Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Казаки поют. «Листницкий, останавливаясь, прислушивался и чувствовал, что и его властно трогает бесхитростная грусть песни. Какая-то тугая струна натягивалась в учащающем ударе сердца, низкий тенор подголоска дергал эту струну, заставлял ее больно дрожать. Листницкий стоял где-нибудь неподалеку от сарая, вглядывался в осеннюю хмару вечера и ощущал, что глаза его увлажняются, слезы остро и сладко режут веки. (II. С. 22). Офицер говорит «махнуть бы на Дон от всей этой каши» и т. д. Такова роль и влияние всех тех элементов, о которых говорит Шолохов и которые объединяют и Бунчука, и Листницкого, и Григория Мелехова. То, что с точки зрения Шолохова является национальным, объединяет всех, вне зависимости от классовой принадлежности. Например, для него одинаковы казак Каледин, казак Алферов. Шолохов не проводит никакой грани между дворянством и остальным казачеством. Так он пишет: «Окружным атаманом дружно избран был казак Еланской станицы, генерал, окончивший военную академию, Захар Акимович Алферов» (II. С. 338).

По его словам, Каледин – первый из казаков войсковой атаман. Каледин дворянин, и в правовом отношении он пользовался теми же правами, какими пользовалось дворянство вообще, казачий мундир был надет для приличия, для того, чтобы вести за собой казачество. Между ним и казачьей массой – пропасть, классовая грань.

Нелады фронтовиков со стариками на Дону для Шолохова являются не чем иным, как семейной междуусобицей. Между тем фронтовики на Дон принесли с собой много нового. Это было новое поколение, которое боролось против старинного уклада. Шолохов пишет: «В куренях лишь шла скрытая, иногда прорывавшаяся наружу семейная междуусобица: старики не ладили с фронтовиками» (II. С. 202). Таким образом, эта борьба преподносится именно в масштабе «семейной междуусобицы», тогда как здесь мы видим крах всего уклада, о котором говорит Шолохов.

В казачьей среде между господами и слугами, между эксплуататорами и эксплуатируемыми, по Шолохову, господствуют патриархальные отношения. Возьмем старика Листницкого и его отношение к Сашке, который напивается и кричит на старика, и это занимает старого генерала. Возьмем его отношение к Аксинье. Когда у Аксиньи заболел ребенок, старик Листницкий, который, кстати, похож на князя Болконского из «Войны и мира», задерживает фельдшера, чтобы он вылечил ребенка Аксиньи. Вы не видите никакой борьбы между помещиком Листницким и батраком Сашкой. Патриархальные отношения торжествуют. Другой пример – кулак Коршунов. У него два работника: один иногородний, другой – казак. Когда Коршунов готовится выдать замуж Наталью за Мелехова, работники радуются, они предвкушают это торжество. Конечно, у них свои мотивы, они хотят выпить и отдохнуть, но не в этом дело. Дело в том, что Шолохов пишет об участии их в семейном торжестве, а не о классовом антагонизме.

Казачья беднота, по Шолохову, образуется не в процессе дифференциации казачьей станицы, разлагаемой капиталом, к бедноте у него типично кулацкое отношение: работник Коршунова – казак погорел и поэтому пошел в работники, работник Листницкого – казак «придурковат». Причина бедности – несчастье или органические недостатки. Обо всем этом говорится попутно, но в это вкладывается вполне определенное содержание.

Таким образом, у Шолохова нет борьбы среди казачества, у него господствуют патриархальные отношения, и все плачут над казачьими песнями, начиная от Листницкого.

И вот на этом фоне появляются носители капитализма и классовой борьбы и, наконец, большевик Штокман. Они рождаются, с точки зрения Шолохова, не из среды казачества, они являются посторонним, инородным телом в патриархальной казачьей среде, на «тихом Дону».

Кто такой Мохов? Купец Мохов, как и Валет, – не казак, а мужик «…и пришел из Воронежского уезда царев досмотрщик и глаз – мужик Мохов Никишка», – пишет автор о предке Мохова (I. С. 104). И далее: «Крепко посели они на казачьей земле. Пообсеменились и вросли в станицу, как бурьян-копытник – рви, не вырвешь…» (I. С. 104).

Это говорится о кулаке Мохове, который держал в руках казачество. Он – носитель капиталистического начала в деревне. Верно ли это по существу? Неверно, конечно. Капитализм выростал из недр самой станицы. Конечно, было и иногороднее кулачество, оно иногда было и более мощным, чем казачье кулачество, но это не важно. Иногородний кулак стоил казачьего кулака.

Носитель большевизма Штокман – пришлый и даже не совсем русский: дед немец. Штокман – «точил, как червь древесину, нехитрые понятия и навыки, внушал к существующему строю отвращение и ненависть» (I. С. 153).

Как будто бы агитация большевиков заключалась только в том, чтобы внушать отвращение и ненависть. Это одна часть. Но есть и другая – будущее – коммунизм. Шолохов – большой художник, какие же употребляет он слова для того, чтобы охарактеризовать работу Штокмана?

«Он (Штокман. – И. Я.) проложил личинку недовольства. И кто бы знал про то, что через четыре года выпростается из одряхлевших стенок личинки этот крепкий и живучий зародыш» (I. С. 153). По-моему, сказано так, чтобы подбором самих слов выразить свое презрение к тому, что делал Штокман. Этот подбор слов для характеристики работы большевика очень плох, по-моему, и очень пристрастен.

Вы, вероятно, помните описание собрания у Штокмана, где был Валет, – собралась небольшая группка, которая бывала у Штокмана. Когда он описывает собрание у Штокмана, он не находит нужных, выразительных слов. После этого он переносит читателя на соборную площадь. Перед пасхой вся площадь заполнена народом, и для описания этого торжества находятся нужные слова, описывается церковь, все мелочи и вся грандиозность того события, которое разыгрывалось на площади. Он очень умело противопоставляет собрание у Штокмана торжеству на площади. Для церковной службы у него находятся нужные художественные слова.

Что же происходит с теми, кто отрывается от казачества? У него целый ряд параллельных фигур: Бунчук – Листницкий, Каледин – Подтелков. Вот двое: молодой Листницкий и Бунчук, оба они оторвались от казачьей среды. Первый – Листницкий сознательный монархист, который идет вместе с белым офицерством; Бунчук – большевик, который сознательно и твердо идет вместе с большевиками. По концепции Шолохова они оторвались от казачьей массы. Один, как характеризует Листницкий Бунчука, обрусел, другой – обаристократился.

Какова судьба Бунчука? Бунчук, приехавший к казакам уговаривать не наступать на Петроград, знал «что какими-то иными словами надо говорить с казаками, со страхом чувствовал, что, пожалуй, не найдет общего языка», что «тут с земляками требовался иной черноземный полузабытый язык, ящериная изворотливость, какая-то большая сила убеждения»… Он уже не понимает того языка, которым говорит казачество. От размышления Бунчука о том, что «прежде чем садить цветики и деревца, надо грязь очистить, удобрить надо, руки надо измазать», пахнет Достоевским. Но когда в Ростове он был вынужден впоследствии расстреливать врагов революции, то терзается внутренними противоречиями, происходит столкновение между «казачьим» и большевистским. Шолохов дает это очень тонко. Но и в Бунчуке «казачье» начало берет верх. «А вот вчера пришлось в числе девяти расстреливать трех казаков – говорит он, тружеников… одного начали развязывать… – Голос Бунчука становился глуше, невнятней, словно отходил от нее все дальше и дальше: – тронул его руку – она как подошва… черствая… Проросла сплошными мозолями… черная ладонь, вся в ссадинах… в буграх»… (II. С. 330). «Вскоре он перешел на другую работу».

Бунчук оторвался от «ящериного» языка, с точки зрения Шолохова, на котором говорят казаки. Но когда он оказался на карательной работе, то он не смог пойти против казачества и вскоре ушел с карательной работы. Вот коллизия, на которую обрек Шолохов Бунчука.

Листницкий – это антипод Бунчука в другом лагере. Он все время колеблется между «казачьим» и офицерско-аристократическим. Листницкий, прежде всего по его словам, «преданный монарху солдат». Он чувствует отрыв офицерских масс от казачества, он это глубоко переживает и в итоге уходит с добровольческой белогвардейской армией в поход на Кубань.