Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Метель начала стихать. Видимость улучшилась, и вдруг мы увидели линию связи. Она, несомненно, вела на заставу. Мы пошли в её сторону и скоро увидели человека, идущего вдоль проводов. Он тоже нас заметил, остановился и стал ждать, когда мы подойдём поближе. Скоро я смог его получше разглядеть. Это был усатый грузин с сержантскими погонами и с автоматом в руках. Мы его поприветствовали. Он представился:

– Сержант Даржания.

Мы объяснили, кто мы и куда направляемся.

– Вас-то я и ищу, – сообщил грузин. – Начальник заставы послал меня встречать вас в комендатуру. Я прождал два часа, но не дождался, и начальник велел идти на заставу. Вот мы и встретились. Пойдёмте со мной, здесь уже не далеко, около километра.

Я раздосадованно буркнул:

– Вот же блин! А нам никто и не сказал, что нужно идти в комендатуру! Могли бы и по нормальной дороге добираться…

Сержант шёл быстро, а я не успевал за ним, поскольку уже выбился из сил, проторяя путь. Не дойдя до заставы буквально сотни метров, я просто рухнул в снег «отдохнуть». Сержанту и моему попутчику сказал: «Вы идите, я скоро подойду».

Пока лежал, я раздумывал над тем, почему так ослаб. Сделал заключение, что виновата растренированность. Как-никак, в течение последних четырёх месяцев я даже физзарядку не делал. Придя к этому выводу, собрался с силами, встал и пошёл на заставу. Встретил меня тот же сержант.

– Будешь служить в моём отделении, – сказал он. – Пойдём, покажу тебе твою кровать.

Он завёл меня в комнату, рассчитанную на восемь человек. В ней находились четыре двухъярусные койки. Он указал мне моё место и тумбочку.

– Спасибо, товарищ сержант.

– А теперь пошли в столовую.

– Хорошо, а то сильно проголодался, – обрадовался я.

В то же время в столовую подошёл мой спутник. Его, кстати, определили в другое отделение. Нам дали по большой чашке не то перловой, не то ячневой каши, приправленной салом. Мы наелись, и сразу слабости как не бывало. К нам подошёл дежурный по заставе и сообщил, что начальник заставы просил нас зайти к нему в кабинет.

Мы зашли и доложились. Я назвался рядовым, не афишируя своё недавно полученное ефрейторское звание. Присмотрелся к начальнику заставы. Он казался строгим, но каким-то неуравновешенным, взгляд из-под густых бровей глубоко посаженных глаз был неспокойный. На вид ему было лет тридцать пять, роста среднего. Он вкратце ввёл нас в курс дел:

– Участок нашей заставы по рельефу один из труднейших в отряде, но климат здесь мягче, чем на Кюмбете. Я надеюсь, вы привыкнете и не будете роптать. Мне сказали, что вы в пургу заблудились, пришли позже и сильно устали, поэтому сегодня я вас в наряд не включаю. А завтра с утра старшина вас проведёт по участку вдоль границы. Всё, можете идти.

Мы повернулись кругом, щёлкнув каблуками, и вышли на крыльцо дыхнуть свежим воздухом. Я осмотрелся на новом месте. Застава была построена на невысоком пригорке довольно большого ущелья. На склонах рос лес – это был прямо бальзам на мою душу.

Я зашёл в комнату своего отделения. Там за столом сидел и читал книгу – судя по погонам – рядовой, судя по виду – старослужащий. Крупный молодой человек с почти круглым лицом, высоким открытым лбом. Про таких говорят «умный». Я подошёл к столу, он встал и с дружелюбной улыбкой первым протянул руку и назвал себя:

– Ерлин Володя.

– Очень приятно, Фёдоров Витя, – ответил я, отвечая на рукопожатие.

Так произошло первое знакомство на десятой заставе. Мы с Володей оказались одногодками. Он был сибиряком из Новосибирска. Я же представился уральцем из Свердловской области.

Тут подали команду строиться на боевой расчёт. Я тоже вышел и встал в строй. Боевой расчёт на этой заставе производился в просторном и длинном коридоре, где военнослужащие становились в две шеренги, а капитан Гуревич (его фамилию сообщил мне Ерлин) ходил вдоль строя, заложив руки назад и рассматривал своё «войско», попутно делая некоторые замечания. Увидев в строю меня и моего бывшего попутчика, он сказал, что на заставу прибыло пополнение из двух человек, которые уже стоят в строю. И лишь после этого зачитал наряды: кто с кем, куда и когда идут нести службу.

После боевого расчёта я пошёл в столовую, попил чаю, а потом лёг на койку и заснул. Утром меня разбудил дежурный. Старшина уже был на ногах и выдал нам оружие и боеприпасы: мне автомат ППШ с двумя дисками патронов к нему и пару гранат, а моему напарнику карабин, патроны и тоже две гранаты.

– Одежда и снаряжение как в наряд-дозор, – сказал старшина. – Одежда полегче, вооружение полное.

На улице уже становилось светло. Втроём от заставы мы пошли по лесу, где была даже не тропа, а что-то более похожее на дорогу, которая шла всё вверх и вверх. Старшина шагал быстро, и замедлил ход, лишь пройдя около километра. Мы подошли к нему, и он, как будто что-то вспомнив, сообщил:

– Вы знаете, весь этот лес до недавнего времени был полностью заминирован.

– Да вы что! – опешил я. – А когда и почему?

– Об этом я вам чуть попозже расскажу, когда поднимемся на уровень границы, – пообещал он, и этим нас так заинтриговал, что мы невольно пошли быстрее. Я старался не отставать от старшины, внутренне собрался. Мой напарник, похоже, чувствовал то же самое. Мы прошли ещё с километр и вышли из леса.

Глава 69. РАССКАЗ СТАРШИНЫ. ТРАГЕДИЯ НА ДЕСЯТОЙ

Крутизна подъёма уменьшилась, и мы подошли к засыпанным снегом валунам, большинство которых было обработано и имело правильную форму, напоминавшую кирпичи. Старшина предложил:

– Давайте здесь передохнём, а я тем временем расскажу вам историю десятой заставы. Эти валуны, собственно, и всё, что осталось от бывшей десятой…

В сороковом году здесь произошла трагедия. Тогда, до нападения немцев, мы считали себя «всех сильней» и были уверены, что к нам никто не сунется – побоятся! Но однажды ночью большая группа турецких головорезов (кстати, среди них был один русский белый офицер) скрытно перешла границу и подошла к заставе. Они были вооружены не только стрелковым оружием, но и своими ятаганами [8]. Бесшумно сняли часового. Тихо вошли в казарму и без единого выстрела убили всех спящих бойцов.

Невдалеке стоял деревянный одноэтажный командирский домик, где жил начальник заставы с женой и двумя детьми. Естественно, в это время все спали. В отдельной комнатке жила молодая прачка. Вдруг среди ночи их разбудил громкий стук в дверь. Начальник мгновенно проснулся, подошёл к двери и спросил:

– Что случилось, Иванов?

Ему на русском языке ответил совершенно незнакомый голос:

– Нет больше у тебя Иванова. И красноармейцев в казарме нет, мы их ликвидировали.

Разговаривали они через закрытую дверь, громкие голоса разбудили жену начальника, и она прислушалась.

– Кто вы? – спросил начальник заставы.

– Не догадываешься? – ответил голос с улицы. – Тогда скажу. Я офицер Русской Императорской армии и Белой гвардии. Живу на чужбине, но всегда мечтал вернуться обратно. Сейчас я, конечно, не один. Со мной отряд хорошо обученных, жестоких головорезов, которые ни перед чем и ни перед кем не остановятся.

– Запугиваешь?

– Ставлю перед фактом, – невозмутимо ответил голос. – Предлагаю тебе сдаться, и мы не тронем твою семью и тебя. Переправим вас в Турцию, где ты станешь служить им так же как и я. Будешь жить там со своей семьёй или умрёте все здесь. Выбирай.

– Я подумаю.

– Думай быстрей, дом твой окружён.

Начальник быстро оделся, взял автомат и запасной диск с патронами, жене передал пистолет.

– Не буди детей. Закрой за мной дверь сразу же на засов, – сказал шёпотом ей и громко крикнул в сторону двери: – Я выхожу!

Резко распахнув дверь, он сразу же стал стрелять. Противник был готов к подобным его действиям и заранее рассредоточился по возможным укрытиям. Даже «белого офицера» у двери не оказалось. Ответного огня никто не открывал, что могло означать лишь одно – враги хотели захватить его живым. Тут он услышал выстрел из пистолета, крики жены и детей, после чего всё стихло. Он сразу же понял, что лазутчики забрались через окна и жестоко расправились с его семьёй. У него потемнело в глазах, руки опустились. Мелькнула мысль о самоубийстве, но её быстро вытеснил гнев, он решил сражаться до конца, мстить за погибших.