Философия и психология фантастики

Пожалуй, в наибольшей степени спецслужбы способны на выполнение функции обеспечения "жизни в более интересном мире". С психологической точки зрения переход на работу в спецслужбу обладает всеми признаками "романтики ухода из дома", о которой мы говорили в главке "Тайное богостроительство фэнтези". Фантастика неумолимо свидетельствует, что люди действительно мечтают работать в службах безопасности. В романе Лукьяненко "Императоры иллюзий" герой создает для себя целую Вселенную - только для того, чтобы в ней была могущественная империя, в которой бы была могущественная спецслужба, в которой бы работал главный герой. Книги Макса Фрая посвящены службе главного героя в неком магическом сыске. И так фантасмагорическая аура разведки усиливается в таких книгах специфическими возможностями фантастики. В результате спецслужбы оказываются настоящим "волшебным королевством".

Начать хотя бы с того, что спецслужбы могут заниматься всем, чем хотят. Все другие государственные ведомства привязаны к строго определенному кругу функций, но спецслужбы занимаются безопасностью государства, а государство предельно универсальный институт, оно имеет отношение ко всему, а значит, что и угрозы его безопасности и стабильности могут возникнуть где угодно. Поэтому спецслужбы занимаются всем, и не просто всем, а всем самым интересным, что есть в этом мире. Они опекают магов и экстрасенсов, они держат под контролем самые сногсшибательные научные исследования, они пересчитывают за военными их стратегические планы, проверяя их в более широком политическом, а то и оккультном аспекте, они подглядывают за частной жизнью политиков и правителей - одним словом, они всерьез занимаются всем самым интересным, всем тем, чем хотели бы заниматься обыватели и с чем они могут себе позволить только посудачить за чаем - о судьбах мира, о планах грядущей военной кампании, об инопланетянах и медиумах. Обыватель может лишь интересоваться этим, но заниматься всерьез он вынужден какой-то рутиной, а спецслужбы находятся как бы по ту сторону рутины, они как раз на пике интересного.

Кроме того, деятельность спецслужб не подчинена конвейерному циклическому ритму, как деятельность большинства других учреждений. Спецслужбы не занимаются изо дня в день одним и тем же, как другие учреждения, не добывают нефть и не собирают налоги. Они "проводят операции", и каждая операция индивидуальна, у каждой операции есть свой сюжет, есть начало и конец, и чередование операций не имеет никакой закономерной периодичности. Именно поэтому спецслужбы оказываются движущей силой литературного сюжета. В недрах косной и зацикленной жизни спецслужбы играют роль энергетических источников, как теплящийся уран в недрах реактора. О сюжете многих романов можно сказать примерно следующее: жизнь шла своим обычным руслом, герои спокойно ходили изо дня в день на работу, занимались своими делами - и вдруг появились спецслужбы и все пошло кувырком, образовался сюжет.

Спецслужбы не скованы рамками формального закона и могут совершать беззакония на почти законных основаниях. И от действия многих других сковывающих обычного человека факторов агенты спецслужб тоже избавлены, у них ведь все "спец" - узы пространства преодолеваются с помощью специальных аппаратов, лучшие достижения техники и магии поставлены на службу суперагентам.

Агента спецслужбы можно сравнить с розенкрейцером и одновременно с членом советского союза писателей - он принадлежит к некому таинственному сообществу, которое не дает его в обиду и которое платит ему за то, чтобы он занимался интересной, почти что творческой работой. Быть таким розенкрейцером - это, видимо, мечта, живущая в душе любого писателя-фантаста.

В общем, если воспользоваться терминологией Юнга, то спецслужбы в фантастической литературе являются символами подсознательного стремления человека к свободе и, прежде всего, к свободе от рутины.

При этом тема спецслужбы в современной российской фантастике чрезвычайно тесно связана с темой империи (обзор современных российских фантастических романов, эксплуатирующих темы "империи" и "спецслужбы", приводится в статье Д. Володихина 212)). Если в словарях под империей обычно понимают государство, захватившее другие страны, то для находящихся под влиянием советского опыта отечественных фантастов империя - это в первую очередь государство с мощной службой безопасности. Словосочетание "Имперская служба безопасности" стало в российской фантастике стереотипным. Кстати, филологически это словосочетание восходит к реалиям нацистского рейха, который весьма часто упоминается в построенных фантастами "альтернативных историях".

В рамках империи спецслужба выполняет функции карательного органа. И тут мы подходим к еще одной функции "имперской спецслужбы", эксплуатация которой мотивирует интерес к империям и разведкам в фантастике. Это функция отмщения за обиды и несправедливости. В сюжетах эта функция не всегда бывает выражена явно - именно поэтому Славникова, хотя и упоминает о ней, но не называет в числе главных причин "любви к империи". Однако, пожалуй, именно с этим мотивом связаны наибольшие выплески психической энергии, сопровождающие как создание, так и чтение "имперских" произведений. Не стоит забывать, что имперская фантастика получила наибольшее распространение во вполне определенный период российской истории - период распада Советского Союза, ностальгия по которому неизбежно играет какую-то роль в любых политических размышлениях. Е. И. Петухова и И. В. Чёрный отмечают, что ведущие авторы альтернативно-исторических фантастических романов в России являлись активными участниками процесса демократизации 80-90-х годов, в результатах этого процесса они были разочарованы. Разочарование привело к тому, что "многие произведения объединяет одно: тоска по ушедшей империи" 213).

Александр Ройфе вполне справедливо объяснил появление могущественных террористических империй в фантастике реакцией фантастов на вполне реальные ужасы безвластия и распада империи в российской действительности. "Чем объясняется этакое единогласие? - спрашивает Ройфе по поводу появления большого количества сходных между собой "имперских" романов. - Шаблонностью мышления фантастов, в одночасье возмечтавших о "сильной руке"? Вряд ли. Люди разумные, они прекрасно видят все недостатки авторитарной модели (и первый здесь - Дивов). Но не выплеснуть на бумагу собственную тоску по нормальной жизни писатели не могут. Более того, они обязаны - да, обязаны! - сказать соотечественникам: хватит мириться с ситуацией, когда тот, у кого власть и деньги, фактически стоят над законом; когда у предпринимателей на каждом шагу вымогают взятки, а пенсионерам гарантирована унизительная нищета. Спросите, причем здесь фантастика? Да притом, что именно фантастика может подсказать нам, где находится выход из тупика. И Дивов, Громов, Тырин вовсе не единственные, кто размышляет об этом. О книге Эдуарда Геворкяна "Темная гора" в последнее время много писали. Но перу этого же автора принадлежит и нашумевший роман "Времена негодяев". Прочтите оба произведения, вглядитесь вслед за писателем в кровавый хаос безвластия и мрачновато-величественные обычаи могучей империи - и вы неминуемо сделаете выбор в пользу последней" 214).

Те же самые причины возникновения имперской темы указывает и Д. Володихин, который при этом подчеркивает, что дополнительный импульс этому направлению фантастики придал финансовый кризис 1998 года. "Империя, - пишет Володихин, - всегда начинается с того мига, когда очень много людей одновременно кричат "За что?!". Им больно, им обидно, они работали, а их ограбили, никто их не защищает, никто за них не мстит, не имеют они штуку долларов в месяц, и, значит, людьми себя ощущают с трудом. Надо выправлять положение в пользу более естественного устройства общества. Руки натурально тянутся к тяжелым предметам, а мозги - к Империи. И это не быдло просит колбасы, а народ ищет правды. Империя в конце 90-х приняла роль суперавторитета, обещающего спасение" 215).

Ройфе и Володихин с безупречной точностью установили, что империя в кругозоре современных фантастов есть образ, имеющий важную психологическую функцию. Обращение к "имперскости" - это необходимая, более того, неминуемая реакция на унижения и безобразия переходной эпохи. С одной стороны, империя - это уголок спокойствия. Но и в тех случаях, когда у империи имеется аппарат насилия, - это тоже вполне объяснимо психологически. Империя, даже когда она нарушает принципы справедливости и организует репрессии, необходима именно как реакция измученного сознания - в конце концов, вызванные издевательствами насильников гнев и истерика тоже могут нарушать принципы формальной справедливости.