Ямани: Взгляд из-за кулис

Он располагал (или, во всяком случае, думал, что располагает) важным козырем: Саудовская Аравия была в экономическом отношении куда более мощной, чем все остальные государства ОПЕК, и могла — по крайней мере, какое-то время — переждать любое ненастье.

Но ни один из членов королевской семьи не мог оценить тонкой экономической стратегии, предложенной Ямани.

Ни один из членов королевской семьи не умел строить политику исходя из долгосрочных целей: они попросту не понимали, что длительное, многомесячное снижение базовой цены на нефть в конце концов вынудит мятежных членов ОПЕК вернуться в лоно родной организации, и тогда ОПЕК совместным маневром вновь сможет довести цену до 18 долларов за баррель.

Еще печальнее было то, что ни один из членов королевской семьи, и в первую очередь сам король, отнюдь не хотели, чтобы Ямани и дальше оставался на своем посту.

Внезапно Ямани понял, что против него вооружились буквально все.

Он почувствовал, что на карте стоит нечто большее, чем судьба ОПЕК или экономика Саудовской Аравии.

Вне Саудовской Аравии он подвергался нападкам со стороны членов ОПЕК, которые обвиняли его в том, что он жертвует общими интересами картеля ради собственной страны; на родине же Ямани осуждали за то, что он жертвует саудовскими интересами ради ОПЕК.

Заки Ямани оказался в классической стопроцентно проигрышной ситуации.

Когда цены упали ниже 12 долларов за баррель, доходы Саудовской Аравии от продажи нефти покатились под гору, снизившись с 22 миллиардов долларов в 1985 г. до неполных 16 миллиардов. Но на правительственные расходы и на завершение рада строительных проектов уже было ассигновано 40 миллиардов.

Поскольку экономическая катастрофа казалась все более неотвратимой, часть важнейших зарубежных подрядчиков стала искать пастбища посочнее. Они упаковывали чемоданы и уезжали домой. Некоторые частные инвесторы, чьи капиталовложения в Саудовской Аравии в общей сложности исчислялись десятками миллиардов долларов, начали переводить деньги в другие страны. Согласно одному из сообщений, вывоз капитала из Саудовской Аравии приближался к одному миллиарду долларов в день.

Государственное телевидение показало беспрецедентную передачу: король Фахд, с глазами, полными слез, объявил саудовцам, что правительство не может составить бюджет на 1986—1987 гг. Официально он объяснял несчастье, постигшее страну, непредсказуемым падением цен на нефть. В узком же кругу он винил во всем Ямани, скрывая тем самым собственную неспособность поправить дело.

Ситуация приобретала масштабы настоящего кризиса. Саудовская Аравия стремительно катилась к краху. Вместе с капиталами таял и престиж страны — как в регионе, так и на мировой арене.

Тем не менее обозреватель «Нью-Йорк таймс» Уильям Сефайр попытался усмотреть в действиях Ямани совершенно иной смысл. В статье, названной «Размышляя вместе с Ямани», Сефайр изложил свои взгляды от лица главного героя.

— Я, шейх Ямани, стремлюсь вовсе не к тому, чтобы взять под свой контроль добычу стран ОПЕК и затем поднять цены. Напротив, моя стратегия — наращивать и наращивать добычу, чтобы низкие цены разорили Иран.

Сефайр утверждал, что Фахд требует от Ямани сокрушить Иран, и доказывал, что саудовцы рассматривают персидскую угрозу как единственную серьезную опасность для арабского мира. Если фундаментализму аятоллы не будет положен предел, рассуждал за Ямани обозреватель, дело может кончиться не только поражением Ирака, но и гибелью Кувейта. А там придет черед и Саудовской Аравии.

— Речь идет о нашем выживании, и мы смиряемся с падением цен, поскольку это истощает иранскую военную машину. Денежные вливания в Ирак не дают результата. Наша последняя надежда — лишить Иран доходов, которые ему приносит нефть.

Знакомясь со статьей спустя год после ее опубликования, Ямани говорит, что Сефайром двигали определенные «политические мотивы». На его взгляд, рассуждения журналиста не свободны от домыслов, характерных для любой газетной статьи.

Вполне вероятно.

Столь же вероятно и то, что у Сефайра не было лучшего единомышленника, чем Гулямреза Ага-заде.

Конец июня 1986 г.

Остров Бриони в северной части Адриатического моря, недалеко от побережья Югославии.

Ямани прибыл на совещание ОПЕК на собственной яхте, щеголяя накрахмаленным матросским костюмом…

На заседаниях, проходивших за закрытыми дверьми, выплеснулись наружу взаимные претензии, накопившиеся за несколько последних месяцев. Иран, Ливия и Алжир продолжали закулисную борьбу, добиваясь резкого сокращения добычи. И Ага-заде предупредил, что вне зависимости от того, как распределятся квоты, Иран будет добывать вдвое больше, чем Ирак.

Участники совещания разъехались, прогнозируя к середине июля снижение цен до 10 долларов за баррель.

Ямани имел вид человека, который находится в шаге от цели: наиболее слабые звенья должны были поддаться со дня на день.

Вместо этого на следующем совещании, начавшемся 28 июля в Женеве, едва не рухнула сама ОПЕК.

На второй день совещания была предложена резолюция, в которой предусматривалось, что каждое из тринадцати государств картеля сократит добычу нефти по собственному усмотрению. Принятие такой резолюции означало бы фактическое признание полной неэффективности ОПЕК.

Ямани вновь принялся обрабатывать делегатов по одному.

На этот раз, однако, ему удалось привлечь на свою сторону только шестерых. Шесть остальных делегатов примкнули к Ага-заде.

Ситуация была безвыходной. ОПЕК стремительно тонула, угрожая утянуть на дно и часть своих членов.

Спасение пришло в последнюю минуту и из самого неожиданного источника.

Утром 2 августа, в субботу, Ага-заде попросил Ямани принять его для конфиденциальной беседы в номере на верхнем этаже «Интерконтиненталя».

Поздоровавшись с Ага-заде у входной двери, Ямани провел его через небольшую прихожую в гостиную.

Ямани был в костюме и при галстуке.

На Ага-заде был костюм и наглухо застегнутая белая сорочка без галстука.

Ямани предложил гостю чай, сок и финики.

Затем он предложил Ага-заде сесть.

Но революционные иранцы без крайней необходимости не садятся в кресла и на диваны. Они предпочитают сидеть на полу.

Поэтому Ямани и Ага-заде уселись на пол.

Здесь, где не было ни репортеров, ни телеоператоров, ни коллег по ОПЕК, ловящих каждое их слово, они не нуждались в натянутых улыбках. Им незачем было скрывать взаимную неприязнь. Однако оба министра понимали, как много стоит на карте, и на полтора часа забыли о своих чувствах.

«Поскольку некоторые члены ОПЕК не желают брать на себя долгосрочные обязательства по ограничению добычи нефти, можно опробовать компромиссную меру», — сказал Ага-заде. Он предложил временно перейти от нынешней совокупной добычи, составляющей 20 миллионов баррелей в сутки, к квоте 1984 года — 16 миллионов баррелей в сутки. Чтобы облегчить этот шаг, Ага-заде, проявляя абсолютно неожиданную политическую уступчивость, отказался от привычной угрозы Ирана выбрасывать на рынок вдвое больше нефти, чем добудет свыше своей квоты Ирак. Он пошел навстречу Ямани, обещав, что Иран сократит добычу вне зависимости от того, сколько будет добывать Ирак.

В течение нескольких часов Ямани убедил одиннадцать остальных членов поддержать этот неожиданный компромисс.

Как только было объявлено о достигнутой договоренности, цены начали стабилизироваться около отметки 12 долларов.

Но, по условиям договоренности, она вступала в силу лишь с 1 октября. Теряя все и не приобретая ничего, иранцы испугались, что государства — члены ОПЕК не устоят перед соблазном добывать максимум нефти в течение этих двух месяцев и нарушат соглашение.

Поэтому Ага-заде не сдержал обещания.

Свою роль сыграл и Ирангейт…

Согласно информации, полученной из источника, близкого к подкомитету сената США, в 1984 г. покойный Уильям Кейси, тогдашний директор ЦРУ, тайно встретился с королем Фахдом на борту его 495‑футовой яхты «Абдул Азиз», недалеко от испанского города Марбельи.