, — шла война. Не было традиционных примет праздника, и все таки был праздник, потому что в этот день с утра передавали указ о награждении Вас и диктора Левитана [1047] орденами Ленина.

Это был подарок всему советскому народу, потому что ваши голоса слышал он ежедневно в прямом и переносном смысле этого слова.

Спасибо Вам! У меня пятеро детей, и мы, хотя и не знаем Вас лично, все любим Вас. Я пишу Вам не только от своего имени, но и от имени детей моих и их молодых друзей. Да, мы любим Вас и просим только об одном: берегите себя. Если бы Вы знали, сколько людей тревожатся сейчас за Вас, за Ваше здоровье. Так тревожатся только за самых близких людей, просыпаясь по ночам и забывая днем о самых важных делах.

Поберегите себя, у Вас впереди еще так много работы!

Пожалуйста, будьте здоровы!

М.Лаврушенский 17 кв.37.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1810. Л.1. Лидия Борисовна Либединская (р. 1924) — писательница, вдова писателя Ю.Н.Либединского.

Москва, 27.III — <19>63

Глубокоуважаемый Илья Григорьевич!

Я — с опозданием (— никак не могла раньше) приехала выразить Вам свою (и, разумеется, не только свою!..) чрезвычайную благодарность за то, что Вы есть и такой, как Вы есть… В «сочувствии» Вы не нуждаетесь, вероятно! Но — назовите сие — единомысленное сопереживание!

Впервые. Подлинник — собрание составителя. М.В.Юдина (1899–1970) — пианистка, профессор Института им. Гнесиных.

<Берлин> Воскресенье, 25 апреля 1963

Дорогой Илья!

Мне бы хотелось еще раз увидеть тебя в Москве.

Я была огорчена, увидев тебя таким грустным и не имея возможности найти слова, чтобы тебя утешить. И, в особенности, мне было горько, что такой человек, как ты, столько сделавший и в годы войны и в мирное время для своей страны и для всего мира, должен страдать от таких нападок. Но как избежать их в нашей жизни — долгой, трудной, жесткой на пределе, страстной, полезной?

К сожалению, эта немецкая книга [1048] — лишь половина того, что ты написал. Думаю, ты об этом не знал?

Обнимаю тебя и прошу тебя обнять Любу.

Впервые. Перевод И.В.Щипачевой. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1586. Л.20–21.

Нью-Йорк, 30 апреля 1963

Cher monsieur Эренбург.

Извините за беспокойство, что пишу Вам, не имея удовольствия с Вами встретиться. Недавно в журнале «Новый мир» я прочитал, что Вы встречаетесь с дорогой Анной Андреевной <Ахматовой>.

Я видел ее последний раз в 1916 г. в Крыму. Несколько лет тому назад я дал одному ленинградцу мою визитную карточку; не знаю, передал ли он ее или нет; я послал ей мою фотографию в раме и три пары нейлоновых чулок; не знаю, получила ли она?

Не откажите в любезности написать мне и дать Ваш совет как поступить. Анна Андреевна мне родная сестра.

Уважающий Вас

1820 Brooklin avenue

Brooklyn 10 N.Y.

Впервые — BЛ, 2002, №2. C.282 (там же напечатан ответ ИЭ и остальные 5 писем В.Горенко к ИЭ). Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1464. Л.1. Виктор Андреевич Горенко (1896–1976) — брат А.А.Ахматовой.

<Ленинград,> 5/V <19>63

Дорогой, дорогой Илья Григорьевич!

Простите, что так затянула высылку обещанных книг, — это с моей стороны неучтиво вышло, но я не виновата, — так сложились дела и дни.

Посылаю Вам «маленького Корнилова» [1049], — хотела достать «большого», — да пока ничего не вышло.

Но и в «большом» нет многих вещей этого прекрасного поэта. Нет, например, драматической поэмы «Соль», написанной по рассказу Бабеля и все-таки являющейся самостоятельной корниловской вещью. На вечере его памяти, который я проводила в феврале этого года (почтили память его и всех людей его судьбы вставанием, а потом я запела и весь зал подхватил и спел его песню «Нас утро встречает прохладой») — на этом вечере студенты ГИТИСа сыграли, верней прочли, — в абсолютно свободной, условной форме «Соль», — впечатление и успех (если можно так плоско это назвать) — были невероятные. И действительно, удивительно освежающе прозвучали эти мощные, прямые, прямо-таки первозданные стихи, соединившие в себе блистание двух высоких, человеколюбивейших, жизнелюбивейших талантов!