Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

И тут неожиданно для всех из дверей казармы застрочил пулемёт. Турки, готовившиеся в рукопашной схватке захватить начальника, были первыми убиты неизвестным пулемётчиком. Оставшиеся в живых стали перебегать с места на место, стреляя в сторону казармы. Этим воспользовался начальник заставы, открыв по ним прицельный огонь короткими автоматными очередями. У него появился мстительный азарт, и оттого, казалось, пули летели точнее. Первым делом он стрелял по тем, кто пытался приблизиться к казарме, и все движущиеся «мишени» оказались его или пулемётчика добычей.

В это время подоспела подмога. Ближайшие к заставе наряды, услышав стрельбу, устремились на помощь осаждённым. А ещё один наряд перекрыл границу. Почти одновременно бойцы двух нарядов показались в поле зрения начальника. С криками «Ура!» они двинулись к заставе, но пока не стреляли, лишь отвлекая внимание противника на себя. Винить их за это было нельзя – не зная обстановки, не видя в темноте, где свои, а где чужие, вполне можно было попасть и в своих. В этой атаке был ранен один из пограничников, пришедших на помощь.

– Ложись! – зычно скомандовал начальник подошедшей подмоге, и перекрикивая звуки боя, постарался объяснить обстановку своим невидимым товарищам: – Из наших здесь только я и пулемётчик. Против нас банда, которая прорвалась на заставу. Стреляйте по всем, кто ползёт, перебегает и стреляет.

Пока начальник ставил боевую задачу, невдалеке от дверей казармы грохнул взрыв. Пулемёт замолчал. Начальник отвлёкся лишь на несколько секунд, но их хватило, чтобы бандит подполз и метнул гранату. Правда, он боялся подняться и бросал лёжа, поэтому она не долетела до дверей, за которыми засел пулемётчик. К радости пограничников, скоро пулемёт снова заработал.

Турки уже не пытались захватить в плен командира. Когда подошла подмога, они могли думать только о спасении своих жизней. Часть из них попыталась укрыться в лесу, находившемся в нескольких десятках метров от заставы, но это их не спасло, поскольку пулемётчик был зоркий, а поляна до леса хорошо простреливалась. Вскоре стрельба стихла. Оставшиеся в живых бандиты решили бесшумно уйти к границе и пересечь её. Начальник послал двоих бойцов преследовать беглецов, а со стороны границы их встретил оставшийся там заслон и уложил ещё двоих. Неизвестно, удалось ли кому-либо из лазутчиков уйти живыми.

А сам начальник вместе с пограничником, который остался помогать раненому, пошёл в казарму, чтобы встретиться с пулемётчиком, геройски поражавшим врагов. Он увидел лежащий в дверях пулемёт, рядом валялись пустые диски. Самого стрелка видно не было, но в уголке он заметил девушку, сидящую, обняв колени руками и уткнув в них лицо. Её сотрясали рыдания, и её щуплое тело бил озноб. Он узнал прачку, но, всё ещё не веря, спросил:

– Это ты, Валентина?..

– Я… я… я… – всхлипывая, ответила она. Бой закончился, адреналиновый шторм прошёл. Теперь ей стало по-настоящему страшно, и она зарыдала.

Валентина была комсомолкой, всегда стремилась быть на переднем краю. Жизнь же заставила её работать в столь непрестижной профессии. Когда ночью послышался требовательный стук в дверь, она проснулась и быстро оделась. Слышала все «переговоры» начальника с бандитами и поняла ситуацию. Тут же в голове её созрел план, как и когда незаметно пробраться в казарму к оружию, которым она неплохо владела. Когда начальник вышел навстречу врагам, они были уверены, что на заставе остался лишь один человек, способный оказать им сопротивление. Все турки смотрели только на него.

Когда он начал стрелять, девушка тихонько открыла окно, тенью перебежала в казарму, где лежали убитые бандитами бойцы. Она взяла из пирамиды ручной пулемёт и коробку с тремя дисками по 45 патронов в каждом. Расположившись за дверью казармы, она открыла огонь по неприятелю, зная, где сосредоточилось больше всего боевиков.

На заставе оказались убиты около десяти пограничников. У командира погибла жена, которая успела сделать лишь один выстрел, и двое детей. После похорон начальник вернулся на заставу. Ему дали заместителя и удвоили штат бойцов. Прачку наградили орденом Красного Знамени, после чего она продолжила трудиться на заставе.

Руководством страны этот случай был признан пограничным конфликтом. Начальник заставы после этого случая поседел, хотя ему было чуть за тридцать лет. А через год он женился на орденоносной прачке.

– Эта застава, – старшина показал на развалины, – была построена неразумно, слишком близко к границе, всего-то лишь в двухстах метрах. Буквально каждый шаг пограничников просматривался. А через несколько месяцев после этих событий в ущелье была построена по специальному проекту новая, просторная застава, в которой вы уже провели ночь. Подходы к новой заставе были заминированы. О проходах в минных полях знали только пограничники. Но всё равно, к сожалению, без жертв не обошлось. Подорвался и погиб один боец. Ещё пара медведей подорвались на минах.

– Подходы к заставе разминировали уже после войны, буквально лет пять назад. После разминирования раздался ещё один взрыв – снова подорвался косолапый, возможно, спасший этим жизнь человека. Поэтому мы до сих пор запрещаем без необходимости ходить по местам, бывшим тогда заминированными. Ту мину сапёры, видимо, пропустили. А если не одну?

Мы слушали рассказ старшины, затаив дыхание. Иногда комок к горлу подкатывал. Не менее получаса длился его рассказ. А когда мы шли к границе, я чувствовал себя, как загипнотизированный.

Параллельно границе проходила тропа, по которой постоянно, днём и ночью, ходили дозоры. Мы прошли её полностью и повернули назад. Недалеко от развалин, чуть левее и ближе к границе находилась вышка НП десятой заставы, на которой всё светлое время нёс службу пограничный наряд, зимой в одну смену, летом – в две.

На всё наше знакомство с участком заставы ушло около трёх часов, и мы оказались свободными до 18:00.

Глава 70. КАПИТАН ГУРЕВИЧ

Я осматривался и осваивался на новом месте. Само одноэтажное здание заставы было кирпичным и выстроено на каменно-бетонном фундаменте, поднимавшемся над землёй примерно на метр. Все внутренние перегородки прочны и практически звуконепроницаемы. Здание прямоугольной формы, двадцать на сорок метров, располагается вдоль некрутого склона ущелья (возможно, строителям когда-то пришлось его подравнивать). Точно посредине длинной стороны здания находится «парадный подъезд» – крыльцо с пятью ступеньками, ведущими к широкой – хоть танцуй – площадке, по краям которой стоят беседки, внутри которых установлены скамейки со спинками. Входная дверь – широкая, двухстворчатая. Сразу от входа налево располагается кабинет начальника, а перпендикулярно входному проходу идёт длинный широкий коридор, заканчивающийся с обеих сторон широкими окнами, которые могут служить дополнительными выходами во время боевой тревоги.

Застава похожа на семейное общежитие, где вперемешку расположены комнаты трёх стрелковых, одного пулемётного и одного «собаководческого» отделений.

Начальник заставы и его заместители вместе с семьями тоже жили в этом здании. Каждая семья имела свою жилплощадь в отдельном помещении, каждое отделение имело свою комнату, где также хранилась одежда и оружие каждого бойца. С нами жил и сержант Даржания (кстати, по сегодняшним меркам, вполне либерально-демократичный человек).

Рядом с кабинетом начальника находилась комната связи. В конце главного коридора, с одной стороны располагался спортзал со спортивными снарядами. Там даже имелась двухпудовая гиря. Кухня и столовая размещались в середине коридора, прямо напротив входа. Ещё имелась просторная комната отдыха, где обычно проводили свободное время любители музыки. Там была гитара, на которой виртуозно играл рядовой Сизов, а на баяне растягивал меха Тарунин. Ещё там было радио, которое можно было слушать, не напрягая слух. Не было разве только телевизора, но про телевидение мы тогда вообще ничего не знали. В комнате отдыха были скамейки и столы, здесь проводились комсомольские и общие (со всем персоналом) собрания, иногда политзанятия и изредка демонстрировались фильмы.