Ярослав Гашек

* * *

В августе 1914 года вспыхнула первая мировая война. Гашек не был призван в первые дни войны. Из-за состояния здоровья мобилизационные органы относили его к ограниченно годным. Между тем Австрия терпела военные, неудачи на всех фронтах. В начале 1915 года писатель получил мобилизационную повестку.

Гашек ненавидел войну, военную службу, презирал все военные уставы и атрибуты. Призванный в армию, он решил попасть с маршевой ротой на фронт и там перебежать к русским. Чешские Будейовицы были весьма удобным местом для осуществления принятого решения. Здесь в центре одного из австрийских военных округов формировались пополнения, в том числе и для недавно разбитого на сербском фронте 91-го пехотного полка, куда Гашек благодаря среднему образованию был зачислен вольноопределяющимся. Это открывало ему путь к офицерскому званию. Насколько эта перспектива его прельщала, превосходно описано им впоследствии в поведении вольноопределяющегося Марека, в образе которого сатирик нарисовал самого себя, наделив сходными чертами — характером, обликом, а также использовал ряд биографических эпизодов и деталей.

Марек-Гашек подробно рассказывает, как в Будейовицах пытался увильнуть от военной службы, вызвав усиление ревматизма. В результате он попал в госпиталь и благодаря этому избежал изнурительной строевой муштры. Однако желаемой цели достичь не удалось: не освобождали от военной службы и более тяжелых больных. Пребывание Швейка в госпитале (глава «Швейк-симулянт») отражает отчасти похождения Гашека в Праге (путь Швейка на фронт буквально повторяет путь Гашека), отчасти воспоминания автора о будейовицком лечении ревматизма.

В первой половине мая 1915 года запасные подразделения 91-го полка, в одном из которых числился Гашек, были перебазированы в город Брук. Здесь «воинственный» вольноопределяющийся продолжал проводить свою тактику уклонения от военной службы, симулируя различные болезни или отсиживаясь на гауптвахте за нарушения дисциплины. Пребывание писателя в Будейовицах и Бруке закончилось исключением его из школы прапорщиков. Это окончательно сблизило его с солдатской средой.

Гашек подружился со старшим писарем Ванеком и стал помогать ему по канцелярскому делу. Такое положение было закреплено после нового освидетельствования 25 мая. в результате которого он был признан годным лишь к исполнению нестроевых обязанностей на фронте. Как можно судить по последней редакции романа, в компании Ванека и его окружения — денщиков, ординарцев — Гашек ехал на фронт, куда 11-я рота в составе 12-го маршевого батальона двинулась из Брука 30 июня.

Во время пребывания в Бруке, а затем по пути на фронт и на позициях Гашек близко познакомился с капитаном Сагнером, майором Венцелем. подпоручиком Рудольфом Лукашем, кадетом Яном Биглером. с поручиком Дубом-Михалеком (одной из колоритнейших фигур будущего романа). Всех их, как и старшего писаря Яна Ванека, Гашек впоследствии увековечил в своем знаменитом произведении.

Арношт (Эрнст) Кодьман, известный чешский философ, рассказал автору настоящей книги, что во время своего пребывания в запасном подразделении 91-го полка в Будейовицах, вскоре после отъезда оттуда Гашека, он слышал о разных его проделках и видел фельдкурата Каца.

Подружился Гашек во время следования на фронт с денщиком Лукаша Франтишеком Страшлипкою. Эта дружба закрепилась на позициях. Умение Страшлипки рассказывать анекдоты по тому или другому поводу или без всякого повода сыграло, видимо, известную роль в сложном процессе конструирования образа Швейка из послевоенного романа.

На фронте будущий писатель стал ординарцем по связи командира роты одного из взводов. 1 августа он был произведен в ефрейторы. 13 августа Гашек был награжден серебряной медалью в числе 87 человек по полку и 15 по роте за «особенно стойкое поведение в бою с врагом». Массовое награждение было не признанием заслуг солдат 91-го полка, а средством побудить их быть стойкими в бою. Сам писатель так излагает мотив награждения его медалью: «Когда... под Сокалем обнаружились у нашего командира батальона вши. я их выловил, помазав своего начальника ртутной мазью, и получил большую серебряную медаль «За храбрость». По свидетельству же Лукаша и Ванека, приводимому чешскими гашековедами, медаль Гашеку дали за такой «подвиг»: в лесу он встретил группу русских дезертиров и. по всей видимости, хотел сдаться им, но они сами принудили его «взять» их в плен.

24 сентября рано утром Гашек вместе с Ф. Страшлипкою во время наступления русских сдался в плен.

* * *

После кратковременного странствия по этапам транспортировки военнопленных Гашек вступает в формировавшиеся на Украине чехословацкие части для действий в составе русской армии против австрийцев, в так называемые «легионы» [10].

По поручению организаций, образованных проживавшими в России чехами, Гашек посещает места расквартирования пленных чехов и призывает их также вступать в чехословацкую бригаду. При посещении тифозных бараков он заразился сам и надолго слег; по выздоровлении сотрудничает в Киеве в издававшихся чехами различных изданиях: газетах «Чехослован», «Революция», в 1917 году — в журнале «Чехословацкий солдат» и др.

Статьи, очерки, политическая лирика (антиавстрийские и патриотические стихи), устные выступления, которые дошли до нас по записи, — все подчинено цели: идейному и организационному укреплению формировавшегося чешского войска.

Рассказы Гашека, печатавшиеся вперемежку со статьями, очерками и стихами, были органическим дополнением к его публицистике. Они заостряли ее положения, усиливали ее воздействие при помощи такого разящего средства, как сатира. В некоторых из этих рассказов изображаются и нравы Австро-Венгрии («Портрет Франца Иосифа», «Карел был в Праге»). Другие («Гарантия», «Судьба господина Гурта») обличают военнопленных чехов и словаков, уклоняющихся под разными предлогами от участия в антиавстрийском движении.

Сатирический талант писателя поднялся на новую, высшую ступень. Усиление сатирической заостренности объясняется тем, что Гашека вдохновляло пламенное чувство ненависти к угнетателям своего народа, соединенное с волей к борьбе и верой в достижение великой цели — национального освобождения. Воодушевление, вызванное участием в антиавстрийском движении, способствовало появлению в творчестве Гашека новых, более ярких красок, большей четкости в обрисовке характеров. И ранее is рассказах мы встречаем присущие Гашеку разнообразные художественные комические приемы: пародию, стилизацию, каламбуры, двусмысленности. Однако существенно меняется назначению этих приемов в его творчестве.

Состояние здоровья, заверения соотечественников, что он гораздо больше принесет пользы чешскому делу пером, нежели винтовкой, — все это удерживало его в Киеве. Временами он бывал на фронте и присылал оттуда в «Чехослован» описания действий чехословацких подразделений. В 1917 году в издании «Чехослована» выходит его юмористическая повесть «Бравый солдат Швейк в, плену...».

Идея национального освобождения захватила Гашека. Наряду с рассказами в «Чехословане», едко высмеивавшими австрийские порядки, в апреле 1917 года в газете «Революция» писатель помещает уничтожающую сатиру на главарей чехословацких организаций в Киеве под знаменательным заглавием «Клуб чехословацких пикквиков».

По приговору суда полкового комитета (формально Гашек числился полковым писарем) он вынужден выступить в печати с выражением сожаления по поводу того, что так высмеял чешских политиканов. В заметке, содержащей это сожаление, он извещал, , что отправляется на фронт. Несколько месяцев он пробыл на , фронте, его корреспонденции изредка появлялись на страницах «Чехослована». Только в октябре Гашек возвратился в Киев и вновь активно начал сотрудничать в чешских газетах и журналах.

Гашек в это время еще не очень отчетливо понимает происходящее в России. Он не понял антивоенной агитации большевиков, так как надеялся, что с победой над Австро-Венгрией придет и национальное освобождение его народа. Однако он догадывался о контрреволюционных планах командования чехословацких войск и поэтому, когда с приближением немцев к Киеву чехословацкие части в начале 1918 года двинулись в восточные области России, чтобы там вскоре поднять мятеж против Советской власти, писатель отправляется в Москву.