Музей Родена Париж

Роден добился признания лишь к 40-летнему возрасту. Он много работал, в основном исполнял скульптуры на продажу или монументальную пластику для архитектурных сооружений. Мастер стремился участвовать в разнообразных конкурсах на изготовление памятников, которые объявляли Академия или правительство Франции.

Беллона — древнеримская богиня войны, которую изображают в характерном шлеме. Этот аллегорический бюст должен был украшать административное здание в Париже. Ваятель создает образ отважной воительницы, вытянутые пропорции и экспрессивная мимика свидетельствуют о его самобытном видении. Многочисленные, но неизвестные сейчас специалистам произведения авторства Родена украшали (а может, это и по сей день так) здания французской столицы и ряда бельгийских городов, где мастер работал в начале 1870-х.

Перед зрителем — конкурсный эскиз. Роден создал эту скульптуру для памятника защитникам Парижа во время Франко-прусской войны 1870–1871. Монументы — дело дорогостоящее и долгое, поэтому сначала объявляли конкурс на рисунки и гипсовые модели в миниатюре или даже просто на идею. Потом жюри выбирало победителя, уточняло программу работы и определяло срок для ее выполнения.

Герои характеризуются страстностью и динамикой жестов. В фигуре воина прослеживается влияние Микеланджело, с творениями которого ваятель познакомился во время путешествия по Европе в 1875. Контрастом к распластанному, теряющему жизненную силу телу мужчины служит энергичное движение — призыв к оружию — аллегорической фигуры войны и победы. Тяжелый меч, словно тянущий солдата к земле, рифмуется с легкими крыльями девушки и руками, решительно устремленными ввысь.

Еще одна гипсовая штудия — сидящей на корточках женщины — с блеском демонстрирует талант Родена-лепщика. Точность анатомического строения ни в коем случае не делает эту статуэтку скучной. Наоборот, верно подмеченные и переданные натянутые сухожилия шеи, напряженные колени создают эмоционально насыщенный типаж. Неизвестно, что это за героиня и каков сюжет скульптуры, но зритель сразу угадывает обостренное чувство жизни.

В 1870-х во Франции начался период политического оживления. Вторая империя сменилась Третьей республикой, снова, как и во времена Великой французской революции (1789–1799), были провозглашены «свобода, равенство и братство». Активно пересматривались политические и культурные традиции, вырабатывались представления об идеалах общества и национальном своеобразии, формировался круг героев. Среди них видное место занимал Виктор Гюго. Он запечатлел в своих литературных произведениях образы революционеров. Скульпторы получили от правительства целый список людей, которым необходимо было изготовить памятники и бюсты.

В этом бронзовом портрете выражен культ личности: взгляд писателя серьезен и одухотворен. Поверхность изваяния сложна, планы скомпонованы виртуозно — гармонично распределена визуальная нагрузка высокого лба, тяжелого подбородка и драпировки.

Перед зрителем — портрет коллеги мастера по ремеслу Жюля Далу. Он изображен обнаженным — это показатель искренности творца, его незащищенности от цинизма и насмешек общества, причастности к миру Красоты и Природы. Облик скульптора гордый и независимый: голова запрокинута наверх, взгляд опущен, волосы развеваются, словно от ветра или резкого движения. Как всегда у Родена, общий силуэт прост, но эта лаконичность достигнута с помощью сложной работы с поверхностью. Бюст смоделирован с большим количеством впадин, неровностей, которые усложняют фактуру и делают игру света и отблесков очень динамичной. Бронзовый портрет становится живым и энергичным по настроению. Великий ваятель ценил дар Далу, считал, что тот мог бы оставить после себя одни шедевры, «не питай он слабости к официальным почестям».

Перед зрителем — портрет легендарной возлюбленной и коллеги Родена Камиллы Клодель. Об их отношениях снимают фильмы, пишут книги, до сих пор спорят, что связывало двух творцов — страсть или дружба. Кажется, что изваяние сделано очень просто — нет никаких деталей, которые отвлекали бы от лица. Здесь не изображение светской дамы или типичный образ француженки конца XIX века. Необязательно знать биографию художницы (которой в музее посвящен особый раздел), чтобы увидеть, как в облике отражаются тоска, тяжелая задумчивость, даже уныние. Это портрет страдающей души. В лаконичности обработки бронзы ощущается предельная концентрация воли мастера, скупыми, но энергичными движениями ваявшего дорогие ему черты.

В творчестве Родена — множество любовных сцен между женщинами, целая серия статуэток. Скорее всего, он интересовался не столько лесбийскими отношениями, сколько эротической выразительностью прекрасных героинь. Скульптуры отличаются свободно текущей, эластичной поверхностью бронзы, общей пластичностью и подвижностью силуэта. По стилистике они напоминают произведения ваятеля для его многолетнего проекта «Врата Ада». Сапфические сюжеты заимствованы мастером у древнеримского поэта Овидия, который запечатлел сцены любовных ласк двух женщин в «Метаморфозах». Название работы же отсылает к одноименному стихотворению из знаменитого сборника Шарля Бодлера «Цветы зла» (1857–1868). Поэт описывает трагическую страсть Ипполиты и Дельфины:

В трактовке Родена страсть героинь приобретает, скорее, легкомысленный характер. Как и другие творения из этой серии, данное никогда не экспонировалось при жизни ваятеля. Они были слишком вызывающими для консервативной публики конца XIX — начала XX века.

Тема страсти мужчины и женщины волновала Родена всегда. Он считал, что искренность и чувства составляют истинный смысл существования художника. Мастер с радостью погружался в мир интимных отношений как в жизни, так и в творчестве. В этой работе использован его излюбленный мотив — поцелуй и объятия любовников. Сюжет давал формальную широту поисков: ваятель варьировал позы, ракурсы, настроение пары, закрывал ее от окружающего мира или, наоборот, будто сливал с природой. Обращают на себя внимание удивительная свобода лепки, абсолютная точность перспективных сокращений. Торс мужчины, сделанный двумя-тремя энергичными моделировками, производит впечатление внутреннего трепета, силы и движения. При кажущейся легкости манеры исполнения передать ощущение свежести и динамики в рельефе чрезвычайно трудно, история скульптуры знает мало таких примеров.