Воспоминания о передвижниках

   Ждали довольно долго -- и дождались.

   На открывшуюся выставку "Союза" Суриков дал картину "Благовещение": беспомощная Мария и архангел Гавриил с пестрыми наивными крылышками.

   Мы смотрели на Сурикова в этой картине с таким же чувством, как если бы увидели его в митре архиерея или костюме опереточной балерины.

   Случился однажды подобный грех с Василием Ивановичем и во время передвижничества. Под сильным впечатлением такого явления в природе, как солнечное затмение, он написал картину "Затмение". Хотя здесь было у художника переживание от "могучего в природе", но и оно не совмещалось с его натурой, общим направлением его искусства, было случайным, наносным. Передвижники пожалели своего товарища и категорически посоветовали ему убрать картину. Ее никто из посторонней публики не увидел. Теперь же не пожалели старика-художника и выставили его словно на поругание. Бесконечно обидно было за огромного художника, обидно, что этим закончил великий Суриков. И хотелось об этом не думать, но мысли досадливо возвращались к этому.

   Позже мы потеряли его из виду. В нашем кругу он не появлялся больше, и никому не было известно, что он делает.

   Однажды вечером у меня в передней раздался звонок. Кто-то из моих детей позвал меня: "Там тебя страшный человек спрашивает".

   Выхожу и вижу Василия Ивановича. Наружность его была всегда особенная, а сейчас, видимо, из-за болезни еще более выделялись его индивидуальные черты, и оттого он показался детям страшным.

   Суриков пришел по незначительному делу, но оставался допоздна. Вечер прошел в разговорах и воспоминаниях о прежней жизни Товарищества. Под конец он стал просить сыграть ему что-либо. Спрашиваю -- что?

   -- Играйте, -- говорит, -- Бетховена, его "Крейцерову сонату". Я люблю Бетховена. У него величественное страдание; и в этой сонате я его вижу, а не то, о чем говорит Толстой. Впрочем, из великого создания каждый может почерпнуть то, что ему надо в разное время и в разном состоянии. Когда над необъятным простором, в громадном небе подымаются величественные облака, мне слышатся могучие аккорды Бетховена. Играйте, я найду свое.

   Мы с женой стали играть. В середине анданте, в его миноре, я взглянул на Сурикова и хотел было остановиться. Он сидел бледный, осунувшийся. Лоб как бы надвинулся на глаза, крупные губы, с точно наложенными на них черными усами, выпятились вперед, от носа легли грустные складки. Половину лица закрывала темная тень от руки, которой он подпирал голову.

   Когда мы кончили играть, Василий Иванович провел рукой по лицу и тихо проговорил:

   -- Как хороший роман... жаль, что все кончилось.

   Медленно встал, сердечно и грустно распрощался.

   В передней несколько раз повторил: "Они-то, они -- великие были люди, эти композиторы".

   Он ушел. Во дворе и на улице было очень темно...

   Вскоре я уехал в Петербург и там узнал, что и для могучего Сурикова пришла пора с болезнью и неизбежным концом.

Примечания

   Примечания составлены Г. К. Буровой

Суриков Василий Иванович

   Суриков Василий Иванович (1848--1916) -- великий русский художник, крупнейший представитель реализма в исторической живописи. Родился в Сибири, в семье, принадлежавшей к старинному казачьему роду. Учился в петербургской Академии художеств. Был членом Товарищества передвижников, на выставках которого экспонировал свои произведения с 1881 по 1907 г., затем перешел в "Союз русских художников". С 1895 г. -- академик живописи. Обладая исключительным даром проникновения в самый дух истории, воссоздал в своих произведениях события прошлого, связанные с широкими народными движениями ("Утро стрелецкой казни", "Боярыня Морозова", "Степан Разин", эскизы к "Красноярскому бунту"), славные ратные подвиги русского народа ("Покорение Сибири Ермаком", "Переход Суворова через Альпы"), образы исторических лиц, игравших большую роль в судьбах России ("Меншиков в Березове", "Пугачев"). Глубокое философско-историческое содержание произведений Сурикова характеризуется тем, что он с потрясающей художественной убедительностью показал драматические противоречия исторического процесса, выразил понимание народа как главной движущей силы истории. Суриков написал также ряд портретов, пейзажей, с большим мастерством работал акварелью.

   Картины В. И. Сурикова "Покорение Сибири Ермаком" (1895), "Переход Суворова через Альпы" (1899) и "Степан Разин" (1907) находятся в Государственном Русском музее. "Утро стрелецкой казни" (1881), "Меншиков в Березове" (1883), "Боярыня Морозова" (1887) -- в Государственной Третьяковской галерее.

   Картина "Степан Разин" была выставлена на 35-й передвижной выставке в 1907 г.

   Поездку в Испанию Суриков совершил в 1910 г. В том же году на выставке "Союза русских художников" экспонировались его испанские акварели, в том числе "Бой быков", "Севилья", "Валенсия" (в настоящее время -- в Государственной Третьяковской галерее).

   Картина В. И. Сурикова "Благовещение" экспонировалась на 12-й выставке "Союза русских художников" в 1915 г.

Меценаты искусства и коллекционеры

   Материальное положение художников и, следовательно, возможность работать по искусству зависели прежде всего от сбыта картин и получения за них необходимого прожиточного минимума.

   У передвижников был свой небольшой круг меценатов и коллекционеров, которые ежегодно расходовали почти одну и ту же сумму на приобретение картин на выставках. Кроме того, являлись случайные лица, изредка покупавшие небольшие вещи и исчезавшие потом с горизонта.

   Одни из коллекционеров приобретали картины в свои собрания для своего лишь удовольствия, а некоторые ставили себе задачей поддержать народившееся национальное искусство передвижников, его направление, вместе с некоторой заботой и о бытовых условиях художника, о его материальном благополучии. Этим самым такие коллекционеры переходили на роль меценатов искусства.

   Покровительство искусству исходило и из официальных сфер, от двора -- через Академию художеств и музеи. Двором отпускалось ежегодно пятнадцать тысяч рублей на приобретение картин для музеев. Из членов Академии художеств создавалась комиссия, которая тратила эту сумму по назначению.

   Меценатом являлся сам царь. Народившееся национальное искусство ему желательно было использовать при проведении общей политики, для укрепления идей самодержавия и православия.

   Передвижники заказов от двора с его установкой на искусство не принимали. Напрасно Александр III старался подкупить передвижников, предлагая им постройку выставочного здания у Исаакия -- с двуглавым орлом и титулом "императорское".

   Охраняя свою самостоятельность и независимость, передвижники отказались от подарка и выполняли прежнее постановление -- не вступать на царскую службу. Когда же в силу условий, создавшихся в кругу искусства, явилась необходимость войти в Академию художеств и передвижникам, общее собрание Товарищества передвижников дало на это разрешение своим членам с условием, чтобы они не участвовали на академических выставках и сохраняли неразрывную связь с Товариществом.

   Передвижники -- профессора Академии, получая по службе чины и ордена, не признавали их и никогда не носили ни формы, ни орденов, ни каких-либо значков, которые выделяли бы их из общего круга художников.