Ямани: Взгляд из-за кулис

Кейси разработал в Вашингтоне план помощи никарагуанским контрас, который предполагал участие ряда лиц, в том числе адмирала Джона Пойндекстера и подполковника Оливера Норта, представлявших Белый дом и совет национальной безопасности.

Остается неясным, знал ли о свидании Кейси с Фахдом Рональд Рейган. Но точно известно, что президент тайно обсуждал вопрос о помощи Саудовской Аравии никарагуанским контрас во время неофициальной встречи с Фахдом в 1985 г.

Существо плана, выработанного Кейси еще примерно за год до встречи Рейгана с Фахдом, состояло в том, чтобы Норт, действуя под руководством Пойндекстера, тайно продавал иранцам оружие, необходимое им для войны с Ираком, а затем отмывал полученные деньги, переправляя их контрас, которые боролись с режимом, правившим в Никарагуа.

Чтобы схема начала работать, нужно было каким-то образом включить в игру иранцев.

По причинам, которые не требуют объяснений, Кейси не мог обратиться непосредственно к аятолле; он нуждался в посреднике.

Полагаясь на успешный опыт сотрудничества Фахда с прежними администрациями США и на его закоренелую ненависть к коммунизму — которую разделял с Фахдом и сам Кейси, — старый волк из ЦРУ видел в саудовском короле идеальное связующее звено.

Кейси прибыл на борт яхты «Абдул Азиз» с единственной целью: просить Фахда найти канал, который мог бы связать его с Тегераном. Фахд согласился.

И это согласие положило начало Ирангейту.

Спустя несколько месяцев после свидания Кейси и Фахда в Средиземном море посол Саудовской Аравии во Франции Джамиль аль-Ходжальян тайно встретился в Германии с представителями революционного правительства Ирана. Вскоре после этого в Эр-Рияде было замечено, что некогда прохладные, а порой и враждебные отношения между Фахдом и саудовским бизнесменом Аднаном Касоги почти волшебным образом сменились теплой дружеской привязанностью. По меньшей мере дважды Касоги видели на еженедельном придворном обеде рядом с королем — они пожимали друг другу руки и обменивались приветливыми улыбками.

То, что Касоги вернул себе благосклонность Фахда, не было случайностью: король был признателен этому дельцу за согласие вести в интересах ЦРУ переговоры с израильтянами и с иранским торговцем оружием Альбером Хакимом.

И теперь, зная, что это не вполне благовидное посредничество обеспечивает ему доступ к Фахду, Ага-заде дождался отъезда Ямани из Саудовской Аравии и направился туда сам, чтобы установить с монархом прямой контакт.

Действуя через голову Ямани, он рисковал собственным положением в ОПЕК. Но патрон Ямани решил смотреть на это сквозь пальцы, поскольку перспективы ирано-саудовского соглашения о ценах и сопряженные с ним политические и военные выгоды были слишком привлекательны для обеих сторон.

Однако и Ага-заде, и Фахд знали, что сделка не состоится, пока на их пути стоит Ямани.

Билл Кейси оказал Ямани поистине медвежью услугу, резко приблизив конец его политической карьеры.

5 сентября, когда цены на нефть составляли около 14—15 долларов за баррель, Ямани прибыл в Кембридж, чтобы прочитать на факультете политологии имени Джона Ф. Кеннеди «мейеровскую» лекцию, которая была включена в программу празднеств, посвященных 350‑летию Гарвардского университета.

Для Ямани это было как бы возвращение домой.

Он привез с собой жену Таммам и пятерых маленьких детей и, как многие студенты, возвращающиеся в родной университет, долго водил свое семейство по улицам, которые досконально изучил тридцать лет назад. Двое старших сыновей просили отца показать им классную комнату, в которой он занимался. Ямани продемонстрировал детям все достопримечательности Гарварда и даже нашел окно класса, показавшееся ему знакомым. Он подвел семью к дому, в котором жил, и рассказал детям, каким прилежным он был студентом.

Официальным лицом, принимавшим Ямани, был Дэвид Рокфеллер. В Кембридж приехали также старые его однокашники — Джеймс Шлезингер и Кингман Брустер. Встретили его и кое-кто из бывших преподавателей.

Но, конечно, этот визит не был обычным посещением родного университета. Да и сам Ямани не был обычным выпускником Гарварда. Главное, ради чего он приехал и чего все ожидали, была его речь.

Надо сказать, что Ямани произнес текст, несколько отличавшийся от подготовленного им вначале.

В сущности, содержание речи сводилось к простой и резкой формуле: «Я вас предупредил, теперь пеняйте на себя».

Но вариант, который он избрал в последнюю минуту, звучал несколько более мягко:

— Когда в 1981—1982 гг. предложение со стороны ОПЕК на мировом рынке нефти стало резко уменьшаться вследствие сокращения общего спроса и увеличения предложения со стороны государств, не входящих в ОПЕК, мы с опозданием поняли, что цены на нефть были подняты свыше меры, что они достигли неоправданно высокого уровня, разрушая объективное равновесие между спросом и предложением, столь долго существовавшее на рынке. Однако, если ранее Саудовская Аравия использовала увеличение собственной добычи как инструмент, ограничивавший тенденцию к взвинчиванию цен, теперь мы изменили свою позицию и, напротив, стали сокращать добычу, чтобы поддержать мировую структуру цен.

Тут он сделал замечание, которого не было в письменном тексте:

— К несчастью, мы в настоящее время оказались исключением среди стран ОПЕК. Поскольку резкие колебания цен на нефть могут привести к опасной нестабильности во всем мире, — сказал Ямани, — наблюдающееся в последнее время стремительное падение цен невыгодно как для экспортеров, так и для импортеров нефти.

Ни та, ни другая сторона в этих условиях не может со спокойным сердцем заниматься долгосрочным планированием производства и потребления энергии, а также капиталовложений в нефтяном бизнесе. Ни одна страна не может размещать и комбинировать ресурсы таким образом, чтобы решать поставленные экономические задачи с оптимальной эффективностью. И потому ясно, что нефтяная промышленность, как никакая другая, нуждается в долговременной стабильности цен.

Кроме того, — добавил Ямани, — на импортеров ложится ответственность за то отрицательное влияние, которое бросовые цены оказывают на другие отрасли энергетики — угольную, газовую, атомную промышленность, а также на местную нефтедобывающую промышленность. Низкая цена нефти ослабляет стимулы к поиску и использованию других источников энергии и ведет к неизбежному угасанию собственной нефтедобычи, а в дальнейшем — к большей зависимости от импортируемой нефти.

Отсюда и призывы к ограничению импорта, — заметил Ямани. И предостерег промышленно развитые западные страны: — Если импорт будет искусственно ограничен, это может иметь неблагоприятные последствия не только для тех, кого защитники ограничительных мер рассматривают как своих врагов, но и для друзей. Нужно отдавать себе отчет в том, что любая дискриминация в мировой торговле провоцирует ответные шаги, ведет к торговым войнам и означает конец эры свободной торговли. Громкие требования ответить на спад цен ограничением торговли, заглушающие ныне все остальные голоса, могут побудить экспортеров вновь поднять цены, вернуть их к прежнему уровню…

Здесь он сделал еще одно незапланированное замечание:

— В теперешней ситуации оправданы любые жертвы.

Отвечая после лекции на вопросы аудитории, Ямани дважды проявил поразительную откровенность.

Сначала его спросили:

— Каким образом вы предполагаете сделать действия стран ОПЕК согласованными и предсказуемыми?

Ямани ответил:

— Этого не так легко добиться. Многие члены ОПЕК будут недовольны моей сегодняшней речью.

Он намекнул, что некоторые страны, в частности Иран, вовсе не заинтересованы в стабильных ценах. Им нужно только одно: наращивать свои доходы от продажи нефти, чтобы продолжать войну.

Последовал не менее каверзный вопрос:

— Не могли бы вы рассказать о том, как в Саудовской Аравии принимаются решения по проблемам нефтяной политики?

Ямани ответил:

— Это непростой процесс.