Эрнесто Че Гевара

Альберто смеется.

— Да, накручено в этой заметке здорово! В Брази­лии мы, конечно, не были. Но на остров Пасхи мечтали попасть. Однако в Вальпараисо, откуда сто лет тому назад направились за золотом в Калифорнию предки Че, нам сказали, что парохода на остров Пасхи пришлось бы ждать полгода. Поэтому мы, к сожалению, вынуждены были отказаться от идеи посоперничать с Туром Хейердалом. Остров Пасхи, правда, занял определенное место в биографии Че. Но это уже имеет отношение к его бо­ливийской эпопее.

Из Вальпараисо мы продолжали наш путь, только уже не на мотоцикле, а пешком, попутным транспортом и «зайцами» на поездах или пароходах. Наш двухколесный Росинант испустил дух недалеко от Сантьяго. Никакая починка уже не могла его оживить, и нам пришлось не без печали с ним окончательно расстаться. Мы соору­дили ему «гробницу» в виде шалаша, попрощались с его бренными останками и двинулись дальше.

Пешком добрались до медного рудника Чукикаматы, принадлежащего американской компании «Браден коппер майнинг компани». Ночь мы провели в казарме охранников рудника.

В Перу мы воочию познакомились с жизнью и бытом индейцев кечуа и аймара, прозябавших в беспросветной нужде, забитых, эксплуатируемых помещиками и властя­ми, отравленных кокой, [8] которую они потребляют, чтобы заглушить голод. Нас интересовали следы древней циви­лизации инков. В Куско, куда мы добрались не без при­ключений. Эрнесто часами просиживал в местной биб­лиотеке, зачитываясь книгами о древней империи инков. Несколько дней мы провели среди живописных развалин Мачу-Пикчу, грандиозные размеры которых так порази­ли Эрнесто, что он вознамерился посвятить себя изуче­нию прошлого инков. Я даже стал звать его в шутку ар­хеологом.

Че с упоением декламировал вдохновенные строки Пабло Неруды, посвященные священному городу инков:

Я рассказываю Миалю, что в прошлом году Перу по­сетил писатель С. С. Смирнов, на которого Мачу-Пикчу тоже произвел неизгладимое впечатление. И я читаю моему собеседнику переведенное на испанский язык опи­сание этого «перуанского чуда» из очерков С. С. Смир­нова о Перу:

Миаль внимательно слушает меня.

— Впечатления советского писателя весьма созвуч­ны тем, которые испытывали и мы, встретившись с Ма­чу-Пикчу. Этот мертвый город нам казался полным жиз­ни. Само его существование вселяло в нас веру в свет­лое будущее наших народов. Потомки строителей Мачу-Пикчу рано или поздно сбросят с себя оковы векового рабства. Мы были в этом убеждены и фантазировали, как индейские армии под водительством нового Тупак-Амару, [10] конечно, при нашем самом деятельном участии, пробудят, наконец, древнее Перу к счастливой и свобод­ной жизни…

Из Мачу-Пикчу мы направились далеко в горы, в се­ление Уамбо, с заездом в лепрозорий, основанный уче­ным-подвижником доктором Уго Песче, членом Комму­нистической партии Перу. Он принял нас очень тепло, ознакомил со своими методами лечения и снабдил реко­мендательным письмом в другой крупный центр по лече­нию проказы, близ города Сан-Пабло, в перуанской про­винции Лорето.

Добраться до Сан-Пабло было не так-то просто. В се­лении Пукальпа, что на реке Укаяли, мы устроились на судно, которое довезло нас до Икитоса — порта, распо­ложенного на берегах Амазонки. В этом районе в шести­десятых годах начал свою деятельность один из первых перуанских партизанских отрядов. В Икитосе мы были вынуждены задержаться на некоторое время, так как Эр­несто, по-видимому, иод воздействием сильной влажности и рыбной пищи совсем расклеился: астма его букваль­но душила, и он был вынужден слечь на «отдых» в мест­ный лазарет. Но железная воля позволила Эрнесто пре­одолеть не только приступ этой болезни, но и тысячи других препятствий на нашем пути.

Должен сказать, что Че был не из легких попут­чиков. Он был острым, даже язвительным на язык, и ску­чать мне с ним не приходилось. В пути, бывало, мы с ним ссорились и ругались из-за пустяков. Но он, впро­чем, как и я, не был злопамятен, быстро остывал, и до следующего «конфликта» мы путешествовали в мире и согласии. И все-таки он был идеальным напарником. Не­смотря на свой недуг, он разделял со мной по-братски все тяготы путешествия и не разрешал себе каких-либо поблажек и скидок на болезнь. В трудностях проявлял завидное упорство, и если брался за какое-нибудь дело, то обязательно доводил его до конца.

В госпитале Икитоса его быстро поставили на ноги, и вскоре мы смогли возобновить наше путешествие по Амазонке в направлении Сан-Пабло.

Врачи лепрозория в Сан-Пабло оказали нам сердеч­ный прием, предоставили в наше распоряжение лаборато­рию, пригласили участвовать в лечении больных. Мы по­пытались применить психотерапию и развлекали прока­женных. Организовали из больных футбольную команду, устраивали спортивные состязания, охотились в их ком­пании на обезьян, беседовали с ними на самые разнооб­разные темы. Наше внимание и товарищеское отношение к этим несчастным резко подняло их тонус. Больные иск­ренне привязались к нам. Пытаясь нас как-то отблагода­рить, они построили нам похожий на «Кон-Тики» плот с тем, чтобы мы могли добраться до следующего пункта нашего путешествия — Летисии, колумбийского порта, тоже расположенного на берегах Амазонки.

В канун нашего отъезда в Сан-Пабло прибыла попро­щаться с нами делегация прокаженных — мужчины, жен­щины, дети. Они приплыли на судне к причалу, где стоял плот, названный в нашу честь «Мамбо-Танго». Танго, вы знаете, национальный аргентинский танец, а мамбо — перуанский. Это экзотическое название должно было сим­волизировать аргентино-перуанскую дружбу. Шел дождь, но энтузиазм провожающих от этого не уменьшился. Сперва они пели в нашу честь песни, а потом трое из прокаженных выступили с прощальными речами. Говори­ли они не очень складно, но зато искренне. Затем дер­жал речь я, очень волновался, мне, как и Эрнесто, было жалко покидать этих простых и добрых .людей, с кото­рыми мы крепко сдружились во время нашего непродол­жительного пребывания в Сан-Пабло.