Комплекс независимости (интервью) (СИ)

А насчёт комплексов... У меня другой комплекс был - тоже гадость, между нами говоря. Я учился в Школе-студии МХАТ в мастерской у своего дяди, Виктора Станицына. О любом моём достижении говорили: "Ну, конечно, это его Андровская научила" или "Разумеется, это они позвонили, и его взяли". И я хотел доказать, что и сам, несмотря на своих именитых родственников, чего-то сто ' ю. Во время работы над дипломным спектаклем по рассказам Чехова я бывал у вдовы писателя - Ольги Леонардовны Книппер. И вот отыграли мы спектакль, вышли следом за ней в вестибюль. Она мне так лукаво улыбается: "Ну, артист, давай я тебе диплом подпишу". Я растерялся, отнекиваться начал. Ольга Леонардовна пристально на меня посмотрела, и на лице её появилось выражение задумчивой грусти, мол, "неси, дурак, потом поймёшь".

- В театре и в кино вы играли начиная лет с пятнадцати?

- Кино у меня могло получиться и в тринадцать - родители не пустили сниматься в фильме "Тимур и его команда". Но позже, когда режиссёр Арнштам снимал картину о Зое Космодемьянской, весь наш класс взяли изображать её одноклассников. Я должен был какую-то фразу произнести. Помню, руки-ноги мои окаменели, голос исчез, выражение лица (я чувствовал) стало абсолютно идиотским. Может, именно поэтому после "Зои" я много лет был не годен для кино?

А на сцену я вышел лет в пятнадцать. Мама и мы (я и братья мои по отчиму, писателю Виктору Ефимовичу Ардову, Миша и Боря Ардовы) скитались в эвакуации, искали, где хлеб и картошка дешевле. Бугульма, Свердловск, Чистополь, Казань... В этих городах мама, актриса Нина Антоновна Ольшевская, работала в маленьких театриках. А я декорации таскал, пока мне не доверили "кушать подано". Но там, в тылу, были госпитали, где артисты выступали перед ранеными. И вот стоишь перед ними, что-то рассказываешь, а на тебя из-под бинтов глаза смотрят. Я понимал, что эти ребята, у которых рук-ног не было, а иногда и половины лица, и есть те люди, которые защитили тебя. Они сделали всё, чтобы ты стоял перед ними невредимым. Они там встали, чтобы я мог жить.

- Вы однажды сказали: "Всё равно я остаюсь мальчиком войны".

- А куда от этого денешься? День Победы у всех был самым счастливым днём - днём всехрождения. А для меня - ещё и личным праздником: отец, дядя, двоюродный брат вернулись с войны. И ничего более чистого, искреннего в моей жизни не случилось. И слава Богу! Получив роль в фильме "Летят журавли"... Да какая там роль! Это история о близких мне людях. И как радостно, что из множества картин о войне зрители сердцем выбрали именно "Журавлей", - вот уже сорок пять лет они остаются живой картиной.

- Ваш отец Владимир в титрах фильмов значился как "Аталов", а дядя Николай - всегда Баталовым. Вы интересовались, откуда пошла ваша фамилия?

- Думаю, от слова "бота `ло" - вешали такое приспособление коровам на шею. Правда, дядя уверял, что пошёл наш род от Баталини - был такой цирюльник при дворе Екатерины II. Но во МХАТе и не такое придумывали! Знаю, что есть целая деревня Баталовых. А по поводу псевдонима "Аталов" я вот что скажу: Станиславский запрещал актёрам-родственникам иметь одну и ту же фамилию. Ольга Николаевна носила фамилию Андровская, хотя была она женой Николая Баталова. Папа, пока был жив дядя, назывался Аталовым.

- Анна Ахматова говорила, что всех великих "сделали женщины". Кто "сделал" вас?

- Семья. И женщины, конечно. В том числе и Анна Андреевна. Она появилась в нашем доме на Ордынке, когда мне было семь лет. Я это хорошо помню, потому что тогда тяжело болел скарлатиной. Но приехала тётя из Ленинграда, и меня переложили на другой диван. А она (женщина с чёлкой) на мой диван прилегла. Потом я стал считать её своей бабушкой. Ахматова, хотя и сама всегда нуждалась, дала мне денег, чтобы я после армии с ног до головы оделся - у меня, кроме военной формы, ничего не было. А я взял и купил подержанный "Москвич", первую машину в своей жизни!

- Вы из Школы-студии МХАТ выпускались как характерный герой?

- Да, в "героя-современника" меня кино переделало. Но вообще мне не довелось сыграть героя, стопроцентно себе адекватного. Физик Гусев, чеховский Гуров, шофёр Саша Румянцев мало общего имеют с моим собственным характером. Но всегда находились люди, узнававшие в моих экранных героях себя. Критики писали о Гоше: "Таких не бывает!" А у меня хранится письмо, в котором написано: "Вы сыграли мою судьбу". Да и вообще, "мой образ", "моя тема" - всё это актёрские байки. Не позвали тебя на роль "героя современности", так и сиди себе дома - хрен ты его сыграешь! А режиссёр Иосиф Ефимович Хейфиц из мальчика "запаса" МХАТа сделал актёра кино, к которому приклеили этот образ (фильм "Дело Румянцевых". - Ред.). Так что все претензии на предмет "классика современности" к Иосифу Ефимовичу!

- А что вы скажете по поводу своего имиджа "настоящего мужчины"?

- А я только играл роль настоящего мужчины. Да я и артист-то не "настоящий"! Никогда не комплексовал по поводу упущенных ролей, неиспользованных возможностей. Делал то, что мне нравится, никуда не торопился. Моё самочувствие складывалось из более личностных компонентов, нежели профессиональная востребованность. Я просто Баталов.

Геннадий Сухин