Воспоминания советского посла. Книга 1

Фанни Марковна вздохнула, опять немного помолчала и затем окончила:

— Последний раз я видела Энгельса при очень грустных обстоятельствах. Как-то раз к нам заходит Каутская и говорит, что вечером ей нужно уйти, а дома никого нет, не пойду ли я подежурить постели больного Энгельса? Конечно, я охотно согласилась. Тот вечер я действительно провела с Энгельсом. Он очень обрадовался мне и начал рассказывать о дорогих ему вещах: показывал кресло, на котором обыкновенно сидел Маркс, давал мне читать письма Маркса, достал фотографии, на которых он был снят вместе с Марксом. Вообще, все существо Энгельса было переполнено глубочайшей любовью к Марксу, он без конца вспоминал о различных эпизодах его работы с Марксом, об их встречах, беседах, совместных поездках или прогулках за город. Я слушала Энгельса почти с благоговением, но сердце у меня разрывалось от горя. Я видела, что Энгельс очень болен и что за ним нет того ухода, который ему так нужен. Ушла я от Энгельса в тот вечер со слезами на глазах. Спустя несколько недель Энгельс умер… Мы с Сергеем Михайловичем были на его похоронах.

Я слушал рассказ Фанни Марковны, затаив дыхание. Мне казалось, что ее устами говорит сама история [60].

П. А. Кропоткин

Это была, конечно, самая популярная фигура среди лондонской политической эмиграции моих дней. Петру Алексеевичу Кропоткину в то время было уже около 70 лет, и за плечами у него была длинная, интересная, богатая событиями жизнь…

Кропоткин родился в 1842 г. в старинной княжеской семье, род которой восходил к началу Русского государства. В революционной среде 70-х годов шутили: «Кропоткин имеет больше прав на царский престол, чем Александр II». Как сын высокого аристократа, Кропоткин поступил в Пажеский корпус в Петербурге, где и провел пять лет (1857-1862). Учился Кропоткин прекрасно и как выдающийся ученик весной 1861 г. был назначен камер-юнкером при особе самого царя. Это открывало перед ним легкую, блестящую военно-придворную карьеру. Но тут произошла первая «странность» в жизни Кропоткина: вопреки воле отца, к общему изумлению друзей и знакомых, Кропоткин записался в только что созданное тогда Амурское казачье войско и уехал на Дальний Восток.

В чем было дело?

Конец 50-х и начало 60-х годов прошлого века проходили под знаком зарождения и борьбы русской революционной демократии. Герцен, Чернышевский, Добролюбов, а также Некрасов, Писарев являлись властителями дум людей тех дней. Кропоткин, будучи в Пажеском корпусе, жадно поглощал их произведения. Внимание Кропоткина больше всего привлекали декабристы. Он почти молился на них. Позднее Кропоткин стал увлекаться Вольтером и другими французскими энциклопедистами. Результат всех этих влияний понятен: в душе Кропоткина начало все ярче разгораться пламя протеста против царского самодержавия. Именно поэтому он отказался от придворной карьеры и поехал на Дальний Восток: здесь он рассчитывал приложить свои силы в той, как казалось ему, великой перестройке жизни, которая открылась отменой крепостного права.

Однако на пути в Сибирь старый мир, точно желая удержать будущего революционера на своих стезях, послал ему тягчайшее из всех возможных испытаний — испытанно любовью. Произошло это, как в сказке. Перед отъездом на Дальний Восток Кропоткин заехал на несколько дней в родную усадьбу. Здесь он познакомился с молодой девушкой, дочерью богатого соседа-помещика, и страстно в нее влюбился. Девушка отвечала взаимностью. Роман развивался стремительным темпом. Дни шли за днями, а Кропоткин никуда не двигался. В голову полезли предательские мысли: а стоит ли вообще ехать в далекую глушь? А не проще ли пойти навстречу судьбе? А не лучше ли жениться на этой прелестной девушке и зажить вместе с ней так, как все живут?..

Тут произошла вторая «странность» в жизни Кропоткина. В своем дневнике, под датой 3 июля 1862 г., он записывает:

«Жаждущая душа» Кропоткина все-таки победила: с болью и сердце он разбил нежные узы и уехал на Дальний Восток.

Здесь ого ждали тяжелые разочарования. Будучи адъютантом Забайкальского генерал-губернатора, а также секретарем комитетов по преобразованию городского самоуправления и по реформе тюрем и ссылки, молодой энтузиаст скоро почувствовал, что старый мир ни за что не хочет уступать своих позиций.

Это привело Кропоткина почти и отчаянье. Он искал отвлечения от невзгод административной деятельности в географических исследованиях. В сопровождении дюжины солдат, с томиком «Фауста» в кармане, Кропоткин совершил ряд смелых экспедиций по Лене, по Олекмо-Витимской системе, по Уссури, по Сунгари, по Северной Манчжурии, пройдя в общей сложности до 70 тыс. верст. Кропоткин собрал при этом богатейшие материалы по орографии [62] и геологии Дальнего Востока, на основании которых несколько позднее, в 1873 г., опубликовал новую карту физического строения Азии, поколебавшую авторитет знаменитого Гумбольдта. Однако географические исследования не могли примирить Кропоткина с жестокой действительностью царской России, тем более, что во время своих скитаний по Сибири он близко столкнулся с «миром отверженных», воочию увидел беспощадную эксплуатацию труда на Ленских золотых приисках, на каждом шагу наблюдал спаивание «инородцев» русскими купцами. Все это вызывало в Кропоткине чувство глубокого протеста, и в 1867 г. он решил вернуться в Петербург.

Здесь он вышел в отставку и стал серьезно думать, что же ему делать в дальнейшем?

Старый мир еще раз поманил его своими соблазнами В 1871 г. Кропоткину было предложено запять пост секретаря Императорского Географического Общества — пост важный в научном и много обещающей в служебном отношении: ведь почетном председателем Географического Общества был родной брат царя. Перед 29-летним талантливым аристократов еще раз открывалась широкая карьера ученого и просветителя, карьера, не требовавшая риска и в то же время придававшая смысл жизни.

Но тут в жизни Кропоткина произошла третья и последняя «странность», окончательно определившая его последующий путь. Кропоткин отказался от должности секретаря Географического Общества.

Почему?

Решающую роль сыграли Парижская Коммуна и ее судьба. Эти события глубоко потрясли Кропоткина и воспламенили его дух. Размышляя о них, Кропоткин пришел к следующим выводам:

«Наука — великое дело. Я знал радости, доставляемые ею, и ценил их, быть может, даже больше, чем многие мои собратья… Но какое право имел я на все эти высшие радости, когда вокруг меня гнетущая нищета и мучительная борьба за черствый кусок хлеба? Когда все истраченное мной, чтобы жить в мире высоких душевных движений, неизбежно должно быть вырвано изо рта сеющих пшеницу для других и не имеющих достаточно хлеба для собственных детей?» [63].

В начале 1872 г. Кропоткин совершил первую поездку за границу и провел несколько месяцев в Бельгии и Швейцарии. Здесь он проглотил массу социалистической и анархистской литературы и стал сторонником Бакунина.

Затем Кропоткин вернулся в Петербург. Теперь жизнь его раздвоилась. Как князь Кропоткин он продолжал усердно работать в Географическом Обществе, писать ученые труды и вращаться в аристократических кругах столицы. Под революционной кличкой Бородина он участвовал в только что возникшем тогда «Кружке чайковцев» и, переодевшись в рабочую блузу, вел пропаганду в подпольных фабричных кружках за Невской заставой. Весть о новом замечательном пропагандисте разнеслась среди питерских пролетариев. Узнала о нем и полиция. Началась бешеная погоня за неуловимым Бородиным. Долгое время все усилия царских охранников оставались тщетными. Но в конце концов провокация сделала свое дело, и в 1874 г. Кропоткин был арестован. Его посадили в Петропавловскую крепость. Следствие тянулось свыше двух лет. Суровый режим царского застенка пагубно отразился на здоровье Кропоткина и весной 1876 г. его перевели в тюремную больницу при Николаевском военном госпитале. Отсюда 30 июня 1876 г. Кропоткин при помощи друзей совершил отчаянно смелый побег и после целого ряда мытарств и приключений попал за границу. Так началась долгая эмиграция Кропоткина, затянувшаяся более чем на 40 лет.