Айвазовский в Крыму

Айвазовский часто изображает моряков после кораблекрушения и людей, спешащих к ним на помощь с берега, растерзанный волнами корабль, разорванные паруса и снасти которого треплет ураганный ветер; пишет крушение кораблей у крутых скал и в открытом море.

Следует отметить, что Айвазовский чаще, чем кто-либо другой из русских пейзажистов (Шишкин, Левитан, Куинджи), изображал человека среди природы. Люди на его картинах — не стаффаж, не бездушные фигуры, написанные для оживления. Они всегда живут, действуют, борются с морской стихией, их действия органически слиты с сюжетом картины. И хотя на многих картинах фигуры их малы по размеру, но написаны они выразительно, с глубоким знанием и мастерством.

Мастерски изображал Айвазовский тихое, штилевое море.

…Раннее утро. Вдали на горизонте — гряда розовых гор, из-за которых встаёт солнце. На переднем плане — большая лодка с группой рыбаков, дальше, у города, — парусный корабль. Ясный, голубой цвет картины усиливает состояние глубокого покоя, разлитого в природе. Чтобы ярче раскрыть свои замыслы, он вводит в пейзажные картины сюжетные рассказы.

Айвазовский живо откликался на события окружающей жизни. Это придавало жизненность его полотнам и возбуждало особый интерес к его искусству. Он реагировал и на крупные события общегосударственного масштаба и на сравнительно незначительные происшествия. Когда в Судакской долине разразился ураган с ливнем, после которого маленькая речка Суук-Су превратилась в бурный и грозный поток, он изображает это событие.

В 1853 году в Феодосии было затмение солнца. Это явление заинтересовало Айвазовского, и он в том же году, вероятно, сейчас же после события, пишет большую картину, на которой изобразил Феодосию во время затмения со стороны Карантина, с перспективой на Лысую гору. Картину эту он тогда же подарил Российскому географическому обществу, вице-президент которого адмирал Ф. П. Литке был близок ему по экспедиции 1845 года.

В том же 1853 году И. К. Айвазовский написал одну из наиболее выразительных картин — «Море» (закат солнца в Коктебельской бухте).

На своих полотнах Айвазовский изобразил все морские катастрофы, современником которых был. Такая отзывчивость художника расширяла круг тем и сюжетов, и его искусство делалось более доступным, жизненным, привлекало внимание самых широких слоёв общественности.

Всякую тему Айвазовский стремился использовать как предлог для морской живописи. Если он пишет картину «Приезд Екатерины II в Феодосию», то большую часть холста занимает изображение Феодосийской бухты, города, лежащего в кольце древних стен, морского прибоя, такого особенного в этом месте, с волнами, широко ложащимися на песчаный берег. Если он пишет картину «Наполеон на острове Св. Елены», то и здесь сам сюжет картины является только предлогом для изображения восхода солнца над океаном. В «Гибели Помпеи» город тоже написан со стороны моря, по которому спешат корабли с людьми, ищущими спасения.

Изображая умиротворённую природу, Айвазовский любит писать рыбаков на берегу моря, спокойно перебирающих сети, или женщину с ребёнком, занятую пряжей.

Это стремление ввести в пейзажную картину рассказ наблюдается уже в самых ранних работах Айвазовского и проходит через всё его творчество. В его творчестве своеобразно преломилось искусство художников-романтиков, почти всегда усиливавших драматизм положения своих персонажей введением пейзажного фона, соответствующего основному сюжетному содержанию картины. Айвазовский будто только изменил соотношение элементов, уделив основное внимание природе и придав человеческим фигурам подчинённое значение.

Стремление к рассказу, повествованию привело однажды Айвазовского к совершенно своеобразному замыслу. На одном, правда огромном, холсте он изобразил море при всех состояниях погоды, назвав картину — «От штиля к урагану».

В основу этого замысла было положено стремление символически изобразить жизненный путь человека. Но на этой картине фигурам людей уделено очень мало места. Они ли служат дополнением к безоблачно ясной погоде во время штиля, или борются со стихией, затерявшись в её безбрежных просторах.

Айвазовский писал не только марины. Среди его произведений немало сюжетных, тематических картин.

Это картины на мифологические, библейские и евангельские темы: «Встреча Венеры на Олимпе», «Путешествие Посейдона по морю», «Хождение Христа по водам», «Переход евреев через Чёрное море».

Иногда Айвазовский писал картины на жанровые темы: «Сбор фруктов в Крыму», «Возвращение со свадьбы», «Свадьба на Украине» и т. п.

Такое стремление наметилось в его искусстве с самых ранних лет творчества. Тогда оно выразилось в таких произведениях, как «Хаос», «Всемирный потоп», а во второй половине жизни — в таких, как виды Ялты, «Купание овец», «Ветряная мельница в степи», отражающих близкую ему жизнь и природу.

Пусть не покажется читателю, что жизнь Айвазовского была сплошным праздником или непрерывной цепью романтических приключений и удач. Пусть не покажется, что в то время так просто было сыну базарного старосты, мальчишке, пачкавшему самоварным углем заборы и прислуживавшему в кофейне, привлечь к себе внимание и достичь того, что перед ним, как по волшебству, открывались все двери. Это было далеко не так. Айвазовский познал в детстве нужду, в молодости чуть было жестоко не пострадал от царского произвола.

Его страшило, что так попусту гибли лучшие люди эпохи — Пушкин, Гоголь, Белинский, Шевченко, Иванов. Суровая школа жизни закалила его и сообщила всей деятельности волевую направленность, черты гуманности и готовность помочь людям в беде. Об этом красноречиво говорит содержание одного из писем, написанных Айвазовским какому-то влиятельному лицу, с просьбой заступиться за жителей соседней деревни, по неграмотности не возобновивших своевременно договор на аренду земли. В нём он писал: «Податели письма (крестьяне) деревни Джума-Эли едут с прошением к губернатору. В самом деле, поступили жестоко против них. «Губернских ведомостей» они не читают и вдруг узнают, что аренда осталась за каким-то феодосийцем, который, вероятно, будет душить их немилосердно, а их 110 дворов. Спасите этих несчастных.».

Доброе отношение Айвазовского к людям в нужде отразилось в том, что он всегда весь сбор с выставок своих картин передавал, как говорили тогда, «на благотворительные цели». Организатор выставок И. К. Айвазовского А. Е. Мазиров в статье об Айвазовском писал: «Его многочисленные выставки, которых он устроил на своём веку более пятидесяти (на самом деле их было 125 — Н. Б.), дали около 70 000 рублей сбора, которому он всегда давал благотворительное назначение». Касса помощи нуждающимся художникам-академистам только от двух выставок картин Айвазовского получила 3000 рублей. А таких выставок в академии было много.

Отзывчивость Айвазовского на всякое полезное начинание очень хорошо выражена в письме П. П. Чистякова к В. Л. Поленову:

«Я член общества выставок, странного общества, но хорошего в будущем. О подробностях не пишу. Скажу только, что общество это свободное, широкое, не связывающее искусство ни с чем. Дай бог успехов ему. Если бы Вы вздумали порадеть этой цели, то поставьте с Ильёй Ефимовичем (Репиным) вместе что-либо на выставку. впрочем, Ваша воля, во всяком случае, от Комитета Вы получите бумажку.

Айвазовский, приглашённый в это общество, с великой благодарностью вступил и уже открывает выставку в пользу общества. Есть у него идея выстроить в Крыму павильон художников, тоже от имени общества. Вот видите, какой славный юноша появился. И главное, с буквы «А» началось».

Айвазовский не только «с великой благодарностью» откликнулся на хорошее дело, он сразу же начал действовать, послал не одну картину, чтобы быть зачисленным в члены общества, организовал выставку своих картин в пользу общества, предложил построить в Крыму павильон для художников.

Иван Константинович всегда отличался прозорливостью, отзывчивостью и вместе с тем практицизмом. Очень характерный случай из жизни Айвазовского сообщила нам Т. А. Листова: «У друга Айвазовского, архитектора Монигетти, в Ливадии предстояли крупные строительные работы, для которых нужны были в большом количестве специалисты — мраморщики, скульпторы, резчики по камню, лепщики и другие рабочие, которых, как он знал, в Ялте не было. Надо было преодолеть большие затруднения: подрядить их в Петербурге и доставить из Петербурга в Ялту.