Большая Медведица

«Расстроились, бедолаги, скорым нашим появлением. Ну, эти — то ладно, а официантки — то почему сникли. Всегда за них заступаюсь, отстегиваю, интересно!»

Пока накрывали сдвинутые столики, Эдька устриг председателя «Зари» и подсел к нему. О чем они болтали, было не слышно, но Сыроежкин с каждой минутой бледнел все сильнее и сильнее. Спохватившиеся музыканты заворопятили «Белый шарик» и на покоящейся на коленях правой руке из-под стола кто-то начал закатывать рукав свитера. Мягко вошла в вену игла и по организму побежала ханка.

— Папа, что с тобой?

— Хорошо мне, Игорешка, не беспокойся.

На другом конце стола из-под белой скатерти вынырнул Слепой, и Олег ему благодарно кивнул.

— Спасибо.

— Папа, это ты кому?

— Людям, Игореха, которые меня любят.

Эдик ушел в туалет и, укараулив этот момент, к Святому приблизился Сыроежка.

— Можно с тобой поговорить?

— Садись, председатель, и не трясись ты словно лист на ветру. Как с тобой, с таким слюнтяем, бабы трахаются? Базарь, что нужно, только быстрее, а то Эдька удыбает тебя рядом со мной, ушибет.

— Олега, твой брат у меня гараж отбирает, оставь, а? Меня Галка из дома выгонит, у меня и так с ней сложные отношения, а тут еще эта история с Пестуном.

— Да не история это, трагедия скорее. Боишься, значит, на улицу вылететь, Сыроежкин?

— Боюсь. «Москвича-шиньон» я завтра к обеду к твоему дому пригоню, правда у него движок чуть постукивает. Еще летний павильон есть, на базе ОРСа лежит в разобранном виде. Два «ЗИЛа» сто тридцать третьих, как только отремонтирую, сразу отдам.

— Это все «Заре» принадлежит?

— Все.

— А гараж, что Эдька у тебя отымает?

— Мой, личный.

— Ох, и мерзость ты, председатель — усмехнулся прислушивающийся к их базару Агей — чеши отсюда, пока ветер попутный. Видно, мы с Эдькой еще разок тебе седло поправим.

Назавтра, после обеда Святой привел Сыроежкина в «Бирюзу» и нашел председателя.

— Здорово, Николай, как печень?

— Спасибо, отлично пока, зима на дворе, благодать. Кофе сварить?

— Надоел ты своим кофе. Не обижайся, шутка. Вот у этого парня возьмешь «Москвича», чтобы официально все выглядело, перегонишь на счет «Зари» десять тысяч. Через месяц заберешь у него таким же образом два «ЗИЛа» сто тридцать третьих. «Москвич» будет только моим, грузовиками артель может пользоваться, но когда они мне понадобятся, я их заберу.

«Москвич» загнали на станцию техобслуживания делать двигатель. Жабинский забрал у Сыроежкина с базы ОРСа павильон и за это заплатил за ремонт «шиньончика» и за отремонтированную тачку Рыжего.

— С нами ты в расчете. Теперь рви шкуру на семью Пестуна — огорчил Сыроежку Олег.

Вечером братьев отыскал в люксе Костя.

— Олег Борисович, — как всегда шутливо раскланялся он, — разрешите отлучиться на пару дней? На охоту сбегаю, руки чешутся, давненько никого не убивал.

— Два дня, Кот, не больше, понял?

— Приказ начальника — закон для подчиненного. На следующий день, ближе к полночи, он припер на квартиру Святого мешок мяса.

— Так быстро — удивился тот, — где это ты охотился?

— Рядышком, за сопкой чабанская стоянка, я у них парочку чушек отстрелил. Правда, кое-как ноги унес, жадные эти буряты. Из-за двух свиней такой кипишь устроили.

— Больше не поедешь, наверное, туда?

— Не-е, ни за какие пряники.

В первой декаде февраля в поселок нарисовался Секретарь, припер от Культурного маляву и базар.

— Пацаны, Шилка от вас недалеко ведь совсем, но там вообще тишина. Уголовники есть, конечно, но в основном синюшные морды и им не до рулежки. Пал Палыч просит, чтобы вы ее подмяли под себя, если конечно время для этого найдете.

— Раз надо, найдем.

— Спасибо, Олега, что не отказал.

— Да брось ты, все у тебя?

— Нет, еще Культурный просил передать всей вашей шпане от Нерчинских бродяг с зоны тоже огромную благодарность за тепло и внимание. Теперь все.

Деньги на лагерь действительно не кропили.

В субботу первомайская бригада на трех машинах отправилась в Шилку. Городские коммерсанты давно ждали, когда к ним пожалует мафия и, на удивление Святого, легко и всего за один не полный день все коммерческие магазины сдались. Никого не пришлось, не только убивать, но даже и пугать. Этим же вечером, когда Святой выгуливал Линду у подъезда своего дома, возле него остановилась белая «Тойота», из нее, как показалось Олегу, несмело вылез здоровенный (в смысле живота), мордастый и такой же жопастый парняга.

— Я к вам.

— Ко мне?

Жопастый тряхнул жирным подбородком.

— Тогда не выкай, что хотел?

— Моя фамилия Юменцев, Юра.

— Что дальше?

— Я прикатил с Азербайджана сорокатонную цистерну вина, но начальник станции загнал ее в тупик и намекает на то, чтобы я ему в лапу дал. Деньги у меня будут только после реализации, а за простой на железной дороге штрафы просто бешеные. Помогите, пожалуйста, цистерну к Миловилову в цех разлива доставить.

— За спасибо?

— Нет, что вы.

— Не выкай.

— Понял. На литр по полтиннику набросим и это все твое.

— Где начальник станции живет, знаешь?

— Да.

— Тогда поехали, собаку только домой заведу и брату позвоню, минут пять обожди.

Начальником Солнечной оказался тщедушный лысоватый с крючковатым носом мужичок лет под сраку. Для начала Эдик несильно ткнул его кулаком в нос и Юрий Петрович в одном трико и на голу шкуру телогрейке, кувыркнулся в сугроб. Приходя в сознание, он с минуту полежал крестом, затем ворчливо сел на тощую задницу и подобрал отлетевшую в сторону кроличью шапку.

— За что бьете?

— Я тебя и не бью, ты че на меня понапраслину возводишь, Геракл засушенный.

— Это называется, не бьешь?! — негодующе задохнулся мужичок и перевел взгляд на Святого, его он узнал сразу. Кинул в миг испугавшиеся шары на тачку Юмы и судорожно вцепился в ствол зассанного дворнягами тополя — в машину не пойду!

— Если тебе здесь удобней, давай так поговорим — присел на корточки Олег — Юменцев цистерну вина на Солнечную притаранил, это моя бочка, надо ее как можно быстрее в «Юникс» отправить.

— Завтра сделаю.

— Не завтра, а прямо сейчас. Утром вино должно быть у Миловилова, соображаешь?

Гроза пролетела, и Юрий Петрович разжал заледеневшие на дереве пальцы.

— Вы мне зуб выбили, нужно бы как-то компенсировать.

— Да ты, дядя, тоже рэкетсмен — рассмеялись братья — Скажешь Юме, чтобы насыпал тебе пару канистр от моего имени. Послушай, Юрий Петрович, на станции воровать можно?

— Не можно, а нужно, понимаешь, нужно, но базар длинный. Приходи, Олег, завтра, посидим за поллитрой, потолкуем обстоятельно, я тебе такие наколки дам…

— Уговорил, Петрович, завтра так завтра, а сейчас вино организуй.

— Это я мигом, в Солнечной меня, как огня боятся, щас я туда брякну.

Двадцать первого в поселок опять приехал Секретарь. Всю первомайскую бригаду во главе со Святым он прихватил в гостинице. В люксе смердило растворителем и коноплей.

— Здорово, пацаны — не спавший почти двое суток Нугзар, буквально свалился в кресло и с наслаждением вытянул ноги.

— Меня к вам Ловец отправил. Дела такие — в Чите новый аэропорт строят, через него с Аляски самолеты транзитом на запад пойдут. Чечены хотят лакомый этот кус себе урвать. Мы с ними по доброму хотели договориться, но они на стрелку с оружием прикатили. Базарят, что если мы им порт по-хорошему не отдадим, то всех нас перешмаляют. Война, короче, назревает, помогайте?

— На стрелке они с каким железом были?

— Наглые псы, с АКээмами, в кожанках, очках черных, как американцы, правда, голоушие, словно китаезы. Сначала аэропорт хапнут, потом дальше попрут. Находку так же брали, сейчас там сами знаете, что творится.

— Когда выезжать?

— Давай, Олега, сегодня.

— Сегодня не получится, мы почти все под подпиской о невыезде ходим, так что сутки на то, чтобы ментам нашим откорячку двинуть, по любому нужно.